Рождественский мешок - Милн Кевин Алан

– Но Катрина, – поддержал меня Аарон. – Мы подумали, что тебе понравится…

– Вы не слышали меня? – мрачно спросила она. – Ни за что.

Все замолчали. Я не решался даже открыть рот, опасаясь, что тогда Катрина окончательно разозлится и прогонит нас. Аарон тоже молчал, а Мадху медленно ходил по палате и вроде как что-то обдумывал. Катрина неподвижно стояла, ее зеленые глаза глядели поочередно то на одного, то на другого из нас.

Наконец Мадху нарушил молчание.

– У меня идея! – воскликнул он, повернулся и заглянул в зеленые глаза, сверкавшие в прорезях бумажного мешка. – Катрина, я слышал, что ты участвовала в гонках на каталках. Это правда?

– Да, – удивленно отвечала она. – Но я перестала туда ходить. Многие ребята насмехались надо мной. А еще меня никто не мог победить, и мне стало скучно.

– Я могу тебя обыграть, – заявил Мадху, по-прежнему глядя ей прямо в глаза.

Я не знал, что такое гонки на каталках, но если Мадху мог двигаться так же быстро, как говорить, то, на мой взгляд, он победит по сути любого.

– Меня никто не может победить, – прорычала она, уперев руки в бока. – Потому что я не боюсь боли, не боюсь получить травму. Ведь я все равно скоро умру.

– Тогда сыграй со мной! – Мадху дерзко ей улыбался. – Если ты выиграешь, тогда мы все забудем о рождественском представлении – никто из нас не примет в нем участия. Но если выиграю я, ты пойдешь с нами и будешь участвовать там, куда тебя поставят. Договорились?

Катрина ответила не сразу. Казалось, она оценивала Мадху.

– Нет, – решила она наконец.

– Но Катрина! – воскликнул Мадху. – Если ты считаешь себя такой непобедимой, тогда почему…

Катрина перебила его.

– Я буду состязаться с ним! – И она ткнула пальцем в мою сторону. Я оглянулся через плечо – не стоял ли кто-нибудь за моей спиной. Там никого не было. – Если маленький эльф выиграет, я пойду на представление.

Вот это поворот!

В той сутолоке, какая была в тот вечер в больнице, было нетрудно проскользнуть незамеченными к служебному лифту, который находился в восточном углу пятого этажа. Он единственный обслуживал восьмой этаж больницы, на котором вот-вот должен был начаться ремонт, и на нем было удобно скрыться от глаз тех, кто мог бы нас остановить. Между тем я уже начинал жалеть, что ввязался в какую-то рискованную затею.

Гонки на каталках, как я вскоре выяснил, были не столько гонками на скорость, сколько актом несусветной глупости. Да, там была важна скорость, но еще важнее было расстояние, оставшееся до ступенек лестницы. Победителем считался тот, кто прыгал с каталки последним. В общем, дети состязались на больничных каталках. Двое пациентов с пятого этажа залезали на каталки, стоявшие наверху длинного и широкого пандуса, который с наклоном шел к открытому лестничному колодцу, каждый на свою каталку. Наклон был небольшой, но на твердом кафельном полу колеса набирали быстроту оборотов, и, когда гонщики приближались к лестничной площадке, они уже мчались с опасной скоростью.

Несколько ребят уже получили довольно серьезные травмы в результате таких соревнований, но каждый придумал свою историю для врачей, скрывая то, что творилось поздними вечерами на восьмом этаже.

Эти так называемые гонки начались в сентябре, когда верхний этаж больницы был закрыт на ремонт. Несколько раз в неделю поздним вечером, когда почти все доктора и сиделки расходились по домам, маленькие пациенты, соскучившиеся по острым ощущениям, пробирались наверх. Там, без надзора взрослых, они делали все, что им нравилось – а больше всего им нравились гонки.

– Ты не шутишь, Катрина? – спросил я, когда мы взяли себе по каталке и были готовы сразиться.

Глядя на «трассу», по которой мне предстояло промчаться, я засомневался, что мы выбрали правильное средство, чтобы заставить Катрину участвовать в празднике. И мне было страшно.

– Может, мы устроим состязание в чем-то еще? – с надеждой предложил я. – Например, кто дальше пустит бумажный самолет.

