Незаконнорожденная - Уэбб Кэтрин
Пташка направилась в «Голову мавра», чтобы повидаться со своей подругой Сейди и встретиться с Диком[10] Уиксом. Ей хотелось, и желательно поскорей, раздобыть побольше его «усовершенствованного» вина. А кроме того, ей нужно было увидеть его самого, хоть она и боялась, что он решит, будто она за ним бегает. Негоже Дику знать, как сильно он ей нравится. Он чертовски хорош собой и вечно окружен шумной компанией. В основном пустоголовыми девицами с глазами, одурманенными вином; взвизгивая и гримасничая, они вечно что-то щебечут ему, когда он приходит в таверну. И всегда готовы подставить ему свои губки. Но не такие нужны Дику Уиксу. Он из тех, кому нравится остренькое, от сладкого его воротит. Чтобы по-настоящему привлечь его внимание, нужен перчик. «И я как раз то, что ему требуется, перчика во мне хоть отбавляй», – подумала Пташка с улыбкой.
В таверне было полно народу. Тут сидели выпивохи и игроки, гулящие девки и просто приезжие. Здешняя жара, вонь и толчея потных людей всегда действовали бодряще на Пташку, приходившую сюда после однообразного трудового дня. Протиснувшись к бочонкам со вставленными в них кранами, девушка криво улыбнулась Сейди, разливающей пиво.
– Вижу, ты не скучаешь, все завсегдатаи уже на месте, – проговорила Пташка подруге, когда та налила ей кружку пенистого напитка.
– Да, и не только завсегдатаи. Видишь того человека? Высокого, с одним глазом? Ты его когда-нибудь раньше встречала? – При этих словах Сейди указала пальцем на непривлекательного мужчину с мрачным суровым лицом, через которое шла кожаная повязка. Его сальные волосы с проседью были растрепаны.
– Нет, никогда с ним не сталкивалась. Однако на нем достаточно хорошие сапоги. А почему ты обратила на него внимание?
– Утверждает, будто давно в меня влюблен, но любовался мной только с дальнего расстояния. Говорит, если я выйду с ним во двор, он сделает мне такое предложение, от которого я не смогу отказаться.
Сейди хихикнула, а Пташка закатила глаза:
– Он предложит тебе стать его подстилкой и отхлещет, если откажешься.
– Да уж, скорей всего. Однако я, пожалуй, все-таки выйду с ним, – пожала плечами толстушка. – Может, у него слова не разойдутся с делом. И эти чудесные сапоги… Кто знает, вдруг он богат, добросердечен, женится на мне, и я смогу жить припеваючи, ничего не делая.
– Ну, пожалуй, это так же вероятно, как и то, что я выйду за короля Георга в среду не позже полудня. Кстати, если отправишься с ним во двор, вели, ради бога, Джоне[11] постоять на страже. И пожалуйста, не теряй голову. – Джона, парень, работающий на конюшне при «Голове мавра», был шестнадцатилетним здоровяком, по уши влюбленным в Сейди. – Дик здесь?
– Дик Уикс? Еще нет. Постой рядом, поболтаем, пока он сюда не заглянул.
Ричард Уикс появился в таверне вскоре после этого разговора. Он щедро расточал улыбки и выглядел настоящим денди, причем его кудри были изящно уложены, чего раньше за ним не водилось. Сейди подтолкнула Пташку локтем и кивнула в сторону вошедшего, после чего Пташка ее покинула, успев чмокнуть подругу в пухлую щеку. В зале было жарко, и поэтому Пташка сперва подождала, когда Ричард сбросит свой сюртук, а затем подошла к нему. Тот взял в правую руку наполненную до краев высокую кружку, а левой обнял Пташку за талию. Девушка улыбнулась порочной улыбкой, которая ему так нравилась.
– Как поживаете, мистер Уикс? – спросила она.
– Умираю от жажды, а в остальном хорошо, – улыбнулся тот. – Слушай, отстань ненадолго, дай выпить пива.
– Он говорит мне «отстань»! Ты хочешь разбить мое сердце, разговаривая со мной таким образом? – проговорила Пташка шутливо.
– Твое сердце? – рассмеялся Ричард. – Тысяча человек, вооруженных тысячью толстенных палок, не смогут разбить твое сердце, Пташка.
Девушка привстала на цыпочки и шепнула ему на ухо:
– Это сделал бы один и всего одной палкой.
