Слёзы Эрии - Эйлин Рей
Раздался звонкий перестук и у дальней стены медленно разгорелся желтоватый свет: он выхватил из темноты узловатые пальцы Эда, перебирающие по днищу сосуда, подвешенного на крючок, и лениво сполз к ногам, озарив темные обои с ботаническим рисунком и тёмно-зеленые двери. Потревоженная амева с тихим жужжанием кружила за толстым стеклом, наполняя свою временную темницу сияющей пыльцой.
— Спальня, душ, — тихим осипшим голосом сообщил Эд, лениво махнув рукой на двери по обе стороны коридора.
После чего он вручил Шейну тяжёлый ключ и поплелся обратно к лестнице.
Спальня нам досталась просторная, но пустая: из мебели здесь была лишь широкая дубовая кровать в центре и старый сундук с отколотым уголком у её изножья. А, ванная комната на противоположной стороне коридора — единственная на весь этаж, — наоборот, представляла собой крохотную комнатушку, в которой с трудом уместились унитаз и тесная душевая кабина. Деревянную задвижную створку кабины давно заклинило и вода, бьющая из крана не ровной струёй, растекалась лужей по всей комнате.
Если, конечно, эту мутную зеленоватую жидкость можно было назвать водой. Её затхлый запах щекотал горло и мне стоило больших усилий подавить рвотные позывы — цветочное ароматное мыло не сильно помогало в борьбе за свежесть. И даже после того, как я отмыла кожу до идеального блеска, она ощущалась всё такой же неприятно грязной, но теперь словно покрытой невидимой липкой пленкой.
Вниз мы спустились уже за полночь, — я очистила свою одежду от засохшей грязи, постаравшись придать ей хоть немного презентабельный вид и развеять сложившийся образ утопленника. К тому времени зал опустел. Многие посетители разошлись, оставив после себя истоптанные грязью полы и черепки от разбитых глиняных кружек, которые Эд неспешно сметал в центр комнаты. Четверо крепких мужчин всё еще оставались сидеть у стойки, допивая остатки хмеля и приглушенно обсуждая последние деревенские новости. Ирья беседовала с Гедриком за дальним столом. А Асья, завернувшись в отцовскую дубленную куртку, дремала на соседней скамье.
Завидев нас, Гедрик поманил рукой.
— Эй, Эд! Принеси нашим гостям ужин, да посытнее! — громогласно окликнула Ирья, когда мы расселись за столом.
Несчастный Эд, который, казалось, ненадолго задремал стоя в обнимку с метлой, подпрыгнул на месте будто ужаленный и тут же скрылся за покосившейся дверью, ведущей на кухню.
— Смотреть на вас больно, ребята, — уже тише добавила женщина. — Вы когда вообще в последний раз ели?
— Мы не голодали, — ответила Шеонна. — По дороге я нашла несколько кустов руррса. На вкус он, конечно, мерзкий, но с голоду умереть бы нам не дал.
Ирья удивленно вскинула брови.
— Тебе очень повезло найти этот лопух, а еще повезло, что ты не перепутала его с турном, — ответила она. — Он любит прикидываться растениями, рядом с которыми растет.
— Я бы не перепутала, — хмуро буркнула подруга. — Каким бы растением не прикинулся турн, его сок всегда будет желтым, и не заметит этого лишь слепой.
Женщина миролюбиво улыбнулась:
— Ты молодец.
Эд возник у нашего стола так тихо и неожиданно, что я невольно подпрыгнула на месте. Он водрузил перед нами тарелки с печеным картофелем и сочной бараниной. Мы жадно накинулись на еду, не дожидаясь пока мужчина расставит оставшиеся: с хрустящим хлебом, свежим салатом и графин с соком.
Ирья же задумчиво постукивала пальцем по глиняной кружке, наблюдая. И как только Эд вернулся к метле, заговорила:
— Пока вы были наверху, Гедрик рассказал, что вы пришли на болота в поисках ведьм.
— Угу, — с набиты ртом пробормотал Шейн, — мы их ищем.
— Зачем они вам понадобились?
Друг бросил на меня многозначительный взгляд. Я машинально накрыла рукой тряпичную сумку, лежащую на коленях: под грубой мешковатой тканью, мерно вздымались кошачьи бока. До сих пор тамиру не привлек ничьего внимания и мне хотелось, чтобы так оставалось и дальше.
— Мы не можем рассказать, — ответила Шеонна.
— Что ж, пытать вас не буду, — Ирья примирительно подняла руки, — хоть и сгораю от любопытства: мало кто из чужеземцев приходит на болота в поисках ведьм и уж тем более никто не приходит, чтобы их о чем-то просить. Это не безопасно, да и попросту — бесполезно. Ведьмы свято чтут свои законы, и один из них запрещает им вмешиваться в жизнь людей и помогать.
— Гедрик уже говорил нам это, — оборвал ее Шейн.
А сам Гедрик, скосив взгляд на Ирью, пожал плечами, будто, говоря: «Ну вот видишь».
— Но ведьмы не всегда соблюдают этот свой закон, — продолжал Шейн. Он показательно обвел помещение вилкой с наколотым на него кусочком баранины. — Они ведь оберегают вас, Ксаафанийцев, от болезней и болотных тварей, а значит вмешиваются в людскую жизнь.
— Ты не прав, парень!
Один из мужиков у барной стойки полуобернулся, при этом, едва не рухнув с внезапно покачнувшейся бочки, но удержался, ухватившись за столешницу, и как ни в чем не бывало пригладил черную всклоченную бороду.
— Ксаафания — родной дом ведьм и они берегут от напастей только её, а не нас, — назидательно произнес бородач. — А мы всего лишь блохи, которые нашли приют на тёплом и ухоженном брюхе волка. И покуда волк будет заботиться о чистоте своей шкуры, мы не будем знать бед.
— А иногда мы даже приносим пользу, — добавил его сосед.
— Помогаем размножаться, — пошутил широкоплечий мужчина с рассечённой розовым шрамом щекой.
Мужики одновременно разразились смехом, словно тяжелые молоты застучали по наковальням.
Гедрик сокрушенно покачал головой. От меня не укрылась мрачная тень, упавшая ему на лицо. Разбуженная шумом Асья, недоуменно огляделась и вновь уронила голову на неряшливо скомканный дорожный плащ, служивший подушкой.
— Вот видите, — кивнула Ирья в сторону мужчин. — Не знаю, какие сказки вам рассказывали матушки, но ведьмы вовсе не добрые волшебницы. Вам очень повезёт, если они вас просто прогонят и простят за вторжение на их земли. Многие из них озлобленные и мстительные… — женщина резко оборвала себя, явно выпалив с горяча больше, чем ей хотелось.
— Не очень-то вы их жалуете, учитывая, что одна из них ваша мать, — подметил Шейн и Ирья раздосадовано сжала губы.
— Одна из них всего лишь родила меня. Я даже не знаю кто именно.
Ирья перевела, наполнившийся тоской, взгляд на спящую Асью.
— Родиться дочерью ведьмы, лишенной Силы, это словно родиться проклятой. К таким как мы люди относятся со страхом. Они боятся с нами говорить, вдруг случайно оброненное, неверно подобранное слово, достигнет ведьмовских ушей, и матушка воспримет их за оскорбление своего ненужного