– Кажется, ты трусишь, Молар, – презрительно отозвалась она о моей вегетарианской идее. – Ты желтый цыпленочек?

Да, я был цыпленком, но никогда бы в том не признался.

– Ого-го! Нет! – уныло прикинулся я бодрячком, слишком напуганный, чтобы провозгласить что-нибудь более вразумительное.

– Ладно, – кивнула она. – Тогда запомни: нельзя дотрагиваться до стен, чтобы притормозить. Тогда ты будешь дисквалифицирован. И ты должен лежать на животе головой вперед до тех пор, пока не спрыгнешь. Понял?

– Да. – Я дурашливо закудахтал, чтобы хоть как-то успокоить расходившиеся не на шутку нервы. – Давай поскорее закончим с этим и айда на репетицию!

Мадху и Аарон держали каталки, чтобы они не умчались вперед раньше времени. Лежа на животе, Катрина внимательно глядела сквозь прорези в своем мешке в том направлении, куда мы должны были двигаться.

– Хорошо. Все готовы, – объявил Мадху. – Только, пожалуйста, осторожнее! Мо, если ты выиграешь, будет великолепно. Мне очень хочется побыть волхвом. – Он ободряюще шлепнул меня по спине. – Эгей, гонщики! Приготовьтесь! Старт!

Мадху с Аароном отпустили наши гоночные колесницы, и гравитация начала свою работу. Сначала каталка двигалась медленно, и я было подумал, что эта затея не такая уж и опасная вещь.

Но я ошибался.

На протяжении следующих пятидесяти футов скорость все нарастала, а к сотне футов колеса моей каталки уже подпрыгивали от бешеного движения. Мы с Катриной мчались ноздря к ноздре, вытянув шеи, чтобы лучше видеть приближающуюся лестничную площадку. Сумка-мешок на голове девчонки трепетала в потоке воздуха, и я даже думал, что ее вот-вот сдует.

Мимо отметки в сто пятьдесят футов мы пронеслись вихрем, но последние пятьдесят футов я видел словно в замедленной съемке. За оставшиеся секунды я разглядел лица детей, глядевшие на нас со стены, стетоскоп, пылившийся в кабинете доктора, и даже маленький кусочек жвачки, прилепленный к плинтусу. Но в основном я смотрел на Катрину, мчавшуюся рядом со мной, а она не собиралась сдаваться. Все мои мускулы напряглись, я готовился спрыгнуть в тот же момент, что и она.

Но такой момент так и не наступил.

Когда до начала лестницы осталось двадцать футов, меня охватила паника, и я крикнул:

– Прыгай!

– Ты первый! – закричала она в ответ.

– Нет, ты перррррр!..

После этого был только крик. Колеса наших каталок врезались в край ковра возле лестничной площадки, а мы сохранили равномерное прямолинейное движение вниз по ступенькам. Мне показалось, что где-то далеко позади нас слышались голоса, но это лишь гремели по лестнице наши стальные кони да рвался из моего раскрытого рта ужас, когда на меня неотвратимо и стремительно надвигался бетонный пол.

– Ухххх! – Мое тело содрогнулось от удара. В какой-то момент мне показалось, что я легко отделался, но потом вокруг меня все потемнело. Сквозь окутавший меня туман я видел два ярких зеленых глаза, глядевшие на меня. Глаза были знакомые, но чуточку не такие, какими я их помнил.

Без мешка! Я вижу ее лицо! Как она? С ней все хорошо?

И тут все почернело.

Глава 7

Величайшая ошибка при лечении болезней состоит в том, что есть врачи для тела и врачи для души, хотя то и другое неразделимы.

– Эй, Мо? Ты можешь сесть и посмотреть на меня? – Кто-то говорил со мной, но я не узнавал этого голоса. – Мо, попробуй открыть глаза.

– Ой! – воскликнул я, когда попытался выполнить указание. – Очень ярко! – Я невольно отгородился рукой от яркого фонарика, который светил мне в глаза.

– Посмотри вверх. Так, хорошо. Посмотри влево. Хорошо. Да, я полагаю, что у него довольно сильное сотрясение мозга плюс другие травмы, но тут нечего удивляться, если вспомнить, как он упал. Аспирин и несколько дней покоя помогут ему поправиться.