Дворец сновидений - Кадарэ Исмаиль

Сновидение и в самом деле оказалось совершенно безумным. Обычно кошмары, часто именуемые также сверхснами, передавались для толкования самым лучшим интерпретаторам. Более того, поговаривали, что раньше, как в Селекции, так и в Интерпретации, они выделялись в особое дело, которое так и называлось: «Досье кошмаров». Однако позднее, по соображениям не вполне ясным (говорили, будто чья-то попытка выделить это досье и сделать его особым и стала подлинной причиной), оно было расформировано, и с тех пор кошмары распределялись в соответствии с их содержанием по группам других сновидений. Тем не менее при распределении рабочих заданий уполномоченные залов следили затем, чтобы кошмары передавались для расшифровки самым опытным толкователям. Марк-Алем не знал, как следует понимать тот факт, что кошмар передали ему: как чрезмерное доверие руководителей Интерпретации к его способностям или как чей-то недоброжелательный выпад. Он тем временем со все возраставшим напряжением вчитывался в текст. Сновидение казалось действительно экстраординарным. Начиналось оно так: несколько марионеток брели по степи, заваленной трупами больных тигров, умерших в девятнадцатом веке. Всю первую страницу текста занимало описание того, как шли марионетки, проклиная вулкан Кртох… рто… крт… (название все время обрушивалось на его скользком западном склоне), в то время как над степью сверкала сумасшедшая звезда. Затем кошмаровидец, который находился где-то поблизости, пытаясь спрятаться под землю, наткнулся там на краешек сверкающего дня, яркого, как бриллиант, упрятанного неизвестно кем в землю, дня из времени вечного, неистребимого, неподвластного тлению и забвению. От сверкания краешка дня, показавшегося из земли, он на какое-то время ослеп и вот так, с огненным пятном перед глазами, оказался в аду.

Сумасшедший, пробормотал Марк-Алем. Совсем чокнутый. Как бы то ни было, он продолжил чтение. Следующую часть текста занимало описание ада, особенного ада, не для людей, а для погибших государств. Их застывшие тела валялись рядом друг с другом: империи, эмираты, республики, парламентские монархии, конфедерации. Хм, пробормотал Марк-Алем, ну-ка, ну-ка. Сновидение, помимо всего прочего, вопреки первому сложившемуся впечатлению, было опасным. Он перевернул страницу, чтобы прочесть имя отважного отправителя. «Сновидение, увиденное во второй половине ночи 19 декабря постояльцем X на постоялом дворе двух Робертов (пашалык Центральной Албании)». Ага, голубок-то, небось, упорхнул, не без облегчения подумал он. В воображении у него мгновенно обрисовался гроб, обитый темной тканью, который в данный момент наверняка двигался по направлению к большому городскому кладбищу. Небось, почуял западню и в последний момент — фить! — и нет его. Он поудобнее устроился на стуле и продолжил чтение. Погибшие когда-то государства, низвергнутые в ад, не подвергались никаким карам из тех, что выпадали, как считалось, на долю людей. Кроме того, у этого ада имелась одна особенность: его можно было покинуть и вернуться на землю. Таким образом, однажды мог прийти день, и давно уже погибшие государства, которые все считали трупами, могли медленно подняться наверх и вновь показаться на поверхности земли. Вот только для этого им нужно было, совсем как актерам, гримировавшимся перед выходом на сцену в новой роли, сделать кое-какие необходимые изменения, поменять название, гербы и знамена, а по сути это по-прежнему были они, те же самые, древние. Ты только посмотри, пробормотал Марк-Алем. С самого детства наслушавшийся разговоров о государстве и государственных делах, он сразу уловил, куда метил сновидец. С первого взгляда понятно, что сновидение, за исключением начала, было выдуманным. Странно даже, как ему удалось проскочить Селекцию. Или, может быть, такое провокационное сновидение пропустили умышленно. Но с какой целью? И почему его дали именно ему? Да еще в такой спешке, сверхурочно. У Марк-Алема по спине побежали мурашки. Глаза тем временем продолжали читать текст. Увидел я государство Тамерлана, которое красили в красный цвет, чтобы замазать пятна крови, поскольку оно готовилось вновь подняться наверх. Увидел чуть дальше государство Ирода, с которым делали то же самое и которое, как мне сказали, уже в третий раз поднималось на землю, и кто знает, сколько еще раз поднимется снова после того, как покажется, будто оно уничтожено.

