Слон для Карла Великого - Гузманн Дирк
– Какое твое дело, раб? Ты такой же безбожник, как те, которые молились на эту штуку. Мне следовало бы поступить с тобой таким же образом.
В разговор вступил Исаак. Танкмар с испугом обнаружил, что у его хозяина очень усталый вид:
– Масрук, вы оскорбляете веру других людей. Это не в духе ислама. Аллах, Яхве, и Бог христиан, и даже эта штука, как вы ее называете, – все является одним и тем же: проявлением религиозной ауры, которая охватывает все на этом свете. Тот, кто насмехается над другими религиями, делает себя виноватым перед Аллахом за свое плохое поведение. Так говорит ваш повелитель, халиф Гарун ар-Рашид.
Уперев руки в бедра, араб встал перед евреем, и казалось, что его борода горит в свете костра:
– Вы говорите слишком громкие слова для неверного. Любому другому человеку эта наглость стоила бы головы. Однако вы находитесь под защитой халифа. Так что я вынужден пощадить вас. К сожалению.
– Не читайте мне поучений относительно моего дипломатического статуса, Масрук, но лучше просветите меня по поводу ислама, как вы его толкуете. Или вам не хватает аргументов?
Наступила тишина, и было слышно лишь потрескивание костра.
Масрук фыркнул:
– «Каждому из вас мы дали свое правило и свой путь. И если бы Аллах этого захотел, воистину, он сделал бы вас единой общиной, однако он хочет испытать вас в том, что дал вам». Так, иудей, сказано в пятой суре Святой Книги. И там также написано: «Воистину, ты найдешь, что среди всех людей евреи наиболее враждебны правоверным». Если Коран делает различие между религиями, почему я не должен действовать в соответствии с ним?
– Потому что вы процитировали суру не до конца. В пятой суре дальше сказано: «К Аллаху возвратитесь вы все, и он просветит вас в том, в чем среди вас нет единства». Мой добрый Масрук, я тоже изучал Коран – с удовольствием, должен признаться, – и там я обнаружил еще кое-что. Бог религий не есть бог сам по себе, не есть нечто абсолютное. Бог сам по себе стоит по ту сторону любых определений, его невозможно облечь в слова.
– Смехотворно! Никто не может молиться чему-то, что невозможно назвать.
– Так думают многие, к сожалению. Простой дух будет скорее смущен, нежели просвещен, когда узнает, что другие религии тоже могут постигнуть бога. Одного и того же бога. Но давайте лучше сделаем перерыв на размышления, прежде чем мы смутим тех, чья религиозная страсть ограничена кругозором.
Масрук уставился на Исаака, невольно схватившись за рукоять меча. Его громкий голос превратился в шепот:
– Сын семитской мерзости! Однажды я отрежу тебе язык и прибью его гвоздем ко лбу твоей жены. Клянусь всеми женами Пророка, да будут благословенны их тела, в этом я клянусь!
– Тогда вам придется подождать, добрый вы мой. Дело в том, что я не женат и не имею соответствующих намерений. Однако скажите, разве вы не хотите посвятить себя молитве? Уже поздно, а я вас задерживаю.
Он обратился к Танкмару:
– Идем, раб, нам нужно посмотреть на Абула Аббаса и не мешать нашим сопровождающим в их священнодействии. Есть необходимость, чтобы их дух нашел покой в молитве.
Исаак медленно поднялся с места, кивнул мусульманам и исчез из света костра. Танкмар, который внезапно обнаружил, что находится один в обществе арабов, с трудом выпрямился и бросился вслед за своим господином.
Не обращая внимания на цепь, которая обхватывала левую переднюю ногу и приковывала его к колонне, слон сделал уже несколько шагов к лесу, волоча за собой мраморный блок. И он стоял там, тень в ночи, срывая хоботом листья с кустов. Слабого света из храма было как раз достаточно, чтобы увидеть, как ловко сворачивал и разворачивал слон свой хобот, отправляя в пасть собранный им урожай. Ни движения головы, ни вращение глаз, ни удары хвоста не указывали на то, что слон обратил внимание на людей.
«Может быть, он просто не хочет снизойти до волнения, – подумал Танкмар. – Как-никак, мы обращаемся с ним, словно с пленником».
