Воспитание чувств - Хейер Джорджетт
Геро, бесцеремонно брошенная на мягкие подушки сиденья, выпрямилась, приводя себя в порядок, когда экипаж рванулся вперед, и обнаружила, что плачет и смеется одновременно. Зрелище негодующего мопса, пыхтящего на полу кареты, моментально осушило ее слезы.
– Ох! – выдавила она, с трудом переводя дыхание. – Как это похоже на Шерри – бросить тебя прямо на меня!
А мистер Тарлетон, скачущий рядом с каретой, поздравил себя с успешным воплощением безумного плана похищения леди, которую намеревался сделать своей женой.
Тем временем Шерри, уже одетый для ужина с супругой, сидел перед туалетным столиком с зеркалом, нетерпеливо уверяя лорда Ротема, что никакой иностранец, будь он греком или кем-либо еще, совершенно не имеет отношения к его приезду в Бат.
– Тогда я ничего не понимаю! – заявил Джордж. – Ферди твердит о каком-то типе, который учился с ним в Итоне. Я и не подозревал, что там бывают греки. А ты? Дьявольски странный субъект, ты не находишь? Вечно крадется за кем-нибудь и пугает приличных людей. Он говорит, что Дюк знает его.
– Может, он и знает, а я – нет! – отрезал виконт. – Отстань от меня с этими байками! Лучше ступай в гостиную! Может, Изабелла уже вернулась. Джил тоже там торчит. Бедолага пришел засвидетельствовать свое почтение моей матери, а она вцепилась в него мертвой хваткой и не отпускает вот уже добрый час – рассказывает о прелестях русских паровых ванн, рекомендованных ей каким-то чертовым докторишкой.
– Должен признаться, я пришел сюда в надежде повидать мисс Милбурн, – бесхитростно заявил Джордж. – Но дело в том, что твоя мать меня недолюбливает, и я бы предпочел, чтобы ты отправился со мной, тогда все пройдет как по маслу.
Виконт, поправлявший складки шейного платка, заявил:
– Ты жалкий трус, Джордж. Ладно, если подождешь еще пару минут и при этом не будешь досаждать мне разговорами о каком-то греке, то я пойду с тобой и постараюсь сделать все возможное.
Но в этот момент раздался стук в дверь, виконт крикнул «Войдите!» и в комнату вплыла вдова, вооруженная флакончиком с нюхательными солями. Приветствовав лорда Ротема легким наклоном головы в тюрбане, она обратилась к сыну:
– Ох, Энтони, я так рада, что ты еще не ушел! Я очень волнуюсь о дражайшей Изабелле и боюсь, с ней случилось какое-то несчастье! Она заверила меня, что вернется домой не позже пяти часов пополудни, но ведь уже половина седьмого, а ее все нет и нет! Мало мне этого беспокойства, так еще сейчас меня окончательно расстроили мистер и мисс Чалфонт, заглянувшие, чтобы передать шарф Изабеллы, который она нечаянно обронила в гостинице в Уэллзе. Мой дорогой Энтони, оказывается, она вместе с сэром Монтегю выехала обратно по другой дороге, причем на полчаса раньше остальных! Что могло с ними произойти? Когда я услышала эти новости, у меня началось такое сердцебиение, что мистер Рингвуд, такой любезный молодой человек… А, вы тоже здесь, мистер Рингвуд! Ну да, конечно. …Словом, как я говорила, он был вынужден кликнуть мою горничную и велел ей подать нашатырный спирт, чтобы привести меня в чувство! Потому что, как ты понимаешь, я отвечаю за дорогую Изабеллу и не знаю, как буду смотреть в глаза ее мамочке, если с девочкой что-нибудь случится… Энтони, тебе ничего не остается, как немедленно заложить коляску и отправиться на ее поиски!
– Да неужели, клянусь Юпитером! – отозвался виконт. – Нет уж, благодарю покорно, мадам! Я предупреждал Изабеллу о том, что ей не стоит раскатывать по окрестностям в обществе этого типа, но она меня не послушала, так что пусть теперь пеняет на себя! В семь часов я ужинаю со своей женой в Кэмден-Плейс и предоставляю вам самой судить, готов ли я пожертвовать этой встречей ради очередной выходки Беллы!
В тот же миг Джордж, чей выразительный взгляд был прикован к лицу вдовы во время ее речи, шагнул вперед и низким, подрагивающим от волнения голосом заявил:
– Предоставьте это дело мне, миссис Шерингем! Оно касается меня куда больше, чем Шерри! Я выезжаю немедленно, и, можете не опасаться, не только верну вам мисс Милбурн в целости и сохранности, но и призову Ревесби к ответу за ту беспечность или… или злодейство, которое он совершил!
Ротем, коротко поклонившись миссис Шерингем, шагнул к двери, и на лице его появилось столь яростное выражение, что мистер Рингвуд запротестовал:
– Эй, Джордж, послушай, так не годится! Ставлю десять против одного, случилось какое-нибудь досадное недоразумение, они приедут сюда с минуты на минуту! Проклятье, Монти не осмелится… Джордж!
Лорд Ротем, удостоив его лишь презрительного взгляда, покинул комнату. Мистер Рингвуд повернулся к Шерри.
– Пожалуй, мне лучше отправиться с ним, старина! – сказал он. – Ты же знаешь его! Я не люблю Монти, но не могу допустить, чтобы Джордж убил этого типа – потому что именно такое и случится: предумышленное убийство! Ваш самый покорный слуга, миссис Шерингем! Желаю тебе удачи, Шерри, старина!
Вдова обессиленно опустилась в кресло, ошеломленная столь внезапным поворотом событий. Она поднесла носовой платочек к глазам и уже изготовилась оплакивать грядущее воссоединение сына с его женой, когда в дверях показался слуга, объявив о прибытии достопочтенного Ферди Фейкенхема, которого пригласили на ужин в «Ройял-Крещент». Виконт, радуясь возможности избежать очередных бессмысленных стенаний своей родительницы, пригласил Ферди войти и занялся куда более насущным вопросом выбора брелока для завершения своего туалета.
На Ферди, едва тот успел переступить порог, обрушилось слезливое повествование тетки о бедах и несчастьях, которые, по ее мнению, грозят им всем. Он, покачав головой, заявил, что Монти, конечно, Плохой Человек и никто не может сказать, какие еще беды принесет им хаос, устроенный этим старым греком. Его слова привлекли внимание виконта, уже собравшегося потребовать у кузена объяснений, но тут в комнату с оскорбленным видом вошел Бутль и доложил: Джейсон, которого он неизменно именовал «шалопаем», срочно требует свидания с виконтом.
– Какого дьявола ему от меня понадобилось? – подивился вслух его светлость. – Где он?
– Я здесь, хозяин! – отозвался грум, выныривая из-под руки Бутля. – Совсем запарился, гоняясь за той таратайкой, что чуть не располовинила меня!
– Да ты пьян! – обвиняющим тоном завил виконт.
– Ни в одном глазу! Отправьте-ка лучше этого толстуна, и я скажу вам кое-что, что вам захочется узнать! А остальных слушателей выставлять за дверь резона нету! – добавил он.
Бутль, оскорбленный в самых лучших чувствах, не говоря ни слова, величественно вышел из комнаты, тщательно прикрыв за собой дверь. Грум, в глазах которого светилась настоящая тревога, посмотрел на своего хозяина.
– Хозяйка в беде! – выпалил он.
Виконт выронил из рук цепочку для часов.
– Что? – быстро сказал он. – Что случилось?
Грум печально покачал головой.
– Ее умыкнули, хозяин! – просто ответил он.
– Что?!
– Истинная правда, хозяин, богом клянусь! Она смылась с этим прилизанным фраером, с которым я видел ее давеча!
У виконта возникло очень странное ощущение, будто пол уходит у него из-под ног. Протянув руку, он ухватился за край туалетного столика и прохрипел:
– Это ложь!
– Провалиться мне на этом самом месте, если я когда-нибудь лгал вам, хозяин! – пылко вскричал Джейсон. – И уж тем более не стал бы врать насчет хозяйки! Готов съесть собственную шляпу!
В подтверждение своих слов он вытер глаза рукавом и горестно шмыгнул носом. Виконт, бледный как смерть, осведомился:
– Откуда ты это знаешь, негодяй?
– Видел все своими собственными гляделками, хозяин. – Грум неловко переступил с одной ноги на другую. – Я ждал в Кэмден-Плейс, потому как Мария – эта славная пышечка, служанка хозяйки, – наплела мне насчет того, что хозяйка по вечерам выгуливает псину, которая принадлежит той старушенции. Ну, я, значит, решил наведаться туда да передать хозяйке, как мы смертельно соскучились по ней, но случая раззявить свою хлеборезку мне так и не представилось! Там, сбоку от дороги, стояла какая-то колымага, а в ней притаился тот самый голубок, которого вы знаете, хозяин. Ну, я затихарился и стал наблюдать. И вот появляется хозяйка с псиной на поводке. И что я вижу? Этот лощеный фраер надевает себе на физию маску, и чтоб я сдох, если он не хватает хозяйку в объятия и не начинает лобызать ее! Не успел я перевести дух, как он зашвырнул ее в колымагу, прыгнул в седло кобылки – давно я не видывал такой чистокровной лошадки – и был таков!
