Бернар Вербер - Шестой сон
Каролина Кляйн облегченно вздохнула:
– Тогда приготовься. Сейчас мы снова начнем. Внимание, все готовы? Вперед, Акилеш, погружайся!
Она повернула колесико дозатора капельницы.
– Что ты делаешь?
– Я помогаю ему замедлить сердечный ритм с помощью лекарственной смеси на основе калия и магния.
Судя по показаниям энцефалографа, мозговая активность Акилеша по-прежнему усиливалась, тогда как удары сердца становились реже: тело превращалось в безжизненный объект. Внезапно беспокойные движения глаз индуса вернулись к нормальному ритму. Каролина посмотрела монитор с гипнограммой и увидела что-то вроде глубокого озера на вершине парадоксального сна. Озеро было глубже самого глубокого сна.
– Судя по гипнограмме, он решился на погружение. – Ассистентка Каролины с трудом сдерживала восторг.
Все происходящее записывалось на смартфоны.
– Акилеш, ты достиг дна озера?
Глаза индуса пришли в движение: два быстрых горизонтальных движения.
– Будешь продолжать?
Одно движение.
Дыхание и сердечный ритм еще более замедлились: теперь тело напоминало тряпичную куклу. Зато электроэнцефалограмма достигла высшей точки – 60 герц.
– Эпсилон-ритм, – сообщил кто-то.
– Он никогда не заходил так далеко, это опасно, лучше остановить эксперимент, – воскликнула ассистентка.
– Акилеш, ты можешь опуститься еще глубже?
Одно движение глаз – да.
Энцефалограф регистрировал частоту в сто герц.
– Ты приближаешься ко дну?
Одно движение глаз.
– Все в порядке?
Ответа не последовало.
– Акилеш, ты меня слышишь? Как ты?
Снова нет ответа.
И вдруг – два движения глаз, вслед за которыми последовали сильный спазм и череда судорог. Глаза йога скачкообразно задвигались, словно на дне озера он наткнулся на лох-несское чудовище. Дыхание участилось, электроэнцефалограмма ощетинилась острыми зубцами, электрокардиограф чертил беспорядочные кривые. Каролина всем подала знак быть готовыми к экстренной реанимации.
Акилеш резко открыл глаза, зрачки были расширены. Тело обмякло, затем последовал долгий вдох и за ним – выдох, как будто воздух выпустили из шара. Кривые на мониторах превратились в сплошные линии, а затем раздался высокий звук, резанувший по ушам.
– Дефибриллятор! – закричала Каролина.
Они приступили к подаче разрядов.
– Укол адреналина! БЫСТРЕЕ!
Вопреки усилиям, йог не пришел в сознание. Врач-реаниматор развел руками. Последовало долгое молчание.
Каролина Кляйн накрыла тело первопроходца онейронавтики простыней.
– Случившееся должно остаться в тайне, – едва сдерживая досаду, сказала она. – Обращаюсь к каждому из вас: никому об этом не рассказывать. Мы выдадим эту смерть за обычный сердечный приступ, все согласны?
Присутствующие кивнули, но лица были встревоженные.
Каролина настойчиво повторила:
– Я хочу внести полную ясность! Если кто-то из вас не сдержит обещание, мы не сможем продолжить исследования. Я рассчитываю на ваше молчание, на то, что этот прискорбный инцидент останется между нами. Бюрократические формальности, касающиеся погребения Акилеша, я возьму на себя.
Невзирая на запрет на курение в помещении, она зажгла сигариллу и, жадно затянувшись, долго не выпускала дым из легких.
22На следующее утро на первой полосе одной из самых известных ежедневных газет красовалось:
СКАНДАЛ В БОЛЬНИЦЕ:
ВО ВРЕМЯ ПРОВЕДЕНИЯ НАУЧНОГО ЭКСПЕРИМЕНТА УБИТ ВОЛОНТЕР
Ниже были размещены фотографии Акилеша, Каролины Кляйн и больницы Отель-Дье.
Тем же утром Каролину вызвал к себе главный врач отделения сна Эрик Джакометти, и она попросила Жака сопровождать ее.
– Что он здесь делает? – спросил недовольный Джакометти.
Ну всё, теперь о работе здесь нечего и мечтать, подумал Жак.
– Я рассчитываю на то, что однажды мы с сыном будем работать вместе, и чем быстрее он узнает о том, как функционирует система здравоохранения в нашей стране, тем лучше.
На лице Джакометти отпечаталась гримаса раздражения, он принялся вертеть в руках газету.
– Не думаю, что это было хорошей идеей – допускать постороннее лицо к участию в эксперименте, подробности которого должны были остаться внутри коллектива.
– Это была моя идея, и эта идея мне нравится, – отрезала Каролина.