– Высокомерие есть вотчина великих мира сего. – Исаак, казалось, угадал его мысли. – Ибо Абул Аббас не только большой. Он также носит имя одного повелителя. Так что обращайся с ним уважительно.
– Повелителя? Этот… Абул Аббас, наверное, король? Господин, я не понимаю.
Исаак рассмеялся:
– Нет, он не повелевает людьми. Среди животных, наверное, ему можно было бы отвести положение князя. Но это уже за пределами моих знаний. Его же имя, напротив, действительно когда-то принадлежало одному королю. Абул Аббас ас-Саффах был первым халифом из третьей династии арабских халифов, династии Аббасидов.
– Господин, прошу вас, у меня все спуталось в голове.
– Другими словами, Абул Аббас был прародителем теперешней семьи исламских повелителей. Великий халиф Гарун ар-Рашид – его потомок. Понимаешь?
– Да. Наверное, – сказал Танкмар.
Из руин до них доносилось четырехголосное бормотание:
– Allahu akbar. Bismi llahi rrahmani rrahie. Alhamdu lillhi rrabi laalamien[11].
– Но почему слона зовут как халифа?
– Хороший вопрос, заслуживающий больше чем одного ответа. Можно считать, что Гарун ар-Рашид хотел оказать честь своему предку, символически назвав животное его именем. Животное, объединяющее в себе множество атрибутов, к которым следует стремиться: величие, силу, ум, умеренность и многое другое. Однако я знаю халифа. Он хитрая шельма. По моему мнению, ему доставило огромную радость связать имя своего великого предка с неуклюжим толстокожим животным, а затем изгнать его из страны – в качестве домашнего животного для повелителя врагов. Тем более что никто не может уличить его в подобной гнусности.
– Arrahmani rrahiem. Maliki yaumi ddien. Iyyaka na’ budud wa iyyaka nasta ‘ien[12].
– Домашнее животное? Какой же величины должен быть дом, чтобы в нем поместился Абул Аббас?
– Королевская резиденция Карла Великого. Мы доставим Абула Аббаса вместе с некоторыми другими подарками в Павию. Там сейчас находится резиденция императора франков. Он не задерживается долго на одном месте. Карл Великий примет нас и отправит наших арабских сопровождающих с новыми подарками обратно в Багдад. Так что нам недолго придется терпеть их присутствие.
– Вы не боитесь Масрука, господин? Я познакомился с ним и с остальными еще раньше, до того как вы меня… спасли.
Исаак оторвал взгляд от Абула Аббаса и посмотрел на Танкмара.
– Расскажи мне об этом.
Танкмар рассказал о событиях прошлых дней, о трупе Розвиты, о спрятанном кинжале, о своем бегстве и о встрече с Масруком, Халидом, Санадом и Хубаишем. Короткое сражение в таверне он немножко приукрасил в свою пользу.
– Это плохие новости. Эти четверо, без сомнения, попытаются убить тебя. Ты всего лишь раб и не находишься под защитой, как императорский посланник. Будь осторожен! Быстрый клинок, коварная стрела – и никто не будет привлекать убийц к ответственности.
– Ihdina ssirata Imustaqiem. Sirata lladiena am a, ta alayhim[13].
– Дайте мне меч, господин, кинжал или топор – я сумею себя защитить.
– Раб с оружием? Император усомнится в моем здравом уме. Разве ты не говорил, что у тебя ловкие руки? Используй их. И свою голову. Ведь для этого голове было позволено и дальше оставаться на твоих плечах. А я посмотрю, как удержать этих чудовищ подальше от тебя. Ночью тебе нужно будет найти безопасное место. Я опасаюсь за твою жизнь.
– Ghayri lmaghdubi alayhim wala ddalien. Allahu akbar[14].
– Я заползу в кусты, – предложил Танкмар.
– Чтобы им не нужно было перепрятывать твой труп? Нет, это слишком опасно. А как бы вместо этого… да, это может сработать. Ложись спать на спине у Абула Аббаса. Слоны часто спят стоя, и они привычны к всадникам. Если широко раскинешь руки и ноги, ты не упадешь вниз. Вот так!
