Агнес Раватн - Птичий суд
Когда я спустилась, он уже сидел за кухонным столом. Я всегда, все детство, юность и взрослую жизнь, источала непродуктивную гордость, из-за нее я никогда не брала инициативу в свои руки и не шла мириться первой. Я прошла мимо, не посмотрев на него и ничего не сказав, взяла в шкафу кружку, налила себе кофе и села за стол. Так что все зависело от него.
– Аллис.
Я подняла на него глаза.
– Мне жаль, прости меня.
Узел во мне развязался, я взяла его за руку.
– И ты меня.
– Посмотри, – сказал он, повернувшись назад. И достал большую, светлую коробку, высотой больше полуметра. Спереди на ней была широкая дырка. – Это клетка для совы. Для твоих мышей.
– Правда?
– Мы можем повесить ее сегодня. Если хочешь.
– Очень хочу.
– Думаю, повесить нужно повыше, так что нужно делать это вдвоем.
Я подняла клетку, светлое дерево хорошо обстругано по краям. Я открыла крышку и заглянула внутрь – дно покрыто опилками, и все готово к приходу жильца.
– Ты сделал ее вчера?
Он кивнул.
– Может случиться, что весной уже поздно, чтобы заполучить сову, но мы попробуем.
Мы с Багге метров на тридцать зашли в глубь леса и остановились. Мы положили лестницу на землю.
– Сюда, – показал он.
Высокая сосна. Вокруг не слишком густой лес.
– Ты полезешь или я?
– Ты, – ответила я.
Он обвязал клетку тонкой веревкой. Мы приставили лестницу к стволу, он взял конец веревки и начал забираться наверх. На всякий случай я держала лестницу. Я представляла, как влажная резина его ботинок скользнет по лестнице, ощущая это в животе, когда видела, как он плывет в воздухе, повернув голову ко мне.
– Аллис! Отпусти веревку!
– Да, извини.
Он продолжал карабкаться. Был на три-четыре метра над моей головой.
– Может быть, достаточно?
Сердце колотилось, мне стало плохо оттого, что он так высоко.
– Пять метров, – крикнул он мне сверху. Я уставилась прямо перед собой, на ствол, так крепко держа лестницу, что побелели костяшки пальцев. С каждым его шагом лестница все больше раскачивалась.
– Пора, Аллис!
Я посмотрела вверх. Он стоял на одной из последних ступенек, больше половины тела без опоры, и держался одной рукой за ствол.
– Передавай клетку!
Я стала тянуться к клетке, не выпуская из рук лестницу, до смерти боясь споткнуться обо что-то, при одной мысли все во мне переворачивалось. Он начал поднимать клетку по веревке. Казалось, что он – это всего лишь точка наверху, на сосне. Я не в состоянии была смотреть, как он привязывает клетку. Лестница тряслась, качаясь вперед-назад, и я навалилась на нее всем телом, чтобы стабилизировать. Она перестала качаться. Я подняла глаза вверх. Он посмотрел вниз на меня, очень странно.
Ничего не сказал.
Я опять посмотрела на него.
– Что такое?
Он отнял руку от дерева и встал свободно, на четвертой ступеньке сверху.
– Я спрыгну.
– Недостаточно высоко! – спонтанно выкрикнула я.
Он удивленно засмеялся.
– Ты права.
Он слез вниз. Спустившись, он обнял меня. Я вспотела и тряслась от холода. Он погладил меня по голове, посмеялся, отпуская меня, и показал наверх:
– К следующему году у тебя в соседях будет сова!
– Ты знаешь, что крики неясыти предвещают смерть?
– Да, смерть мышей.
Затем мы вместе пошли дальше в лес, я хотела посмотреть, расцвели ли первые подснежники. Он шел за мной.
Впереди мы увидели просвет и пошли туда. Когда мы пришли, я увидела, что это то самое место, где я была в прошлом году, открытая поляна посреди леса, там, где был черный круг. Он остановился, а я подошла туда вплотную. Я повернулась к нему.
– Что здесь произошло?
– Здесь?
– Здесь кто-то жег костер.
– Да, наверное.
Я присела на корточки, и он подошел ко мне. Я запустила руки в траву и кое-что нашла. Показала ему.
– Гвоздь.
– Да, – сказал он.
Я продолжила поиск. Нашла еще два, три, четыре. Все почернели от сажи.
– Наверное, кто-то сжег старые строительные материалы.
Он стоял молча.
– Здесь много гвоздей.
– Это не гвозди, это заклепки.
– Заклепки?
– Ими скрепляют борта лодки.
Я удивленно посмотрела на него. Не отвечала в ожидании, когда он продолжит. Он не подавал виду, что у него есть что-то еще на сердце. Я встала.
– Вон твои подснежники, – заметил он, показывая на кочку, светившуюся белым цветом среди зеленого. Они были сырые от росы, я наклонилась и собрала маленький букетик. Между нами стояла тишина, которую ощущали мы оба.