Оба с вызовом смотрели друг на друга. Наконец Эрик отвел взгляд:
– Перейдем к главному. Каролина, вы ученый мирового уровня, уважаемый коллегами и мною лично… но то, что произошло вчера… Боюсь… – Он не озвучил свои опасения, но красноречиво показал пальцами крест.
Жак заметил, что они больше не были на «ты».
– Да, эксперимент плохо закончился, – нехотя признала Каролина.
– Смерть есть смерть. А в данном случае речь идет о смерти здорового мужчины. О человеческой жизни, принесенной в жертву.
– Науке, – уточнила Каролина.
Эрик вскочил.
– О чем вы говорите! Ах, о науке. Но вынужден вам напомнить, что мсье Акилеш не был мышью, кошкой, свиньей или шимпанзе. Он был такой же человек, как вы и я! – Последовал глубокий вдох, словно Эрику не хватало кислорода для того, чтобы выразить свою мысль. – Если бы это зависело только от меня, разумеется, мы могли бы счесть это несчастным случаем. И тот факт, что этот человек, к большому счастью, был сиротой, без детей и жены, помог бы замять дело, но теперь о том, что случилось, знает пресса.
Он схватил газету, но тут же отбросил ее, словно она обожгла ему кончики пальцев.
В ожидании приговора Каролина держалась мужественно.
– Вы, кажется, намекнули на то, что к этому причастен мой сын… Но нет, если кто-то проболтался, значит, я подобрала себе негодную команду.
– В цепи всегда найдется слабое звено, Каролина. А вы что думали? Что все будут хранить этот секрет?
– Да, я на это надеялась.
– Честь больницы оказалась запятнанной. Вы должны понимать, что для обывателей нет разницы между научным и лечебным секторами. Те, кто прочел эту и другие газеты, в первую очередь подумают, что ответственность за смерть лежит на врачах. К нам потеряют доверие. А ведь вам известно, что пациент, доверяющий своему врачу, поправится скорее, чем напуганный… такими вот известиями. – Он горько усмехнулся.
Каролина Кляйн держалась как боец: расправленные плечи, высоко поднятый подбородок.
К величайшему удивлению Жака, Джакометти сказал:
– Естественно, я буду вас покрывать. Уголовного дела не будет, страховые компании оплатят расходы на погребение.
На лице Каролины не отразилось и тени удовлетворения. Она достала зажигалку и закурила. А Эрик продолжил:
– Мне тяжело это говорить, но в интересах больницы, да и, вероятно, в ваших интересах тоже, будет лучше, если мы расстанемся… По-доброму и как можно скорее.
– Я стала козлом отпущения?
Он посмотрел на нее, затем, не скрывая гнева, стремительно перешел на «ты»:
– Твое лицо красуется на первых полосах! Могла бы и помолчать!
– Ты трус, Эрик. Тебе было известно, что я провожу опыт. Ты дал обещание в случае чего прикрыть меня!
– Я и так тебя прикрываю. И ты сама знаешь, что пошла на риск, превышающий наши договоренности! Тебе следовало остановиться.
– Я хотела обрадовать тебя результатом.
– Что ж, тебе это удалось!
– Эрик, ты не можешь так поступить. Сейчас, когда я больше всего нуждаюсь в твоей поддержке…
– Перестань, Каролина! Не играй со мной в эти игры. Ты знаешь реальное положение дел. Я руковожу отделением, которое должно продолжить свое существование. К тому же для тебя все складывается не так уж плохо, с учетом того, что погиб человек! Я смог убедить юристов больницы в том, что произошел несчастный случай, и таковой будет официальная версия, которую поддержит все наше руководство.
– Подлец!
– Да ты просто не отдаешь себе отчета в том, что случилось! Ты убила человека в присутствии свидетелей, и они даже снимали происходившее на видео! Мне пришлось изъять все, что могло послужить доказательством, и уничтожить. Лучше скажи мне спасибо. Если бы не я, ты бы оказалась в тюрьме.
Каролина сильнее затянулась сигариллой с позолоченным фильтром:
– Что мне теперь делать?
– Я уволю тебя в надлежащем порядке и перечислю приличную компенсацию. Конечно, будет условие о конфиденциальности. Затем ты будешь получать пособие по безработице.
– Эрик, чего ты на самом деле боишься? Не могу поверить, что причина кроется лишь в плохо закончившемся эксперименте. Скажи мне правду.
– Правду… Я тоже рискую, Каролина, и я не хочу, чтобы шум, поднятый СМИ, поставил под угрозу само существование нашего отделения. Пожертвовать тобой – это цена нашего выживания.
Он достал чек, написал на нем сумму, потом подписал и швырнул на стол.
– Хорошо, завтра утром, ровно в девять, я зайду за своими вещами. После этого ты больше никогда не услышишь обо мне, – сказала Каролина.
