Книга III. Беглец от особых поручений - Антон Витальевич Демченко
- Что?! - вот на этот раз Грег не сдержал изумленного восклицания.
- Именно так, господин Даву, - кивнул я. - Высадку иностранного войска на принадлежащую мне землю я бы расценил как начало военных действий. После чего попросил бы помощи у моего сюзерена, и он, я уверен, мне не откажет. Собственно, к вашему сведению, вторая и третья броненосные эскадры находятся буквально в пяти часах хода от Зееланда.
- Подождите, но ваш сюзерен, он же…
- Именно, Грегуар. Именно. Его величество Государь и Великий князь всея Руси хоть и не одобряет военного способа решения, но в данной ситуации он счел возможным использовать броненосцы для… «принуждения нарушителя договора к миру»… И, предвидя ваши возможные возражения, прошу, пожалуйста, не надо мне пенять использованием солдат русской армии и флота в этой операции. Все мои «войска» состоят из наемников и каперов…
- Так вы не в опале? - выдавил из себя Грегуар. И чему их только учат в этой школе при дипломатической разведслужбе? Ну, никакого желания думать…
- Совершенно верно, Грег.
Даву сдавленно охнул, и я ощутил, как падают его эмоциональные щиты. Подозревая, что сейчас произойдет что‑то очень нехорошее, в один момент прикрывшись хрустальной сферой, я метнулся вперед, прямо через стол, и обрушил кулак на затылок склонившего голову бывшего дворецкого. Тот покачнулся и, потеряв сознание, осел наземь. А над ним медленно рассеивались следы незаконченного конструкта, в котором, при должной сноровке, можно было рассмотреть некоторые особенности, ясно говорящие о том, что недоделка принадлежит к разряду так называемых посмертных проклятий.
Я выпал из транса и обвел взглядом сконфуженных солдат.
- И чему вас там без меня учили, а? - рыкнул на переминающихся с ноги на ногу охранников и, хотел было устроить им полноценный разнос, но не успел, так как за неплотно прикрытой дверью кабинета раздался оглушительный грохот и чьи‑то неразборчивые причитания… на ридной мове бывшего дворецкого. Причем голос был мужской, молодой и отчего‑то показался знакомым. Догадка молнией мелькнула у меня в мозгу.
- Пропустите господина журналиста… Пусть побудет у нас летописцем, чай, не каждый год острова у нордвикцев воюем!
Дверь отворилась, и в комнату влетел взъерошенный, словно мокрый воробей, Жерар Верно.
- Ваше сиятельство! - Француз отвесил короткий поклон и, с любопытством оглядевшись, затараторил со скоростью разработанного Попандопуло пулемета. - Это поразительно! Это просто потрясающе… мой редактор будет в восторге…
- Господин Верно, остановитесь на минуту, - выставив перед собой ладони, прервал я поток речи журналиста. Тот замер, глядя на меня так, словно я только что сделал ему самый лучший подарок в жизни. Впрочем, почему бы и нет? - Господин Верно, я рад вас видеть. Как понимаю, вы прибыли для продолжения наших традиционных бесед для вашей газеты?
- О, и для этого тоже, разумеется, но… тут такие события и, кажется, все они завязаны на вас, я ведь прав? - Оглядевшись по сторонам, где стояли вооруженные бойцы Мстиславского, он перевел взгляд снова на меня и улыбнулся.
- Иными словами, вы хотели бы… - начал было я, и был тут же перебит неугомонным французом.
- Именно так, ваше сиятельство, это было бы честью для меня, освещать происходящие на Зееланде события… - протараторил Верно.
- Что ж, я не возражаю. Французская пресса в этой ситуации будет лучшим выбором. Доверять журналистам Нордивк Дан или Северного союза я бы не смог. - Согласно кивнул я.
- О! Благодарю, Виталий Родионович, вы не пожалеете об этом решении, честное слово! - Жерар Верно растянул губы в улыбке, но тут же посерьезнел. - Ваше сиятельство, в этом случае не найдется у вас полчаса для беседы?
- Сварт, узнай у Ларса Нискинича, когда прибудут бургомистры… - Тот кивнул и, нацепив на голову шлем, что‑то глухо забормотал в маску под удивленными взглядами моего бывшего дворецкого и настоящего «летописца».
- Завтра к полудню должны доставить в Роскилле, - спустя минуту ответил Сварт.
- Замечательно. Время у нас есть. Успею и с господином Верно переговорить, и выспаться. Да… Пусть твои люди свяжут и запрут Даву в каком‑нибудь чулане. Только пустом… кто знает, на что еще способен сей господин… - Я кивнул. - На этом всё. Будут какие‑то новости, сообщайте назамедлительно.
Сварт кивнул и вышел из кабинета, а следом потянулись и его подчиненные, конвоирующие угрюмого Грегуара, кое‑как приведенного в чувство. А я повернулся к Верно.
- Итак, поговорим, Жерар?
- С превеликим удовольствием, ваше сиятельство, - кивнул тот, материализуя в руке блокнот.
- Жерар, мы одни. Оставьте игру, будьте любезны. - Вздохнул я, и блокнот так же моментально исчез из его рук.
- Хорошо, ваше сиятельство. - Маска молодого журналиста стекла, и передо мной вновь, как и в первую нашу встречу, оказался совсем другой человек. Нет, черты его не изменились вовсе, но выражение лица, уверенный холодный взгляд, четкие и скупые, но идеально выверенные движения… Сейчас передо мной был не молодой, подающий большие надежды репортер «Матэн», а адепт Серой школы[1], Жерар Сегюр, аспирант Второго бюро Королевского кабинета Иль‑де‑Франс[2].
- Вы закончили вашу часть? - поинтересовался я.
- Почти. Все необходимые сведения собраны и готовы к передаче Его величеству, - медленно проговорил Сегюр… и вздохнул. - Команды для захвата фигурантов также готовы, но тут уж все зависит от приказа. Кхм…
- Да? - перепросил я своего собеседника. Тот опять вздохнул.
- Полагаю, просить у вас выдачи Даву бессмысленно? Это могло бы ускорить решение вопроса.
- Правильно полагаете. Человек, подавший идею об уничтожении моей семьи, как средстве, чтобы подтолкнуть меня к эмиграции, жить не должен.
- Уверены, что это была его идея? - Нахмурился Сегюр.
- Более чем, - кивнул я. - Связной меж Грегуаром и боярином, так называемый «Корнет», перед «попыткой к бегству» был допрошен людьми князя Телепнева. Ошибки быть не может. Именно Даву принадлежала эта идея, и она не могла не встретить интереса со стороны Шолки. Этот господин страдает какой‑то навязчивой идеей в моем отношении… Пришлось возвращаться к плану эвакуации семьи с инсценировкой их смерти. В результате из‑за этого мерзавца я вынужден был расстаться с женой и детьми еще почти на год! И это
