Прикосновение к любви - Коу Джонатан
— Знаете, возможно, вам сложно вести такого рода дело, Эмма, потому что у вас нет своих детей.
Эмма не нашлась с ответом. Чтобы скрыть смущение, она отпила апельсиновый сок, к которому до этого решила не притрагиваться. Эмма полагала, что Алун извинится, но, когда он снова заговорил, в голосе его по-прежнему слышались агрессивные нотки.
— Тогда расскажите мне о Робине. Я только что описал вам надежного и заслуживающего доверия свидетеля. А теперь вы расскажите, что такого особенного в вашем клиенте. Почему вы ему верите, несмотря на шапочное знакомство?
Эмма с трудом сглотнула, но голос ее, когда она сумела заговорить, звучал уверенно, хотя эдинбургский акцент угадывался отчетливее обычного.
— Ну, если хотите, я нашла его очень приятным человеком. Приятным и умным, очень умным. Да, у него депрессия. В его жизни сейчас черная полоса — и в работе, и во всем остальном. Он не сразу идет на контакт. Но если добиться этого, то вам воздастся сторицей. Он очень забавный, остроумный и… восприимчивый.
Алун выдержал еще одну стратегическую паузу, на этот раз с целью дать ей почувствовать, будто он ждет продолжения.
— Ну хорошо, Эмма, — сказал он наконец. — Действуйте, как считаете нужным. Надеюсь, у вас припасено в рукаве несколько козырей, о которых вы не желаете распространяться. Ваше право. Но поверьте, я задаю вопросы ради вашего же блага. Мне не хочется, чтобы вы обожглись на этом деле. Я хочу, чтобы вы абсолютно точно знали, с каким человеком имеете дело.
— То есть?
— Ну, например, — Алун указательным пальцем постучал по красному блокноту, — вы знаете, что Грант пишет? Вы знаете, что он воображает себя писателем?
— Да.
— А вы читали его произведения?
— Нет, и не вижу в том необходимости. Вряд ли они имеют доказательную ценность.
— Разумеется. Зато они могут на многое пролить свет. Этот блокнот нашли в кармане его пиджака в вечер совершения преступления… прошу прощения, предполагаемого преступления. Здесь один из его рассказов.
Эмма взяла блокнот и перелистала. Страницы были заполнены убористым, неровным почерком. Она закрыла книжицу и прочла название, которое Робин написал на обложке печатными буквами.
— «Везучий человек», — произнесла она. — Ну и что тут такого? О чем это?
— Мне не хотелось бы пересказывать содержание. Скажем так, в нем выведена весьма необычная личность, — ответил Алун и добавил: — Вы почти не прикоснулись к соку. Хотите, чтобы я принес вам другой?
— Не хочу. Этот я тоже не хочу.
Эмма встала. Внезапно она ощутила, что ей неинтересен ни красный блокнот, ни поиски истины в этом деле. Вместо этого она лучше поедет в Уорик и несколько часов проведет во дворе замка.
— Дело в том, — сказал Алун, допивая пиво, — что вам следует уговорить его признать себя виновным.
Эмма рассмеялась:
— Очаровательная попытка. Но ни он, ни я не собираемся сдаваться.
— Возможно, он вам не все рассказывал. Видите ли, Грант — довольно известная личность в этих местах.
— Известная личность? Что вы имеете в виду?
— Именно поэтому отец мальчика ко мне и приходил. Он видел Гранта прежде, но никак не мог вспомнить где именно. Вот почему он промолчал об этом в своих первоначальных показаниях. Каждое воскресенье он вывозит семью поиграть в шары на лужайке рядом с Бродвеем. В том числе и ребенка. Как выяснилось, Грант и раньше беспокоил его. Он наблюдал за ними. И он уже некоторое время приглядывался к малышу.
Эмма с подозрением смотрела на Алуна.
— Я не верю.
— Как хотите. Но мы еще раз могли бы сэкономить себе немного времени, вот и все.
Он проводил ее вверх по лестнице, и нелепое цоканье каблуков по деревянным ступенькам раздражало Эмму больше прежнего. Однажды кто-то сказал ей, что такие звуки кажутся мужчинам очень сексуальными, — возможно, это даже был Марк Эмма постаралась как можно спокойнее пожать руку Алуну скользкую от пота; прощаясь, она произносила какие-то слова, совершенно не сознавая, что говорит. От солнца и выпитого вина кружилась голова и тянуло в сон.