– Пойдем обратно?
– Подожди, – сказал он.
Я остановилась. Он встал посреди черного круга. Солнце и тени на лице.
– Это лодка.
Он повернулся ко мне.
– Здесь я сжег свою лодку.
– Зачем?
Он не ответил.
– Из-за несчастного случая?
Он кивнул.
– Как ты смог ее сюда затащить?
– Я прикатил ее.
– Прикатил? Через весь лес?
Он помотал головой.
– Наверх, через сад.
– Что?
– По лестнице, через сад и сюда.
– Я не верю в это. Лодку? Она слишком тяжелая.
Он не ответил.
– Зачем ты это сделал?
Молчание.
– Зачем ты сжег лодку?
– Я не хотел, чтобы она была у меня.
– Давно это случилось?
– Сразу после несчастного случая.
– Ты затащил ее сюда один?
Он снова кивнул.
– Но разве после того, что случилось, не было расследования, разве никто не приходил осмотреть место происшествия?
– Я сжег ее после того, как они приходили.
Мы постояли.
– Ты делаешь так много странных вещей. Меня это пугает.
Он ничего не сказал. Боковым зрением я увидела, что его лицо исказилось. Он застегнул молнию на свитере до самого подбородка. Так он стоял в полном покое, широко расставив ноги в своих походных сапогах.
– Если бы я сама была такой же странной, тогда, может быть…
Он повернулся.
– Но я не такая. На самом деле я очень обычная.
Его лицо смягчилось.
– Нет, – сказал он. – Ты не обычная.
– Да нет же, это действительно так. Извини, если заставила тебя думать обо мне что-то другое.
– Ты и я, Аллис, – сказал он, улыбнувшись. – Все совсем по-другому. Ты здесь.
Его голос звучал неожиданно легко и свободно.
– Пойдем обратно к лестнице?
Я последовала за ним через лес, удаляясь от кострища.
– А что было после?
– После чего?
– После того как ты сжег лодку – что ты делал после?
Он положил руку мне на спину и крепко схватился за мое плечо своей большой рукой.
– Я помню очень мало, практически ничего. Я ушел в себя. И вдруг прошло несколько лет.
– Что случилось?
– Год назад я проснулся и посмотрел вокруг. Дом пришел в запустение. Я выглянул на улицу. Нур обожала этот сад, а теперь он был на грани смерти, как и она. Но я не смог тронуть его. Это бы причинило еще большую боль. Я привел дом в порядок внутри и снаружи, сделал все необходимое. Но сад так и остался. Навещая Нур, я рассказывал ей обо всем, что всходило и росло. Думал, что, пока жив сад, что-то будет жить и в ней. Но ничего из того, что я говорил, не было правдой. И ей постепенно становилось хуже. И я стал искать помощи.
Я почувствовала укол совести. Не очень-то большая помощь. Если бы я знала об этом, я бы, наверное, честно попыталась лучше разобраться в предмете.
Он остановился и повернулся ко мне.
– Ну а потом появилась ты.
Да, точно, подумала я мрачно, и что же я успела сделать с тех пор, как приехала? Поковырялась немного в земле, а потом все силы пустила на налаживание отношений с Багге. Он провел рукой по моей щеке, взял меня за подбородок и отпустил. Мы пошли дальше.
– Но и это не помогло, – продолжил он со вздохом. – Тот вечер, когда было лунное затмение, Аллис. Мне так стыдно за случившееся.
– Не думай об этом.
– Подумать только, я хотел, чтобы ты ушла. Что ты не была здесь в безопасности, что это я причинял боль другим.
– Ты знал, что я сама приду обратно.
– Нет! – сказал он. – Я был рад, что ты смогла уйти.
– Не говори так.
Он прижал меня к себе и поцеловал в макушку, подув мне на волосы.
Мы вышли из леса, неся лестницу, прошли через заросли вереска и по склону в сад. Весеннее солнце лежало прямо над горами, небо было светло-желтого цвета, воздух такой чистый.
– Ты не справишься один, – сказала я.
– Не справлюсь.
Стейки лежали на столе. Он стоял у плиты и готовил соус из красного вина.
– Если мы так и будем жить… – начала я.
– М-м-м?
– Если это можно назвать семьей. Тогда нам нужно обсудить кое-какие вещи.
Он кивнул.
– Как мы будем выживать?
Он посмотрел на меня.
– Например, – продолжила я, – есть ли у нас деньги?
– У нас нет никаких расходов, кроме тебя.
– Ты не платил мне с прошлого августа.
– Ты не сдавала мне счета, – сказал он, увлеченно взбивая соус в маленькой кастрюльке.
– Я думала, у нас без налогов.
Я отложила стейки в сторону и слила в его кастрюлю мясной сок.
– Я подумываю о том, чтобы вернуться на работу. Рано или поздно ведь я должна это сделать.