Она провела рукой между ног своего дружка и почувствовала, как его мужское достоинство напряглось в ответ на ее ласку.
– Так, может, сегодня ночью, как?
– Я не смогу остаться надолго. У Доркас теперь привычка вставать после полуночи, чтобы попить молока. Говорит, ее мучают кошмары. Вот и бродит по буфетной, как слепая телка, так что все там грохочет. Она была бы рада застукать меня и тут же доложить обо всем миссис Хаттон. И тогда меня будут позорить за мое распутство. – Пташка раздраженно мотнула головой. – Поэтому возьмите меня в каком-нибудь тихом местечке, мистер Уикс, если не возражаете.
– Это доставило бы мне удовольствие. Только дай хотя бы допить пиво. Когда я говорил, что умираю от жажды, то имел в виду именно это.
– А почему бы нам не пойти к тебе домой? – предложила Пташка, когда Дик вывел ее из таверны через заднюю дверь, выходящую во двор, и попытался увести к лестнице, которая вела на сеновал, расположенный над конюшней.
– Нет, больше нельзя. – Дик обнял девушку за плечи, а потом сильно стиснул ее левую грудь. Пташка вывернулась и отвесила ему пощечину. – Решила меня подразнить? – проворчал он.
– Неотесанный мужлан, – огрызнулась она. – Мне больно. И что ты имел в виду под этим «больше нельзя»?
– Через два дня я женюсь. И как я уложу новобрачную на кровать, которая пахнет твоим потом? – небрежным тоном проговорил он.
– Странно слышать, что ты берешь в жены столь привередливую девицу, – сказала Пташка.
В горле у нее словно застрял ком, и она судорожно сглотнула. Ей думалось почему-то, что разговоры Дика о женитьбе и на этот раз закончатся ничем, как уже бывало не раз. Обычно он шел на попятный, найдя в невесте тот или иной недостаток. Он или уставал от очередной своей пассии, или объявлял, что может найти и получше.
– А тебе не кажется, что мой запах может остаться еще где-то, например на твоей коже?
– Рейчел Крофтон милая и невинная. Она не станет подозревать ни о чем подобном.
– Ну, может быть, только пока…
– Нет, всегда. А если она от тебя что-либо узнает, то я тебе все зубы пересчитаю. Ты меня поняла?
Голос Дика прозвучал твердо. Он стиснул руку Пташки повыше локтя, да так сильно, что на ней должен был остаться синяк, но в полумраке, царившем на сеновале, было видно, что девушка улыбается.
– Ты хочешь сказать, что она верит, будто ты тоже милый и невинный? – спросила она.
Дик отпустил ее руку и ласково потер оставшиеся на коже следы пальцев.
– Да, именно так. Прости меня, Пташка. Моя жизнь сейчас на переломе. Я хочу… хочу, чтобы все прошло хорошо. Со свадьбой и с моей новой женой. Она прелестное существо, умная и утонченная… Мое состояние и мое положение с ней только упрочатся, – сообщил он.
«Но она недостаточно умная, чтобы заметить, какой Дик Уикс бабник», – подумала Пташка презрительно.
– Мою душу мучает яростная ревность, сэр. Потому что ваши слова прозвучали так, словно вы любите эту милую, невинную, умную и образованную мисс Рейчел.
– Так и есть, – ответил Ричард и глуповато улыбнулся. – Действительно люблю.
Пташка уставилась на него и с минуту не могла найти что сказать. Очертания его тела тонули в темноте, только лицо было освещено тусклым отсветом огня, горевшего в таверне. Пташка сделала шаг назад, в густую тень, чтобы скрыть охватившее ее смятение.
– Так, может, когда она поселится у тебя в доме, ты больше не захочешь со мной встречаться? – Она постаралась сказать это беззаботно, словно ей было все равно.
Дик помедлил с ответом, словно эта мысль прежде не приходила ему в голову.
– Возможно, так и будет, Пташка. Наверное, не захочу.
Его слова, брошенные так беспечно, больно ранили Пташку. У нее появилось чувство, словно она падает и все идет не так, как надо. Но она улыбалась, как делала всегда, когда хотела скрыть свои чувства.
– Увидим. Возможно, этот белоснежный ангел на время утолит твой голод, но разнообразие – соль нашей жизни, как любит говорить Сол Брэдбери. Так что позволь мне оставить тебе кое-что на память.
