Агнес Раватн - Птичий суд
– Эй! – закричала я. – Где вы?!
Задыхающийся, он вынырнул на поверхность. Я закричала.
– Почему ты не спасла меня, Элизиум?
По лестнице он выбрался на пристань и, смеясь, подошел ко мне, промокший до нитки. В него вселился зверь. Во мне что-то шевельнулось, я ударила его по лицу что есть силы и побежала вверх по лестнице.
– Элизиум! – прокричал он мне вслед.
Я пустилась бежать со всех ног, я должна была скрыться прежде, чем он схватит меня. Обернувшись, я увидела его голый торс, освещенный луной, я всхлипнула и, согнувшись в три погибели, побежала через сад и гребень холма в глубь леса. Снова обернулась и увидела его на верху лестницы, в промокших насквозь брюках и с черными волосами, прилипшими к голове. Он увидел меня. Я побежала дальше, глубже и глубже в лес, чувствуя, что у меня вот-вот подкосятся колени и я упаду на мягкую землю. Я остановилась посреди леса, нужно было собраться, отдышаться. Ночной лес был абсолютно черен и тих, только мое дыхание пробуждало его. Я обернулась, увидела его и побежала дальше между бородатых деревьев, ветки хлестали меня по лицу, цеплялись за волосы и рвали блузку. Сегодня я умру. Снова остановилась, спрятавшись за толстым дубом, и перевела дыхание. Я встала как вкопанная, мне казалось, что вокруг меня повсюду руки, и они сейчас меня схватят. Легкие горели, я пыталась не шуметь, но задыхалась и хватала ртом воздух. В ту же секунду я услышала, как ухает сова, пронзительный стон меж деревьев, жалобный ууу-уууу. Треск веток неподалеку – он приближается, сейчас он достанет меня. Я не знала, сколько времени уже провела в лесу, начала мерзнуть. Он невменяемый. Щеки горели, струился холодный пот. Здесь могут быть звери, но какие? Олени и косули, такие же напуганные, как и я, но кто еще? Я подумала о том, что меня может ждать в лесу. Рано или поздно я должна буду выбраться на шоссе или пройти дорогой параллельно ему? Я могла идти дальше, пока не услышу машины, но ведь ездит так мало машин. Ни домов, ничего. И даже если я пройду весь лес и выйду на другую сторону, что ждет меня там? То же самое, от чего я убежала. Я перевела дыхание и помедлила. Почему он так отреагировал? Мне вдруг стало стыдно. В нем волк. Я медленно вышла из-за дерева, позволив глазу осмотреть лес, – везде темнота. Никаких огней. Я медленно пошла назад, той дорогой, по которой пришла. Темно и сыро, тихая ночь. Я пробиралась по лесной земле, по сухим листьям. Сердце колотилось в горле. Вдруг я остановилась, услышав крик.
– Прости!
Прислушалась.
– Прости! – выкрикнул он.
Я пошла дальше.
– Аллис! Прости!
Увидела его силуэт – он шел вдоль опушки, крича.
– Прости!
Я остановилась в тридцати метрах от него и осталась недвижима, окружена лесом, смотря, как он в отчаянии ходит туда-сюда.
– Я здесь!
Он замер, прислушиваясь к звуку, и увидел меня. Я хотела закричать и спросить, безопасно ли мне спускаться к нему, опасен ли он еще. Медленно подошла к нему. Он выглядел безмерно печальным. Из одной щеки сочилась кровь.
– Прости меня, Аллис.
Я не ответила.
– Мне так жаль.
– Ничего.
Он стоял прямо передо мной, без рубашки. Молча положил руку мне на плечо. Я опустила взгляд, и он отнял руку. Вместе мы пошли обратно, смущаясь друг друга. Во дворе он остановился.
– Ты зайдешь внутрь?
Он пошел вперед, зашел в дом со двора и остановился перед дверью в свою ванную.
– Ты замерзла?
– Немного.
– Сделать тебе что-нибудь горячее?
Я осторожно кивнула, не в состоянии ответить утвердительно.
– Я только переоденусь, – сказал он, открывая дверь в ванную.
Я поднялась к себе и нерешительно постояла посреди комнаты перед тем, как расстегнуть блузку – на левом рукаве образовалась дырка. Я стянула штаны, носки, надела теплое белье и шерстяные носки. Бедра, ноги и руки дрожали, пульс снижался. Я послушала звуки, доносящиеся снизу. Надела брюки и свитер и спустилась в кухню. Он стоял у плиты в белом шерстяном свитере, волосы его все еще были влажными. Я села за обеденный стол. На улице месяц светил так ярко, как я никогда прежде не видела. Должно быть, уже больше двух часов ночи, может быть, около трех. Он повернулся ко мне.
– Лучше?
– Да.
– Хорошо.
Он снял кастрюлю с плиты и налил мне кружку.
– Пунш из красного вина.
Кружка дымилась, пахло корицей. Я поднесла ее к губам и отпила, лоб запотел от пара.
– Вкусно.
– Моя жена делает его зимой, – пробормотал он.
С застенчивым видом он сел за стол. Вот он какой, подумала я, не имеет ничего против того, чтобы не спать посреди ночи. У него, наверное, вдвое больше настроений, чем у обычных людей, весь спектр. Я осторожно бросила на него взгляд, пытаясь оценить с нейтральной позиции, стоит ли мне отойти, может ли он навредить мне.
