Сиротка. Слезы счастья - Дюпюи Мари-Бернадетт
– Теперь я буду стараться уезжать со своих земель как можно реже, – сказал Тошан. – Людвиг, завтра мы посвятим весь день рыбалке. Мне нужно успеть закоптить много рыбы до того, как выпадет снег. Мукки очень хорошо умеет это делать. Для собак-маламутов это самый лучший корм.
Четвертью часа позже, после обсуждения некоторых практических вопросов, метис отправился осматривать дом вместе с Людвигом, а девушки пошли будить троих парней. Из-за крон деревьев окружавшего дом леса медленно выползал огненно-оранжевый диск солнца.
Первым из юношей появился Мукки. Его глаза радостно поблескивали. Он вылез из палатки и, голый по пояс, в пижамных штанах, стал потягиваться. Потянувшись в разные стороны своими мускулистыми руками с золотистой кожей, он стал здороваться с девушками:
– Доброе утро, о красавицы Перибонки! Надеюсь, вы приготовили чего-нибудь поесть трем голодным воинам!
Лоранс звонко рассмеялась, тайно надеясь, что звуки ее голоса заставят Реаля поскорее выйти из палатки, в которой он спал один. Однако следующим появился Жоашим – верзила с очень коротко подстриженными волосами. Он вылез из своего спального мешка и затем выскользнул наружу.
– Доброе утро, девушки, – тихо пробормотал он со свойственной ему робостью.
– Идите поскорее выпейте кофе или чаю, – сказала Мари-Нутта, у которой вызвал раздражение восхищенный взгляд, который украдкой бросил на нее Жоашим. – Папа сказал, что сегодня вам предстоит собирать хворост.
Лоранс, оглянувшись и убедившись, что ее отец и Людвиг все еще в доме, скользнула в палатку Реаля. Этот юноша крепко спал. Лоранс разбудила его еще до наступления рассвета, и теперь он, похоже, наверстывал упущенное. Выражение лица у него, спящего, было каким-то детским. Лоранс быстренько наклонилась и поцеловала его в губы.
– Просыпайся, храбрым воинам уже пора вставать, – пошутила она.
Он открыл свои серо-голубые глаза и восторженно посмотрел на Лоранс. Вздрагивая от желания, которое ему постоянно приходилось сдерживать, он притянул ее к себе и поцеловал в шею и волосы, а затем – в губы, которые были нежными, как только что распустившийся цветок.
– Я тебя люблю, Лоранс, – прошептал он ей на ухо.
В животе у девушки появилось ощущение тепла, оно стало расходиться волнами. От этого тепла у нее возникло желание отдаться ласкам, которые она отвергла час назад.
– Жаль, что мне придется уехать завтра! – добавил Реаль.
– Нет, так будет даже лучше, иначе мы можем сделать какую-нибудь глупость, – ответила Лоранс, улыбаясь Реалю.
Он воспринял эти ее слова как признание, как обещание быть верной ему.
В тот же самый день около полудня Людвиг подошел к Реалю, когда тот возился в дровяном сарае.
– Послушай меня, Реаль, я заметил эти ваши шалости – твои и Лоранс. Я даже не подумаю выдавать вас Тошану, однако я прошу тебя отнестись к этой девушке с уважением. Любовь – это не игрушка. Ты можешь доставить Лоранс большие неприятности, это ты понимаешь? Женщины болезненно воспринимают, когда их бросают. Иногда очень болезненно.
Реаль знал, что Людвиг совсем недавно овдовел и что его жена умерла в результате аборта. Он задрожавшими от нервного напряжения руками закурил сигарету.
– Я обещаю вам, что буду вести себя как порядочный человек, – ответил он тихо. – Я с Лоранс вовсе не играю. Я предложил ей обручиться.
– Ну и что, что предложил? Я думаю о том, что происходит уже сейчас, и меня тревожат эти ваши встречи по утрам и вечерам. Подумай хорошенько. Настоящую любовь нужно уметь распознать.
Произнеся эти слова тихим голосом, Людвиг вышел из сарая на ярко освещенную солнцем поляну. Он смирился с неожиданным поворотом, который произошел в его судьбе. Все извилистые дороги, по которым он шел вплоть до недавнего времени, вели его, по всей видимости, к Кионе.
Валь-Жальбер, суббота, 9 сентября 1950 года
Эрмин и Киона только что постучали во входную дверь дома Жозефа Маруа: они решили воспользоваться своим приездом в поселок, для того чтобы повидаться со своим бывшим соседом и приятелем.
