Мэтью Арлидж - Вышел месяц из тумана…

– Расскажи мне о Мартине, – нетерпеливо попросила она.

– Родилась мальчиком. Операцию, судя по состоянию рубцовой ткани, сделала года три, максимум пять лет назад.

– Как она себя подавала? Признавалась в том, что она транссексуал?

– Нет. В объявлениях писала, что любит развлечься и умеет доставить удовольствие. Жизнерадостная потаскуха.

– Но почему? Транссексуал может взять с клиента больше. Экзотика, как ни крути. Почему бы не использовать свое преимущество?

– Может быть, ей не нравилась публика, которую привлекают подобные штуки?

– Или было что скрывать?

Вопрос повис в воздухе.

– Она здешняя? – не дождавшись ответа, спросила Хелен.

– Не похоже. Другие девушки говорят, что она в наших местах с пару месяцев, не больше. Судя по ее веб-сайту, так оно и есть: IP-адрес зарегистрирован восемь недель назад.

– Где она жила?

Чарли покачала головой:

– Пока неизвестно. Мартина не отличалась общительностью и ни с кем не делилась подробностями своей жизни.

– Денежный след?

– В городских банках счета на ее имя не обнаружено.

Хелен выдохнула. Пока ни одной зацепки.

– Что ж, придется опрашивать клиники. Сколько у нас таких, где делают подобные операции?

– Пятнадцать. Мы связались со всеми. Тамошняя публика не горит желанием обсуждать дела своих клиентов.

– Постарайся их убедить, что это необходимо. Расскажи, что случилось с Мартиной, покажи фотографии. Нам нужно знать, кем она была. Вернее, он.

Чарли, не сдержавшись, усмехнулась. Хелен тоже хмыкнула. После недавнего жесткого разговора отношения между ними – так по крайней мере казалось Чарли – заметно потеплели. Она тогда сильно разозлилась – кому понравится, что его подозревают? – и даже подумывала подать рапорт о переводе. Но ей по-прежнему хотелось нравиться Хелен, заслужить ее уважение. По правде говоря, она стала образцом для большинства женщин-полицейских. Самая молодая сотрудница полиции Гемпшира, дослужившаяся до звания детектива-инспектора, она продемонстрировала стремительное восхождение по карьерной лестнице. Кое-кто считал, что отсутствие мужа и детей дает ей несправедливое преимущество перед другими женщинами, но никто не отрицал, что Хелен прекрасно справляется со своими обязанностями. Многие старались ей подражать.

После разговора с Чарли Хелен собрала команду.

– За главного остается детектив-констебль Брукс. Срочно отрабатываем клиники. Знаю, что нас стало на одного человека меньше, и знаю, что у вас по этому поводу есть ко мне вопросы. Отвечу на них позже. Сейчас мне нужно, чтобы все сосредоточились на работе. Мы должны поймать убийцу.

Она простилась и ушла. Чарли раздавала задания Сандерсону, Макэндрю и остальным. Никто не фыркал – дескать, раскомандовалась, – хотя большинство носили звание не младше, чем у Чарли. Она старалась говорить коротко и по существу, но в душе ликовала. Впервые на ее памяти Хелен Грейс уступила штурвал другому человеку.

В конце концов пришлось позвонить в полицию – не хотелось, но он не оставил ей выбора. Сначала Кристина испугалась – Стивена не было дома, а она решила, что в дверь колотят пьяные сопляки. Но когда убедилась, что это всего лишь бывший муж, то страх сменился отвращением.

Вот уже несколько месяцев она не видела Марка пьяным и верила, что он взялся за ум. Но картина, открывшаяся ее глазам сейчас, ужасала. Грязная, в пятнах, одежда; волосы нечесанные; язык заплетается. Негодуя на судьбу, он сообщил всей улице, что Кристина готова раздвинуть ноги перед каждым, а Стивен – тупой похотливый козел. Кристина не хотела ему открывать, но побоялась, что он своим стуком разбудит Элси. Она приоткрыла дверь на длину цепочки и попыталась его урезонить, но лишь сильнее разозлила. Какое право она имеет его не пускать, орал он. Он желает видеть свою дочь. Дочь, которую она у него украла. Кристина не успела захлопнуть дверь – он просунул руку внутрь и выдернул цепочку из фиксатора. Ворвавшись в дом, он промаршировал наверх, прямо в комнату Элси. Кристина схватила телефон и набрала 999. Она читала о слетавших с катушек мужьях, которые после развода убивали собственных детей. Неужели Марк способен на такое? Вряд ли, но на практике она проверять не собиралась. Быстро рассказала диспетчеру, что происходит, назвала адрес и рванула наверх.