Марк-Алем дрожащими пальцами закрыл папку. Это была откровенная провокация. Но он не попадется в ловушку. Уж он-то сумеет ее избежать. Он возьмет перо и напишет в сопроводительном документе: «Фальшивое сновидение, созданное с антигосударственным враждебным умыслом, с такой-то и такой-то целью, намекающее на то-то и то-то». Именно так и напишет. Современные государства, включая и Османскую империю, были, с точки зрения отправителя кошмара, не чем иным, как древними греховными остовами, давным-давно погребенными и возродившимися вновь в виде призраков.

Марк-Алему понравилось это определение, и он даже поднял перо, чтобы немедленно его записать, но в этот момент засомневался. А что, если спросят: откуда ты так хорошо разбираешься в подобных вещах, Марк-Алем? Он положил перо на место. Ни в коем случае нельзя было раскрываться до такой степени. Лучше придумать какое-нибудь более простое объяснение: сфальсифицированный сверхсон, от которого попахивает злонамеренной провокацией, что подтверждается и фактом отправки без имени и прочих данных сновидца.

Вот именно так и напишет, только спешить ему совершенно незачем. Из тех, кто остался работать сверхурочно, еще никто не ушел. Марк-Алем огляделся вокруг. В тусклом свете фонарей зал с сидевшими кое-где редкими сотрудниками выглядел еще более унылым. Становилось все холоднее. По-хорошему, не надо было снимать шубу. И сколько же им нужно тут сидеть? Он заметил, что только двое из сотрудников писали. Остальные, как и он, подперев головы руками, погрузились в глубокие раздумья. Им, интересно, достались обычные сны или, как и ему, кошмары? Возможно, только у него был такой. Кошмары попадались редко, словно акулы, случайно угодившие в сети, полные обычной рыбы. Хотя, не исключено, и у остальных то же самое. Это их внезапное появление под самый конец рабочего дня… Что-то за всем этим скрывалось. У Марк-Алема по телу вновь пробежала дрожь.

Один из двух писавших сотрудников наконец встал, подошел к уполномоченному и, вручив ему папку с делом, удалился. Марк-Алем взял перо, подумал, что время еще есть, и положил его обратно. Написание сопроводительной записки не займет много времени. Лучше потерпеть еще немного. Разнообразные мрачные мысли вертелись у него в голове.

Через полчаса ушел еще один сотрудник. Марк-Алем чувствовал, что ноги у него стали ледяными и мысль о том, что и руки замерзают чем дальше, тем сильнее и, просидев так еще какое-то время, он рискует не управиться с пером, заставила его в конце концов выйти из оцепенения. Пока он писал, услышал, что ушел еще кто-то, но даже не поднял головы. Закончив, он увидел, что в зале, кроме уполномоченного, остались три сотрудника. Подожду, пока уйдет еще один, а потом встану, решил он. Мысль по непонятной причине вернулась вдруг к тому постоялому двору со странным названием «Постоялый двор двух Робертов», где привиделся или был придуман этот кошмар. Он попытался представить себе постояльца с бледным лицом, который рано утром, бросив запечатанное письмо в почтовый ящик, приколоченный, наверное, к облупившейся двери, удалился с дьявольской ухмылкой на лице.

Скрип стула мгновенно оторвал его от раздумий. Еще один ушел. Теперь, когда их осталось всего трое, ему показалось, что было бы лучше, если бы он, как самый молодой, ушел если не последним, то хотя бы предпоследним. И вот он дождался, пока не ушел еще один. Теперь встану, решился он наконец, когда и в самом деле остался предпоследним. Возможно, и контролер ждал, чтобы оставшиеся закончили работу поскорее.

Он встал и захлопнул папку. Наверняка было уже очень поздно. Лицо уполномоченного казалось таким же изможденным, как и у всех остальных. Марк-Алем подошел к нему, передал папку и тихо проговорил: