Бернар Вербер - Шестой сон

Старик снова протянул Жаку контракт.

– Человек может провести без сна, в среднем, шесть дней. Правда, в Книге рекордов Гиннесса зафиксирован одиннадцатидневный рекорд, но, как выяснилось, этот человек изначально страдал от гормонального расстройства. Считается, что после шести дней отсутствие сна провоцирует непоправимые повреждения головного мозга. Поставьте подпись – и спите спокойно.

Киамбанг и его люди заперли Жака в каюте, освещаемой неоновыми лампами. Как только за ними захлопнулась дверь, из динамика под потолком зазвучала громкая музыка. Детская песенка: «Братик Жак, братик Жак, спишь ли ты? Спишь ли ты? Слышишь колокольчик? Слышишь колокольчик? Динь-динь-дон, динь-динь-дон. Слышишь колокольчик?»

Раздался оглушительный колокольный звон. Затем песенка повторилась заново.

На пятидесятом повторе Жак забился в угол и свернулся на полу в позе зародыша, прижав руки к ушам, чтобы не слышать больше звона колоколов.

За два дня, проведенные в таких условиях, Жак не сомкнул глаз. Когда Киамбанг вошел в каюту, он обнаружил своего пленника лежащим в углу в состоянии прострации.

– Молодец! Вы еще более неуступчивый, чем я полагал. Но только от вас зависит, чтобы все это кончилось: подпишите контракт.

– Дайте мне спать, – прошептал Жак, найдя в себе силы оттолкнуть листки, которые он ему протягивал. – Спать. Я хочу спать.

– Знаете, мсье Кляйн, тяжесть этой пытки состоит не только в усталости и истощении организма, но и в продолжительном соприкосновении с реальностью. Ни одно животное, ни одно растение, ни одно существо, наделенное минимальным разумом и сознанием, не способны вынести непрерывного контакта с реальностью, какой бы она ни была. От этого можно сойти с ума, и это сейчас сводит с ума вас. Реальность в больших дозах нестерпима. Распишитесь, и вам разрешат вернуться в благословенный мир сновидений.

Когда на третий день Абдулла Киамбанг вошел в каюту, он увидел неподвижно лежащее в углу тело. Старик склонился над ним, и в этот момент Жак Кляйн попытался ударить мучителя. Охранник мгновенно перехватил его руку, но Жак сумел оцарапать его до крови. И тут же, закатив глаза, зашелся смехом.

Киамбанг отступил назад:

– Мсье Кляйн, вы понимаете меня?

Жак продолжал смеяться.

– Вы сошли с ума, да?

Жак захрюкал, как свинья, и снова рассмеялся.

Абдулла Кимбанг обратился к охраннику по-малайски.

Вид у него был недовольный – вероятно, по его расчетам, пленник не должен был так быстро выйти из строя.

Потом они вышли.

Вдруг песенка остановилась, неоновые лампы погасли. Наступившая тишина была зловещей.

Жак закрыл глаза, его по-прежнему мучили приступы неконтролируемого смеха.

Его подняли и понесли в другое место. В глубине души он надеялся оказаться в кровати. И вновь почувствовал, как в его горле зарождается этот неудержимый смех.

Он оказался не в кровати, а на полу, но по крайней мере было тихо. Жак Кляйн заснул молниеносно. Он преодолел первую и вторую стадии легкого сна. Тело расслабилось. Наступила третья стадия. Серотонин. Шишковидная железа. Выброс мелатонина. Он на всех парах несся из этой невыносимой реальности.

Какое счастье, что он может самостоятельно направить свой разум к воображаемым территориям…

Ему вспомнились слова матери: «Кто не способен воспользоваться собственным воображением, вынужден будет довольствоваться реальностью». Реальность ему опротивела – ему нужны были грезы. В виде сновидения, фильма, игры, книги, сказки, басни, стихов – чего угодно, лишь бы ухватиться за любой фантастический образ и покинуть это пространство/время.

Четвертая стадия, пятая… Он уже далеко от корабля. Он далек от этой ужасной песенки. Свет больше не режет глаза.

Он все дальше и дальше от Жака Кляйна, страдавшего без сна вплоть до потери рассудка.

Его разум совершил побег из тела.

Возвращение в сновидение.

Он нашел пристанище на острове Розового песка.

Он вытянулся на песке, словно потерпевший кораблекрушение. Он смотрел на облака, бегущие по небу, на шелестящие кокосовые пальмы, на птиц, бабочек. Ему и в голову не приходило, до чего же хорошо бывает вернуться в юношеские сны. И до чего же бывает приятно находиться вдали от реальности.

Он лежал на берегу, мелкие волны ласкали ему ноги.

Я не хочу просыпаться, подумал Жак. Я хочу остаться здесь навсегда. Киамбанг был прав – ни одно живое существо не способно вынести продолжительного контакта с реальностью. С помощью воображаемого мы ослабляем ее хватку.

Он улыбнулся и вдохнул полной грудью, ему снова захотелось смеяться, но уже не так, как на корабле.

Ощущение свободы наполнило его, и он с наслаждением подставил лицо свежему морскому бризу.

Он поднялся и стал танцевать среди лиловых и розовых цветов своего острова.

Вдруг из ниоткуда возник возбужденный Ж.К.48.

– А, вот и вы! Ну, наконец-то! – воскликнул Ж.К.28. – Вы даже представить не можете, как мне приятно снова видеть вас! Я выдержал испытание, не сломался. Я не подписал контракт! Вы гордитесь мной?

Но Ж.К.48 не слушал его.

– Некогда разговаривать, Ж.К.28, немедленно просыпайся.

– Что, снова возвратиться в реальность? Ну уж нет!

– У тебя нет выбора. Так нужно.

– Я все-таки имею право на небольшой отдых после трех дней пытки.

– Немедленно просыпайся, Ж.К.28!

– Об этом не может быть и речи. В том, что я нахожусь здесь, есть и ваша вина. Так что теперь оставьте меня в покое и дайте мне поспать. Я имею на это право.

– Встать!

– Нет, вы все-таки угрюмый тип. От вас не дождешься ни доброго слова, ни похвалы. Вы правильно сделали, что не сообщили мне заранее о том, что меня ждет, а то бы я запаниковал. Но теперь все позади, я, не дрогнув, выдержал пытку, заслужив тем самым хотя бы каплю благодарности. Я, конечно, не жду поздравлений, но все же…

– Проснись, осел! Сейчас же вставай! Ты что, не понимаешь, что твоя жизнь по-прежнему в опасности?

– Я хочу спать.

– Ах, до чего же скудоумным… я был! Мы теряем драгоценное время. Особенно ты. Потому что в данном случае мы с тобой находимся в одной связке. Поверь, у нас действительно нет времени на любезности. Все решают секунды.

– Вечно у вас все опасно и важно. Я заслужил отдых. Я хочу спать.

– У тебя впереди вся жизнь для отдыха. А прямо сейчас тебе угрожает страшная опасность.

– Я думал, что в мире сна время сжимается. Как в случае человека, которого разбудила штанга балдахина, упавшая ему на голову, и который рассказывал, что за это время ему приснился сон, что он был арестован полицией и пошел к гильотине.

– Все это чушь, которую несут психотерапевты. Насколько мне известно, время снаружи течет с такой же скоростью, как и внутри. В любом случае, могу тебе гарантировать, что если ты продолжишь здесь ошиваться, то рискуешь лишиться жизни в реальности. Доверься мне еще раз, проснись. Чем больше ты медлишь, тем опасней становится твое положение.

– Но что же творится снаружи? Подготовьте меня, прежде чем я открою глаза. Перископ в реальность, пожалуйста.

– Извини, если я тебе все расскажу, ты больше никогда не захочешь просыпаться. Вспомни папины слова: «Тот, кто не захотел, когда мог… не сможет, когда за хочет».

Жак Кляйн с трудом открыл глаза, его веки стали тяжелыми, словно ржавые металлические шторы. Было еще темно, но четвертинка луны слабо освещала ландшафт. Перед ним стояли два наемника в камуфляже, на головах – шахтерские лампы. Пол покачивался – связанный Жак находился на надувной моторной лодке Zodiac в открытом море, вдали от корабля Киамбанга. Один из мужчин приблизился к нему с кинжалом в руке. Резким движением он саданул его в бедро, и тут же полилась кровь.

Жак метнулся, сдержав крик.

Второй мужчина посмотрел на него с ухмылкой, видимо думая: «Так-так, иностранец, лучше бы ты не просыпался». Он бросал в море окровавленные куски рыб. Вокруг лодки уже кружили легко узнаваемые треугольные спинные плавники. Похоже, наемников это забавляло.

Жаку вспомнились слова отца: «Не бывает злых акул. Бывают акулы, которые сыты, и бывают голодные акулы». Еще отец говорил, что акулы нападают на людей по ошибке, принимая их за крупных рыб. Люди им совсем не по вкусу, обычно, ощутив вкус человеческой плоти, они выплевывают ее. Из пятисот видов акул только пять опасны для человека. «Куда больше людей умирают от упавшего на них кокосового ореха, чем от нападения акул» – вот его подлинные слова.

Мужчины бурно обсуждали что-то на своем языке. Жак Кляйн внезапно ощутил полное одиночество. На сей раз он не был уверен в том, что по-прежнему идет по пути, который приведет его к Ж.К.48 – к изобретателю «Атона».

Почему он не предупредил меня? Он же знал, что это произойдет. Почему он ничего не предпринял, чтобы предотвратить это?

Жак вздрогнул от мысли быть сожранным акулами. Руки у него связаны за спиной, он не сможет от них отбиться.