Любовь и смерть Катерины - Эндрю Николл
Сеньор Вальдес умел танцевать. В безмолвной квартире он пел себе Танго Смерти, неслышно двигаясь по ковру, как большая грациозная кошка.
ни друзей
ни любви
ни страны
ни богов
только горечь и боль
в моем сердце живут
Рыжая кошка вернулась туда, откуда начала путь, перейдя через дорогу и прокравшись в бордель, а для чего? Чтобы он мог опять и опять совершать ритуальные выпады, кружиться, приседать, резко выбрасывая руку вперед, касаясь кончиком сабли лежащей на диване подушки, но не протыкая ее, думая о том, не так ли ощущалась бы под острием пульсирующая кровью точка между ключицами команданте.
Он вспотел и устал. Ему стало жарко. Закончив, сеньор Вальдес допил бренди и отправился спать, прихватив саблю с собой. Он лежал на простынях, что хранили запах Катерины, на ее подушке, и тяжесть сжатой в руке рукояти успокаивала его.
* * *
Вскоре доктор Кохрейн захрапел в своем кресле, и Катерина поднялась. Она забрала из его пальцев липкую от бренди чашку и поставила на полку у окна.
Она выглянула на улицу. Катерина не имела представления, в какой части города находится, но точно знала, что должна увидеть Чиано, поцеловать его и удостовериться, что у них опять все хорошо.
Катерина тихонько прикрыла за собой дверь и, спустившись по темной лестнице, вышла на улицу. К тому времени полицейская машина давно уехала. Шпики сочли, что видели достаточно.
Катерина постояла на краю тротуара, решая, в какую сторону пойти, и в конце концов решила двигаться вниз. Так ей всегда говорил папи: «Если заблудишься в горах, дочка, иди вниз. Ручьи текут вниз, собираются в реки, а там, где реки, всегда можно найти людей — они помогут тебе, малышка, вернуться к своему папи».
Людей легче найти в городе, весь город зарос ими, как сорняками: дома, улицы, они снуют повсюду, словно муравьи, и тем не менее живут жизнью гораздо более обособленной, чем пастух, высоко в горах выпасающий стадо овец. Возможно, он приходит в деревню всего раз в месяц, чтобы выпить в забегаловке или купить новые штаны, но все знают его по имени. Соседи осведомлены обо всем, что происходит в его жизни, хотя большую часть времени он проводит в горах, и, если он вдруг не появится на деревенском празднике, люди заметят это и пошлют за ним.
Но в городе… Здесь спят на голой земле, завернувшись в вонючие одеяла, старики от слабости ползут по улицам на четвереньках, но никто не скажет им: «Матушка, поешьте хлеба» или «Войдите и разделите с нами наш скудный ужин». Городские люди проходят мимо, отвернувшись, едут на своих машинах, не глядя по сторонам, и она стала одной их них. Что она узнала за два года жизни в городе, с кем познакомилась? Узнала путь из университета до своей квартиры, подружилась с Эрикой, полюбила Чиано, вот и все. А сейчас совсем потерялась в лабиринте улиц.
Катерина спустилась с холма, и это привело ее к шоссе. За домами она услышала его рокот, напомнивший шум водопада, спрятанного далеко в лесу. Машины фарами прожигали в небе белые дыры, фонари выстроились вдоль дороги бесконечной чередой безжизненных оранжевых огней. Катерина повернула назад. Она нашла реку, но эта река оказалась слишком быстрой и широкой, и перейти ее вброд было невозможно. И Катерина снова пошла вверх по склону, сворачивая с одной кривой улочки на другую, пока вдали не забрезжили неоновые рекламы магазинов и баров. Она знала, что там найдет остановку автобуса, и, хотя сама и не представляет, где находится, водитель автобуса вывезет ее обратно в центр.
Болтающееся на столбе покореженное расписание представляло собой оптимистическую ложь, а когда автобус пришел, оказалось, что у него другой маршрут. Чтобы доехать до Кристобаль-аллеи, Катерине пришлось пересесть на другой автобус. Она колесила по городу, но, погруженная в мысли, не замечала времени. Катерина думала о том, чем сможет помочь своему Чиано, какие особые дары — кроме себя, разумеется, она должна сложить у его ног, чтобы он поверил, что любим. Конечно, Катерина спасет его — пусть он и порченый товар. Глупость какая — порченый товар! Все мы чем-то попорчены, посмотреть хотя бы на доктора Кохрейна. Чиано будет спасен, и Катерина знала, что она — единственная, кто может сделать это. Точно, она была права, она действительно могла спасти Чиано — если бы он сам захотел спастись.
Когда-то священник маленькой горной церкви рассказал пастве притчу о гадкой старухе, которую в наказание Господь отправил в Ад и заставил там голодать. Но старуха так жалостливо причитала и молилась, что Господь смилостивился и спустил вниз заплесневелую морковку на веревке, чтобы старуха уцепилась за веревку и вылезла из Адской ямы. Однако когда другие души увидели, как старуха поднимается вверх, они схватили ее за ноги в надежде тоже выбраться, а она, вместо того чтобы помочь им, начала яростно отбиваться. В результате веревка оборвалась, и ком людских душ упал обратно в яму.
Катерина забыла эту притчу, а в тот момент она могла бы пригодиться.
Автобус остановился, запыхтев, открыл двери, и она сошла. Даже в этот час на Кристобаль-аллее было полно машин. Чтобы перейти улицу, Катерине пришлось идти до перекрестка, лавируя, пробираться сквозь медленно ползущие автомобили, а потом по другой стороне бежать в обратном