Июль 1986 года: первая неделя этого месяца выдалась очень жаркой. Обувь липла к асфальту. В солнечном свете сверкали ветровые стекла блестящих новеньких автомобилей, в которых сидели торговые агенты в рубашках с коротким рукавом, направляясь на последние деловые встречи. Толпы безработных подростков, одетых в модные в тот год светло-зеленые и синие цвета, маячили в переходах торгового центра. Эмма быстро шагала к многоэтажной автостоянке, проклиная себя за то, что поставила машину под самой крышей: руль наверняка так нагрелся, что к нему не прикоснуться. Она опустила все окна, включила радио, нашла парковочную квитанцию и с радостью отметила, что в кошельке хватает мелочи. Затем, повинуясь первоначальному, хотя уже изрядно ослабевшему побуждению, поехала в Уорик Ветер, свистевший в открытые окна, и легкомысленно-сентиментальные мелодии подняли ей настроение.
*
Эмма лежит у реки знойным пятничным днем. Она ничего не купила мужу на ужин, она даже не может вспомнить, придет ли он сегодня ужинать. Прежде муж ей нравился, им было что сказать друг другу. Теперь они считают друг друга законченными эгоистами и не ощущают былого душевного комфорта. Еще не произнесено ни единого слова, еще не произошло ничего конкретного — лишь ощутимая холодность за завтраком, лишь ощутимая вялость в сексе, лишь ощутимое усилие, которое требуется, чтобы поинтересоваться, как дела на работе. Вечером перед сном они слишком долго смотрят телевизор. И все, пока все. Скандалы, обиды, подозрения, прямые обвинения, внезапный страх — эти удовольствия еще только ждут Эмму. Сегодняшняя апатия, полусознательное решение позволить мыслям лениво течь по кругу — быть может, это признак, быть может, это попытка уйти от ответа на вопрос: что же случится с ее жизнью. А раз так, то можно снисходительно простить Эмму за то, что она забыла про Робина и его проблемы, по крайней мере до вечера, когда станет прохладнее и она сочтет себя готовой раскрыть первую страницу его рассказа.
ЧЕТЫРЕ РАССКАЗА РОБИНА ГРАНТА
2. Везучий человек
В одном северном городе человек просыпается, отдергивает занавески и вглядывается в незнакомую улицу.
Человек, которого зовут Лоренс (я вовсе не намерен держать вас в неведении, когда речь идет о важных для дела подробностях), вернулся в постель и несколько минут смотрел в потолок, но вовсе не потому, что на потолке имелось нечто чрезвычайно любопытное, просто он размышлял. У него болела голова, и мыслительный процесс представлял определенные трудности. Но мало-помалу осколки воспоминаний о предыдущем вечере сложились воедино: поезд, железнодорожная станция, стремительная езда по темным кривым улочкам. А потом — ничего. Он не мог вспомнить, как оказался в этом доме.
Постепенно на его лице проступила улыбка.
Либо каким-то образом он сумел раздеться, либо кто-то его раздел, и последнее вероятней, поскольку одежда аккуратно сложена на спинке кресла в углу комнаты, а он никогда не складывает одежду перед сном. На нем были только трусы. С неожиданной энергией Лоренс скинул ноги с кровати и принялся одеваться. И тут рядом с креслом заметил свою сумку. Он открыл ее и обнаружил чистую одежду, которой вполне хватило бы на несколько дней. Тогда он надел свежие трусы, рубашку, свитер, брюки и носки и вышел на лестничную площадку.
Снизу доносился настойчивый, но негромкий мужской голос, человек что-то тихо говорил по телефону. А еще Лоренс увидел, что дверь в ванную приоткрыта, и он воспользовался возможностью, чтобы сходить в туалет и умыться. К тому времени, когда он спустился, телефонный разговор прекратился.
Он открыл дверь справа от лестницы и оказался в маленькой, плохо освещенной, но веселенькой гостиной. Перед газовым камином сушилась на вешалке одежда, на столе находились остатки завтрака, в числе прочего — полтоста и кружка еще горячего чаю. Лоренс обратил внимание, что стены обклеены политическими плакатами, взывающими к участию в митингах и маршах, либо предупреждающими, что, покупая определенные сорта кофе или шоколада, Лоренс косвенно поддерживает коррумпированные режимы в далеких странах, о некоторых он никогда не слышал, а название других и выговорить не смог бы. У камина сидел молодой человек и слушал портативный радиоприемник, настроенный на Радио-3. Когда Лоренс вошел, человек поднял взгляд и сказал:
