Открытие себя (сборник) - Савченко Владимир Иванович

Виталий Семенович глядел на него с большим интересом.

— Поэтому я и принес блокноты вам, бывшему начальнику и товарищу покойного Калужникова, — продолжал Нестеренко. — Прочтите их, пожалуйста. Если и вы придете к подобному предположению, будем думать, что делать дальше. Если нет, то… Кто знает, может, у меня вправду буйное, недисциплинированное воображение! Я ведь не ученый. Одно мне представляется совершенно определенным, Виталий Семенович: ни метеорит, ни антиметеорит там не падал.

— Любопытно, — сказал Кузин. — Вы меня сильно заинтриговали. Что ж, оставляйте блокноты, прочту. Сегодня среда? Приходите утром, в пятницу, к этому времени я управлюсь. Итак, до встречи — и да здравствует истина, какая бы она ни была!

Они распрощались.

ЧАСТЬ ВТОРАЯ. ПУТЬ ПО МЫСЛИ

Ложные знания хуже откровенного не—знания,

ибо в последнем случае хоть по—нимаешь свое

положение. Не потому ли нас так раздражают

наводящие вопросы детей?

ИЗ БЛОКНОТОВ ДМИТРИЯ КАЛУЖНИКОВА

За блокноты эти Виталий Семенович принялся вечером дома.

На внутренней стороне обложки каждого блокнота было написано, когда он начат. Первый блокнот Калужников пометил январем 19.. года. Виталий Семенович хорошо помнил то время: как раз завершили проект электромагнитной фокусировки частиц для сверхускорителя — он—то и был потом представлен на лауреатство.

«Новый год, порядки новые, — гласила первая запись. — Этот год могу заниматься свободным поиском. Нешто построить докторскую на фокусировке? Тема проходная.

Что—то душа не лежит. И что ей надо, моей душе!.. — ———

Вахтер института тетя Киля, заступая на дежурство по утрам, по обыкновению молится. Истово смотрит в угол вестибюля, пониже электрочасов, повыше пожарного щита с баграми, кладет торопливые кресты на грудь, что—то шепчет. Интересно, о чем она молится?

Чтобы сотрудники не нарушали правил выноса материальных ценностей? О даровании долгих лет и здравия руководящему составу? Или чтобы мы, физики—теоретики, вскрыли наконец природу физических законов и тем доказали, что бога нет?.. — — — —

Итак, что меня отвращает от проходной хлебной темы по фокусировке встречных пучков? Пожалуй, неверие в перспективы. Не верю я, что сверхускорители и опыты по бомбардировке в них частицами мишеней из частиц („бомбардировка неизвестно чего неизвестно чем“, как шутит наш академик) продвинут нас далее в понимании материи. Мы не поняли элементарные частицы, когда соударяли их с энергиями в миллионы электрон—вольт, не поняли и на энергиях в миллиарды электрон—вольт. Где гарантия, что поймем на десятках миллиардов? Так можно наращивать энергию до бесконечности; а чем далее, тем это сложнее. Получается отрасль науки, работающая на себя, и только.

Не верю я в это дело — как те павловские собаки не верили теорию условных рефлексов.

Но вот что: верить, не верить — занятие не для ученого. Надо вникать. Это и будет моей работой в текущем году: проникновение в „теорию элементарных частиц“, в теорию, у которой есть пока только название да набор смутных противоречивых идей. Помолись и за меня, тетя Киля! Я погружаюсь…

Что есть „вещественные тела“? Скопление „элементарных частиц“. А что есть „частицы“? Мельчайшие частицы „вещества“. А что есть „вещества“? Замкнутый круг, из которого следует, что мы не только не знаем, что такое частицы, но не знаем и что такое „тела“.

Да—да, у микрочастиц есть „массы“, „магнитные моменты“, бывают „заряды“. Но достаточно ли этих признаков (природа которых сама, кстати, неясна), чтобы считать их вещественными предметами? Возьмешь в руку, маешь вещь, как говорят на Украине.

Но если „частицы“ не предметы, то что? — — —

Есть универсальный, избавляющий от терзаний ответ: такова объективная реальность. Постоянен элементарный заряд? Такова объективная реальность. Электрон—отрицон в 1837 раз легче протона—положона? Такова о. р. Сила тяготения обратно пропорциональна квадрату расстояния? Она же. Скорость света постоянна во всех системах отсчета? Т.О.Р.

