Катрин Панколь - Новое платье Леони
– Да говорю я, она беременная! Разуй глаза!
– Нет же! Ты с ума сошла! Она же не Дева Мария!
– От другого беременна, говорю тебе!
Беременна.
У нее в голове это не укладывалось.
Она не бесплодна. Она сказала Люсьену, что не обязательно предохраняться, потому что у нее не может быть детей. Он сказал: «Ох, как жаль! Ты переживаешь, наверное?» Она сказала: «Я не знаю. Я сама не понимаю, что чувствую, знаешь, у меня какая-то сумятица в чувствах, – и добавила: – Но когда я с тобой, я словно стою под звездным дождем».
Она беременна.
Сначала он был в ярости. Отлупил ее ужасно.
А потом призадумался.
Люди опять начали шептаться за его спиной и называть Пустоцветом и Сухостоем. Он согласился взять на себя ребенка. Взамен на обещание Леони подписать договор продажи замка Буррашар, потом положить деньги на общий счет, а потом и перевести большую часть этой суммы на его личный счет. Он нашел, благодаря своему дружку-префекту, покупателя на этот замок – немецкую фирму, которая искала во Франции место для летнего детского лагеря. У фирмы были деньги, и замок был продан достаточно выгодно.
Леони подписывала все, что он ни попросит.
Когда она родила, он уже на полную катушку участвовал в процессе.
И когда надо было назвать ребенка, Леони дала ему имя Стелла. Дама, которая проходила по палатам, чтобы записать родившихся младенцев, поздравила ее с выбором и сказала, что это очень красиво и оригинально.
Но она не получала никаких известий от Люсьена Плиссонье. И постепенно стала мадам Чокнутой.
Она смотрела на метроном и говорила себе: «Как это странно, я глазами следую за его движением, и ко мне приходят воспоминания. Фотоальбом, который я листаю». Иногда она смеется, иногда плачет. Она много плачет. И смеется тоже много. Она избавляется от некоторых из этих старых фотографий. Производит сортировку. Бросает в огонь свои несчастья, обиды, старые раны.
Что-то в ней трепещет и поднимается, это какое-то почти наслаждение, начало новой радости, ей уже больше не страшно.
Жизнь, жизнь, жизнь.
* * *Приехав на «Железку», Стелла заметила двух полицейских, которые залезали в свой фургон, и Эдмона Куртуа, направляющегося к машине. Она пошла к нему, чтобы поговорить о Леони. Он отмахнулся, дескать, не сейчас, позже, позже. Ускорил шаг, словно не хотел встречаться с ней.
Стелла устремилась вперед:
– Но я хочу вас видеть, остановитесь на минуту! Нужно нам…
– Нет времени, нет времени, – проговорил он, открывая дверь машины. – У меня билет на самолет, я опаздываю.
– Вот оно что… – сказала Стелла растерянно, остановившись как вкопанная. – А полиция при чем?
– Ни при чем. Дорожное происшествие. Все уже улажено.
Он обернулся к ней, под глазами у него были глубокие темные синяки, губы непроизвольно подергивались. Ну чисто загнанный зверь.
– Ох! – воскликнула Стелла. – Вы нормально себя чувствуете?
– Да, а что такое?
– Ну, не знаю. Выглядите вы не очень-то.
– Так что ты хотела спросить?
Он сел за руль, потянулся закрыть дверь. Но Стелла удержала его за рукав.
– Что происходит, месье Куртуа? Отчего вы меня избегаете?
Она пыталась поймать его взгляд, но он высвободился и закрыл дверцу.
– Я спешу, вот и все. Работа у меня. Кстати, на тему работы, я слыхал, ты здесь не часто появляешься. Ты забыла, что у тебя здесь рабочее место, а?
– Зачем вы так говорите?
– Я ведь плачу тебе, черт возьми! Ну потрудись же чуток!
– Вы угрожаете мне увольнением, я правильно поняла?
– Ни капельки. Мне это в голову не приходило.
– А вообще похоже… Я, чтобы вы знали, договорилась с Жюли, когда буду отрабатывать. Вы удовлетворены?
– Не воспринимай все в штыки, Стелла. У меня предприятие, оно должно работать. И не думай, что это просто. У меня уже все поперек горла!
И он жестом подтвердил, как же все ему обрыдло.
«Странное дело, – подумала Стелла, – он изображает, что нервничает, а на самом деле ему просто не по себе. Его гнев явно напускной. Что он скрывает от меня?»
– Вы никогда раньше не стали бы мне предъявлять нечто подобное, месье Куртуа. Это на вас не похоже.
– Ну что делать, времена меняются!
Она повернулась к нему спиной и ушла, а он остался сидеть за рулем автомобиля сгорбленный и несчастный.
Что-то витало в воздухе, а что – она не понимала. Прежние подозрения вспыхивают как порох. Что за игру затеял папаша Куртуа? В какой-то момент он ее защищает, он доверяется ей, искренне раскрывается, а на следующий день он не обращает на нее внимания и бранит как какую-то лентяйку. Сложно подстроиться, когда он то и дело меняет условия игры.
Она побежала вверх по лестнице, ведущей в кабинет Жюли, яростно стуча башмаками по ступенькам. «Раз уж я не мужчина, буду хотя бы производить столько же шума, если захочу, – подумала она, кипя от негодования. – Гори они огнем, эти мужики!»
– Какая это муха укусила твоего отца?
Жюли стояла возле своего письменного стола и постукивала кончиком карандаша по калькулятору. Она бормотала:
– Дерьмо! Дерьмо! Не стыкуется! Где эта квитанция!
Она подняла голову и внимательно посмотрела на Стеллу, словно не узнавая ее. Потом она быстрым движением указательного пальца поправила очки и сказала: «Ох! Это ты!»
– Я что, так изменилась за последнее время?
– Прости меня. А что ты мне сказала?
– Да отец твой… Что с ним такое?
– Не знаю, но с ним точно не все в порядке. Он целыми ночами ковыряется в часах. Ложится одетым и спит на диване в кабинете! Я подозреваю, что он попивает. Дома ад кромешный. Мать неустанно собирает чемоданы, а ему хоть бы хны. Она собирается в Париж к подружке.
– А зачем полицейские приходили?
– Да опять история с этим кочевым народом!
Она чуть не сказала «конокрадами»…
– Ну так что? – спросила Стелла. – Не тяни уже.
– Ну, тот парнишка, ты помнишь, который вечно путался под ногами у папаши, нахальный малец, вечно что-то тырил у нас, пока папа выгружал товар…
– Драган?
– Да-да. Он вырос, ему уже лет восемнадцать. Тут вот появился ни с того ни с сего. Хотел сведения о продажах за последние три года. Ясное, думал процент урвать. Он поцапался с Морисом, который сказал, что такие сведения предоставляет только полиции, ну, слово за слово и поругались, он начал орать. Я спустилась, попросила его успокоиться, сказала, что, если он будет продолжать в том же духе, я ему дам по морде. Ну и… Он продолжал бушевать, обозвал меня шлюхой и полицейской подстилкой, ну и я дала ему по морде…
– И позвала полицию.
– Они пришли, подтвердили мою правоту, и он драпанул как заяц. Вот только бы ему не пришло в голову вернуться. Одному или же со всем семейством.
Стелла тяжело вздохнула:
– Только не говори мне, что его Рэй подослал!
– Я не знаю, Стелла. Черт те что творится последнее время. И у меня еще работы через край. И Жером, знаешь…
Она внезапно осеклась, уткнулась носом в бумаги, потом подняла голову и сказала:
– Нужно выгрузить машину у Депельта. Алюминий. Они неплохо платят за тонну. Договоришься с ними. Подпишешь договор. Это надо сделать до сегодняшнего вечера.
– Без проблем. Давай документы.
В дверь постучали. Это был Жером. Он покраснел, увидев Стеллу, и отступил, пятясь задом, как краб.
– Заходи, – сказала Стелла. – Я тебя не съем.
– Я не хотел вам мешать…
– Ты не мешаешь. Я получила работу и уже ухожу.
Жюли тотчас же отложила калькулятор, взбила кудряшки и с обожанием уставилась на Жерома. Стелле казалось, что она может просидеть так весь день, любуясь им. Видно было, что обоих переполняют чувства, что какая-та незримая нить соединяет их.
– Ну, я вас оставлю, – сказала Стелла, – вам наверняка есть о чем поговорить.
– Ох, нет! – воскликнул испуганно Жером. – Я попозже зайду. Слышишь, Жюли, я попозже зайду!
И он исчез за дверью. Жюли расстроенно посмотрела ему вслед.
– Опять сбежал, а!
– Что, это не в первый раз?
– Да я это представление сегодня уже три раза видела! Он входит, мнется, что-то мямлит и уходит, опять входит, опять мнется, опять уходит.
– Ну надо же! Смельчаком его не назовешь.
– Так у нас ничего не выйдет! – вздохнула Жюли.
– Да брось! Все выйдет!
– Он хочет поговорить со мной, но всегда появляется кто-то или что-то, что ему мешает.
– Я прошу прощения, – извинилась Стелла.
– Да нет, при чем тут ты, тут вот в чем дело… Вчера я нашла листок с переписанным стихотворением среди бумаг, которые он мне приносит каждый вечер. Должно быть, оно случайно туда попало. Такое красивое стихотворение, Стелла! Хочешь, я тебе его покажу и ты скажешь, что ты об этом думаешь?
– Я не слишком-то разбираюсь в поэзии. Не мое это как-то. Тебе надо спросить у того, кто в этом понимает.
– Ну не могу же я у всех подряд спрашивать! Ты представляешь, если об этом все узнают… Как я буду выглядеть.