– Такое впечатление, что тут никого нет, – сказала Эрмин, снимая со своей головы соломенную шляпку. – Вообще-то в это время Андреа устраивает чаепитие. Я с гордостью думала о том, как сообщу Жозефу, что получила водительские права! Тошан тоже будет ошеломлен.
– Должна признать, было очень приятно видеть тебя в качестве шофера, – сказала Киона. – Когда ты сидишь за рулем «линкольна», да еще и в черных очках, ты похожа на кинозвезду.
– Куда же они запропастились? – забеспокоилась Эрмин.
Киона с сосредоточенным видом закрыла на несколько секунд глаза.
– Они сейчас находятся в своей комнате и спорят из-за того, кто из них должен пойти и открыть входную дверь, – сообщила затем она. – Нам нужно просто подождать.
Эрмин и Киона решили совершить эту прогулку, чтобы как-то отметить получение Эрмин водительского удостоверения два дня назад. На обратном пути они планировали наведаться к Эстер. Та днем раньше позвонила Лоре из санатория и попросила Киону заглянуть на улицу Марку, когда у нее появится возможность это сделать.
– Ну что ж, посмотрим, кто там пришел, – послышался грубый голос из-за входной двери. – Нечасто к нам приходят гости.
Жозеф, открыв дверь, широко развел руки в стороны. Он был все таким же высоким и сутулым, с коротко подстриженными серебристо-седыми волосами. Он лишь чуть-чуть начал полнеть.
– Да уж, это сюрприз, причем сюрприз приятный! – воскликнул он. – Заходите скорей сюда, в прохладное место. Мимин, как у тебя дела? А у тебя, маленькая колдунья? Я убрал твоего коня с нашего луга. И пони, конечно же, тоже. Я отвел их на большой луг, который находится возле старой мельницы Уэлле.
– Спасибо вам за то, что заботитесь о нем, месье Жозеф, – сказала Киона.
– О-о, давайте обойдемся без церемоний, зови меня просто Жозеф. Мы ведь знаем друг друга уже очень давно.
Они обнялись. С лестницы донеслись тяжелые шаги спускающейся по ней Андреа. Эта бывшая учительница с пышными формами плохо переносила жару.
– У нас сейчас самое настоящее бабье лето, – посетовала она. – Я хотя и боюсь холода, но в последнее время стала ждать зимы. Да вы присаживайтесь, я приготовлю для вас чай.
Эрмин осмотрелась по сторонам, невольно вспоминая то далекое прошлое, когда она жила в этом доме. Семейство Маруа выделило ей в качестве спальни свою гостиную и даже потратилось на то, чтобы обеспечить ее проигрывателем. «Это произошло после того, как был закрыт завод и из монастырской школы уехали монахини, – стала вспоминать Эрмин. – Бетти и Жозеф взяли меня к себе. Они хотели меня удочерить».
Киона тем временем разговаривала с хозяевами дома. Они расспрашивали ее о Лоре, Жослине и детях.
– Какое же это большое горе – смерть Шарлотты! – сокрушенно покачала головой Андреа. – А как ее восприняли малыши? А ее муж? У меня не было возможности познакомиться поближе с этим молодым человеком, но он показался мне порядочным и трудолюбивым.
– Адель и Томас оказались в такой хорошей компании, что они пока еще не страдают от отсутствия матери, – вмешалась в разговор Эрмин. – Людвиг сейчас живет у нас, на берегу Перибонки. Он помогает Тошану восстанавливать дом и приводить в порядок близлежащую территорию.
– Муки небесные, этот придурок Пьер Тибо так все изгадил! – посетовал Жозеф. – Хорошо бы сгноить его в тюрьме, этого гнусного типа. А вы получили письмо от Мари? Она очень сожалеет о том, что не смогла приехать на похороны Шарлотты. Знаете, она вообще-то уже ждет своего первенца, хотя ей всего лишь столько же лет, сколько твоему Мукки, Мимин. Мы только что вернулись из Дебьена. Теперь, если я хочу увидеться со своей дочерью, мне приходится ехать аж туда… А если я захочу поцеловать Эдмона, мне придется отправиться в Африку, куда он поехал как миссионер.
– Да, мы слышали о том, что он туда поехал. А вот про Мари – это хорошая новость! – воскликнула Эрмин. – Ты слышишь, Киона, наша Мари скоро станет мамой.