– Ты думаешь, что я опасен, – сказал он в ту же секунду.
– Нет! – спонтанно ответила я, но передумала и заставила себя взглянуть ему в глаза. – А вы давали мне повод думать иначе?
Он удивленно посмотрел на меня. На его лбу появилась скорбная морщина. Я пожалела о сказанном.
– Вы не можете вести себя как нормальный человек, – сказала я, пытаясь придать фразе иронически-ругательный тон.
Он едва улыбнулся.
– Не могу, – ответил он. Его черные волосы блестели.
Я отпила из кружки, почувствовав оживление. Увидела наше отражение в двери на веранду, его большую белую спину, голову в профиль, свои глаза, похожие на две черные дыры, закрытые челкой.
– Почему ты вернулась?
– Из леса? А что я должна была делать, по вашему мнению?
– Я был уверен, что ты исчезла навсегда.
– Правда?
Он не ответил.
– Я испугалась, – сказала я, смущенно улыбнувшись.
– Я тоже.
Я посмотрела на него.
– Испугался, что ты не вернешься.
Он встал, взял в руки маленькую кастрюлю и снова наполнил наши кружки.
– Тогда вам нужно было бы забрать меня оттуда.
– Я бы так и сделал.
Он слабо улыбнулся. У меня к голове прилила кровь, и я сделала большой глоток. Теперь он выглядел мирно. Сидел с кружкой в руках. Я положила руки на стол перед собой, пытаясь расслабиться. Его руки, загорелые и сильные. Теплые. Почувствовала слабое порхание в животе, пустое, грустное порхание. Если бы эти руки дотронулись до моих.
– Теперь определенно пора спать, – сказал Багге без предупреждения. Со скрипом отодвинул стул и поднялся. Он прошел к своей ванной и остановился. – Спокойной ночи.
В сарае было полно материалов, которые можно использовать, – широкие, светлые доски, штабелями уложенные вдоль стен. Тяжелые, но у меня получилось перенести их одну за другой во двор. Ночной туман только что исчез с поля, и солнце защекотало мне затылок. Рисунки в книге по садоводству казались не слишком сложными, но, возможно, я не могла оценить это ввиду отсутствия опыта. Он не появился к завтраку, а теперь вышел ко мне, удивленный, что застал меня в траве, усиленно прибивающей доски друг к другу.
– Что вы делаете?
– Это для огорода.
– Огорода?
– Или вы их для чего-то другого хотели использовать?
Он покачал головой.
– Нет. Но хорошо, когда в запасе есть материалы, так что запишите, сколько штук вы взяли.
– Хорошо, – сказала я.
Записать, да с какой стати? Он просто хотел хоть как-то меня контролировать. Казалось, что он развернулся, чтобы уйти, но голова не хотела поворачиваться. Он перевел дыхание.
– Аллис, вчера…
– Не думайте об этом, не надо.
Я посмотрела ему в глаза, чтобы показать, что я и правда так думаю, и мне показалось, что брови его слегка нахмурились.
– Мне нужно съездить в город, – сообщил он.
– Вы вернетесь к ужину?
– Я поем в городе. Может случиться, что я буду поздно.
– Насколько поздно?
Он пожал плечами.
– Возможно, я переночую там.
Он исчез в доме, а я продолжила вбивать гвозди. Очень скоро я услышала его шаги по гравию, за плечом у него была большая сумка, его спина исчезла за воротами.
Я была так зла, когда проснулась, что было хорошо заняться физической работой, это единственное, что помогало, – работа мышц, мягкий зеленый воздух в легких и солнце в затылок. Но теперь, когда он уехал, все изменилось.
Занимаясь коробками, я думала, каким образом я вообще смогу их транспортировать без машины. Мне нужно было поехать в садовый центр, но я не знала, где может быть ближайший, – наверное, в городе. Я рассчитала, что у меня достаточно материалов, чтобы соорудить три коробки по два метра. Когда они были готовы, я почувствовала, как вымоталась. Оставив их лежать на траве, я пошла и приняла душ. После чего приготовила простой ланч и поднялась к себе почитать немного книгу по садоводству, но собраться с мыслями не получилось, и я ее отложила. Смесь недосыпа и алкоголя, решила я. Я огляделась в комнате – в животе продолжалось неугомонное нервное движение. Наконец я открыла ящик стола и достала свой телефон. Не трогала его с тех пор, как звонила в справочную. Немного помедлила и включила его. Подождала. Ввела код. Снова подождала. Пришло одно сообщение. От мамы: о том, что университет и Йунс послали всю мою почту ей домой и что ей нужен мой адрес, чтобы переслать все это мне. Я отправила ей адрес, не называя имени Багге, не хотела, чтобы они его узнали, они могли начать разнюхивать или заявиться в гости. У меня вырвался холодный, смешанный со страхом смешок при мысли о том, как мой папа будет знакомиться с Багге. Сердце замерло, когда я подумала о Йунсе, не потому, что скучала по нему, а потому, что оставила его со всей этой бумажной работой. Мне нужно было заняться всеми хлопотами по расставанию и разводу, но мысль эта сделала меня вялой.
