Александр Руджа - Хеллсинг: Моя земля (СИ)
— Веселая, — одобрительно заметили сбоку. — Люблю, когда веселые. Уходить из жизни надо легко, без сожаления.
Широкий, темный силуэт заслонил все.
— Давай, дивчинка, — спокойно сказал голос. — Война идет, сама понимать должна.
И как уже все поздно, и как уже все неважно, и как хочется жить, мама, мамочка, как же хочется жить…
Он выстрелил мне в сердце.
***
В общем-то, сразу было понятно, что интеллектуальные умозаключения — это не совсем мое. Даже увидев как минимум двух загипнотизированных человек, послушно исполняющих чужие приказы, я не смогла сделать следующий шаг и предположить, что Руди сможет заворожить и меня тоже. Ну, да, я вампир и, по идее, неважно поддаюсь стандартному гипнозу, но ведь и Руди тоже противник, мягко говоря, нестандартный.
Короче говоря, я затупила. За что и расплачивалась теперь.
Комната вокруг меня продолжала вращаться, да и не было у меня уверенности, что это вообще комната. И ощущения продолжали оставаться… странными. Вот представьте себе, что вошли в темную комнату, нащупали с трудом выключатель, да и включили несколько ртутных ламп, которые у нас в маркетинговых целях упорно называют «энергосберегающими». Им всегда нужно некоторое время на разогрев, чтобы выйти на рабочую мощность, а первые секунды они всегда светят вполсилы, едва-едва. Вспомните ощущение этого серого, тусклого света, в котором движешься почти вслепую, ничего толком не видя. Вспомните это неприятное чувство широко открытых глаз, которым не за что зацепиться в мерцающем, обманчивом полумраке.
Именно такая мгла сейчас и плавала темным непрозрачным туманом повсюду вокруг меня. Вот только исчезать и рассеиваться она что-то не собиралась.
— Добрый вечер, Fräulein! — издевательский голос доносился, казалось отовсюду. — Всегда рад новым гостям в своей скромной обители.
— Не могу понять, — только и смогла я выдавить из себя. Определить свое положение в пространстве по-прежнему не получалось, во рту стоял кислый привкус, все органы чувств бунтовали против такого бесцеремонного к себе отношения.
— Конечно! Конечно, не можете! — обрадовался невидимый Руди. — Должен сказать, ваши действия вызывают у меня только восхищение. И еще, может быть, зависть. Последовать за своим командиром, не имея ни малейшего впечатления, что вас может ждать — разве это не похвальное стремление?
Кажется, не стоит его разочаровывать суровой правдой. Радостный Руди — это еще полбеды, а вот если мы увидим Руди разгневанного — кто знает, что из этого выйдет?
— Но дело не только в преданности, — продолжал штурмбанфюрер. — Вы продемонстрировали немалый интеллект и внимательность, когда сумели собрать воедино все те маленькие шарады, что я подбрасывал вашему, признаюсь, не слишком умному руководству, и установить мое местонахождение. Прекрасно, просто прекрасно! Весьма впечатляет.
Тут он Интегру, конечно, уел. А мерзкая серая муть вроде бы начинает помаленьку рассеиваться, или мне это кажется?
— Тем не менее, Fräulein, хотя мне и жаль вас разочаровывать, вы проделали весь этот путь напрасно, — сожалеющим видом уронил Руди. — Алукард мне был и вправду нужен, но вот в вас я не испытываю никакой необходимости. Так что придется, видимо, с вами попрощаться навсегда.
Люблю, когда решение о моей смерти принимается вот так, спокойно, рассудительно, даже весело в чем-то.
— С другой стороны… — задумчиво продолжила длинная высокая фигура, которую я вижу с каждой секундой все более и более четко, — возможно, я смогу найти применение и вам. К сожалению, мой друг Алукард сейчас не в лучшей форме, и ему не помешает чья-нибудь квалифицированная помощь.
Руди сверкнул широкой ухмылкой с отличными зубами, отпил что-то темное и густое из бокала в руках, и закончил мысль.
— Помощь — и кровь.
***
— Что с ним? — вопрос вырывается раньше, чем я успеваю его обдумать. Но оно и к лучшему — теперь Руди еще больше убежден, что я беспокоюсь за Алукарда, а не пытаюсь оценить и увеличить свои шансы на победу.
Штурмбанфюрер улыбается и делает еще один неспешный глоток.
— Соблаговолите взглянуть.
Мы в большом, просто, но со вкусом обставленном зале, похожем на конференц-холл. Длинный стол белого дерева, простые, без завитушек и разных гнутых ножек стулья, никакой роскоши, вроде лепнины на потолке или свисающих люстр в духе восемнадцатого века — только несколько больших плазменных экранов на стене, камера на треножнике в углу, да проектор под потолком. Ну, понятно — это чтобы всякие презентации показывать, и рекламировать себя любимых. Очень функционально все.
А еще, пока я была в своем измененном состоянии сознания, из разгрузки пропало все оружие. Это понятно — галлюцинации, конечно, галлюцинациями, но оставлять противнику хотя бы крошечный шанс на победу никто не собирается. Руди все же по-немецки предусмотрителен и методичен.
Тем временем, штурмбанфюрер пижонски щелкает громоздким пультом, и на одном из экранов появляется картинка — до невозможности белая комната, где рядом, бок о бок, стоят две кровати. На одной лежит бледный как смерть (то есть чуть бледнее, чем обычно) Алукард, на другой же…
Я некоторое время вглядываюсь в худое бородатое лицо. Нет, никогда его раньше не видела, но что-то общее в чертах и правда есть.
— Да, это его сын, Михня, — неразборчиво подтверждает Руди, снова присосавшись к бокалу. — К сожалению, я нашел его слишком поздно, и чтобы просто выжить ему, скорее всего, понадобится еще очень много крови. Крови высшего вампира, разумеется.
Я с опозданием замечаю стойки для капельниц, висящие на них пустые пакеты для крови, трубочки, тройники — и иглы, воткнутые в вены обоим лежащим. А, и еще человек в белом халате, внимательно следящий за какими-то показателями у себя на планшете, тоже в глаза бросается не сразу.
— Герр Нэпир, каково состояние пациентов? — вежливо интересуется Руди по громкой связи. Мужчина вздрагивает и поворачивается к экрану лицом.
Ага, а нервная дрожь ведь означает, что не все мозговые функции ингибированы, он, скорее всего, подвергся гипнозу в меньшей степени и наверняка сохраняет определенную свободу действий, в отличие от безмозглых охранников снаружи. Наверное, потому, что у него и задача более важная — поддерживать Алукарда с сыном в живых.
— Господин Руди, сэр, — сбивчиво рапортует человек по имени Нэпир. — Состояние стабильно тяжелое, объект один крайне слаб, несмотря на все процедуры. Объект два держится несколько лучше, но в силу наших… мероприятий его состояние также медленно ухудшается.
— Объект один — это Михня, — любезно поясняет мне Руди. — А второй, естественно — твой любимый хозяин. Мы забрали из него уже почти два литра крови, заменив их плазмой, но пока Алукард слишком слаб, чтобы продолжать дальнейший отбор. Полагаю, однако, что твое появление сможет исправить ситуацию.
Он снова широко улыбается и взмахивает полупустым уже бокалом.
— Гордитесь, Fräulein! Ваша смерть окажется полезной!
Так, это мы уже проходили: «Умереть, принеся пользу родной стране», спасибо большое. Старая, отвергнутая уже концепция. Большинством голосов было признано, что куда лучше остаться в живых и победить. Победить — оставшись в живых. А с Руди, кстати, пора уже что-то решать, а то мы чрезмерно заигрались в его шизофренические планы с перекачкой крови и рождением нового, полностью подконтрольного штурмбанфюреру, Алукарда.
К счастью, он сам помогает мне в выборе стратегии. Одним глотком допивает оставшееся, резко выдыхает и с сожалением глядит в пустой бокал.
— Надоело это пойло… сейчас бы чая какого-нибудь. Фруктового, скажем. Но ведь не распорядишься — злая Fräulein порешила всех слуг. Почти всех, я хотел сказать.
Голова начинает работать как компьютер. Фруктовый чай — откуда у Руди это желание? Он тоже приложился к крови Алукарда и теперь постепенно и незаметно приобретает его привычки? Необычно, но не сказать, чтобы совсем невероятно, в этом мире и с этими ребятами может случиться все, что угодно. Какие выгоды это несет для меня, как я могу это использовать? А вот как.