Картина, открывшаяся ее глазам, оказалась даже хуже той, что рисовало ей испуганное воображение. Элси стояла на кровати, сотрясаясь в беззвучных рыданиях. Марк лежал на полу и тоже рыдал. Сначала Кристина, теперь и Элси. Выражение ужаса на ее лице разорвало ему сердце. Он понял, что алкоголь победил, вытравив из его души все хорошее.

Он сломался. Отныне ему оставалось в жизни одно: жалеть себя и упрекать других. Впервые за долгое время Кристина испытала чувство, которое старательно гнала от себя. Чувство вины.

Ей нужна была полная уверенность. Она уже разрушила карьеру Марка – а может, не только карьеру? – и, хотя все свидетельствовало против него, ее терзали сомнения. Он так возмущался, выглядел таким оскорбленным… Неужели притворялся? Ошеломленная известием, что в команде завелся «крот», Хелен тешила себя надеждой, что предатель приведет их прямо к убийце. Однако ее надежда не сбылась. Хелен уже жалела, что затеяла всю эту историю, но было слишком поздно. Она уже подала рапорт, и Марка ждало служебное разбирательство. И теперь, положив его голову под топор, Хелен хотела убедиться, что ошибки нет.

Просматривая личные дела сотрудников, она обнаружила кое-что интересное. В тот день, когда кто-то скачал показания Эми, Хелен ездила в криминалистическую лабораторию, Уиттакер ходил под парусом в Пуле, а Чарли работала в другом отделе. Оставались Марк и техники: Питер Джонсон, Саймон Эшуорт и Джереми Лэнг. В тот день все они бастовали, но… В деле Саймона Эшуорта имелось кое-что любопытное. Деталь, на которую она раньше не обратила внимания.

В полицию Гемпшира Эшуорт перевелся из лондонского отделения Национального агентства по борьбе с преступностью, где помогал создавать новую базу данных. Он легко вписался в коллектив, трудился, не вызывая нареканий, но совсем недавно подал рапорт о переводе назад, в Лондон. Он проработал здесь всего четыре месяца. Шаг с точки зрения карьерного роста попросту глупый. А если учесть, что Эшуорт уже оплатил годовую аренду квартиры в Портсмуте, и вовсе бессмысленный. Значит, что-то случилось. Что-то, что не нашло отражения в официальных документах. Что-то, чего никто не заметил. Почему он решил спешно вернуться в Лондон?

Хелен почуяла охотничий азарт. Тот факт, что Эшуорт не появлялся на работе, только усилил ее подозрения. Как выяснилось, он заболел – хотя никто не знал, чем именно. После долгих размышлений Хелен решила открыться Питеру Джонсону. Из разговора с ним выяснилось, что особой популярностью в коллективе Саймон Эшуорт не пользовался.

Он отказался принять участие в забастовке. При этом известии Хелен почувствовала, как зашевелились волосы на затылке. Эшуорт не входил в профсоюз, но было бы логично, если бы он поддержал товарищей и присоединился к однодневной забастовке. Но он этого не сделал. Замкнутый по натуре, он плохо ладил с окружающими и, судя по всему, неважно разбирался в людях. Мог ли он стать легкой добычей для такой особы, как Микери? Питер Джонсон не скрывал антипатии к Эшуорту, но настаивал, что не имеет к его переводу никакого отношения. Нет, он не отрицает, что сотрудники отдела недолюбливали Эшуорта (кто же любит штрейкбрехеров?), но никто на него не «наезжал» – кому охота схлопотать обвинение в незаконном притеснении или запугивании? Очевидно, Эшуорт принял решение о переводе сам.

– Лучше его расспросите, – заключил Джонсон.

Именно так Хелен и собиралась поступить. Только сначала Саймона Эшуорта следовало найти. Никто не видел его уже несколько недель.

Ее преследовал запах рвоты. Рвоты и засохшей крови. Во рту пересохло, горло саднило, в голове пульсировала тупая боль. Она не ела уже несколько дней и почти физически чувствовала, как в желудке образуются язвочки. Но не это ее беспокоило – в чем она действительно нуждалась, так это в воде. Обычно она выпивала по два-три литра воды в день, впадая в раздражительность, если под рукой не оказывалось бутылки-другой. Каким пустяком казались эти мелкие неприятности сейчас, когда она в буквальном смысле слова умирала от жажды! Она никогда не вдумывалась в смысл этого выражения, но теперь точно знала, что оно означает. Подступало отчаяние – она понимала, что выхода нет.

Сэнди неподвижно лежал рядом. Надеялся умереть во сне? Смерть стала бы избавлением от кошмара. Призрачная надежда… Они угодили в западню. Вот и все. Уловив жужжание, Микери скосила глаза влево. Над кучкой нечистот в углу кружили мухи. Откуда они тут взялись? Через какую крошечную щель проникли в эту консервную банку? Мерзкие насекомые могли прилетать и улетать когда угодно.