Да, но почему реальность такова, а не?..

Прикладникам можно удовлетвориться констатацией „реальности“. Была бы сила тяготения пропорциональна кубу расстояния, была бы скорость света непостоянна, была бы масса электрона не в 1837, а в десять тысяч раз меньше, чем у протона, — они все равно исхитрились бы сделать электромотор и транзистор, построить мост и запустить ракету.

Прикладникам можно, ибо смысл прикладных наук — дополнять природу в интересах людей. А смысл работы теоретиков — понять природу. — — — —

Сегодня мне исполнилось тридцать пять. Не отмечал — что праздновать—то? Молодость прошла — молодость, когда все впервой: любовь женщины и оригинальная идея, хороший заработок и первая публикация, разработка и путешествие… А потом все тускнеет.

На что уходят лучшие годы? На зарабатывание денег и приобретение „благ“? На выполнение работ, в нужность которых я не верю и увлечься которыми не способен? На призрачное утверждение своего „я“ мелкими идейками? На связи с женщинами, которых я не могу (или не хочу?) полюбить? На преферанс с выпивкой?.. Кажется, что все это так, не жизнь, а предисловие к жизни, что лучшее и интересное — впереди. А годы идут, и впереди все то же…

Не на что тратить силы, не во что вкладывать душу! Но если так — зачем она мне, душа?

Виталий Семенович отложил блокнот, задумался. Сейчас, прочтя эту запись, он по—настоящему вспомнил Калужникова. Не только внешность, которую помнил хорошо: рослый плечистый мужчина, темно—рыжие волосы с проседью, удлиненное лицо с красноватой, будто обветренной кожей, крупный нос с высокой горбинкой, широкий лоб и широко посаженные серые глаза, хорошо развитый кадык на мускулистой шее, ровные крупные зубы, обнажаемые в неторопливой усмешке, — не внешность эту, приятную, хоть и обыкновенную, а представил и вспомнил Дмитрия Андреевича как человека.

Бывают люди, не созданные для обычной жизни. Негде им в ней развернуть избыток сил и возможностей. В неспокойные для общества времена из таких получаются герои, водители масс — но бывает, что и бандиты. В спокойное же время они живут как—то вполсилы, спустя рукава. То, что для других составляет самую соль существования, им мало интересно. Живут — будто ждут чего—то: то ли событий, то ли необыкновенной любви, то ли захватывающей идеи или замысла, но всегда чего—то своего, отвечающего именно их натуре.

И когда приходит это. Великое Свое, тут уж — гуляй, душа! И пусть со стороны действия такого человека покажутся странными, даже предосудительными, пусть решат, что ими он только поломал себе жизнь да и ничего общепризнанно ценного не достиг, — в этой яркой, выразительной отдаче себя и есть счастье такого человека. Многие, впрочем, доживают до конца дней, так ничего и не отдав.

Вот и в Калужникове, вспомнил Кузин, чувствовалась какая—то иная шкала ценностей. Кроме тех, на завоевание которых направлены помыслы и усилия большинства людей, он предвидел и другие, ради которых готов был все бросить и уйти, не оглянувшись. Так он, в конечном счете и сделал.

Таганрог, — читал далее Виталий Семенович, — Таганрог, продутый насквозь февральскими ледяными ветрами. Азовское море с кромкой грязноватого льда вдоль глинистого берега. Зал с театральными люстрами, лепными излишествами и скверной акустикой. Искаженные динамиком фразы „на фундаментальной основе глубокой теории…“, „композиция микрочастиц и микросостояний“, „ансамбль электронов“, „дискуссионная донуклонность кварков…“ — словом, конференция по физике элементарных частиц. Я в секции физики высоких энергий, ауд. 202, начало заседаний в 10.30.

Ю. Стрифонов, „Некотогые вопгосы энеггетики упгугих и неупгугих соудагений гелятивистких пготонов.“ Докладчик продемонстрировал (пгодемонстгировал) французский прононс и умение сморкаться в платок среди фразы. Простыл, бедняга, на азовских сквозняках…