Тот самый сантехник 9 - Степан Александрович Мазур
«Да чего его искать?» — возмутился внутренний голос: «Таких домов в Жёлтом золоте хоть жопой жуй. Но они тебе не по карману, Арсенчик».
И всё же, запал в глазах участкового не пропал. Видно, и вправду была сильна поддержка диаспоры.
Тогда Боря осторожно добавил:
— Я пришлю вам несколько вариантов на рассмотрение. Сами выбирать с Кристиной будете. Но…
— Да что «но» с такими родственниками? — то ли поддержал, то ли подколол тут же Сомов. — Капитан Кишинидзе же и так как у Христа за пазухой с диаспорой этой. Даром, что христиане.
— Да, что «но»? — тут же затряс Борю Арсен, вновь переключая внимания на себя. — Если не хватит, второго сделаем! Материнский капитал же. Плюс тётя Тамара ну о-о-очень детей любит. А у самой нету. Балова-а-ать будет.
— … но у тебя же машины нет, — договорил Глобальный. — Как ты за город собрался ездить?
Кишинидзе тут же застыл, глядя в одну точку. А затем кивнул. Медленно. Открыл дверь УАЗика, поднял вверх указательный палец, затем потряс им, как будто стряхивал и снова всех заверил:
— Троих сразу надо делать! Какой там через девять месяцев праздник следующий?
— Точно! — теперь уже точно подкалывал Сомов. — За третьего скоро будут даже амнистию давать.
— Ай, завали, Сомяра! — буркнул Арсен и первым сел в служебный автомобиль. На пассажирское, так как водила из него сейчас был бы быстрый, но безответственный на радостях.
Сам же капитан Сомов только подошёл к багажнику джипа и без зазрения совести взял один тюльпан. Дарить некому. Но так, на всякий случай.
А пока продавец не успел ничего сказать, участковый сам объяснил положение дел:
— Расклад такой, Боря. Русской диаспоры у нас в городе почему-то нет.
«Мы ж не за границей», — тут же добавил внутренний голос, но Боря перебивать не стал.
— И на квартиры с домами нам с тобой никто не скинется. Разве что взаймы попросят. По-семейному. Менты ведь в золотых ванных купаются, и не только постовые, а сантехники вообще работают отсюда и до первой грыжи. И пенсия вам часто уже не нужна бывает. Потому что — ну куда столько? Поэтому тюльпан беру бесплатно, а тебе совет — чтобы до обеда все цветы распродал и духу твоего здесь больше не было! Понял?
— Так я ж… понял! — не стал отпираться Боря, всё-таки купюры попадали в карман чаще, чем по теории вероятности.
«Видимо, место злачное», — тут же добавил внутренний голос, уже делая какие-то заметки на будущий год.
И не прогадал. Так как стоило только отъехать полицейскому автомобилю, как тут же к джипу на цветы и коробки тут же снова начали съезжать самые разные автомобили от Нивы до Роллс Ройса…
Боря только к обеду и очнулся. И то только тогда, когда от всех цветов остались лишь пустые коробки, три мятых тюльпана, одна алая и две белых розы, где у большинства уже листья не первой свежести.
Сумма, которая была в бумажнике ещё с утра, неожиданно почти утроилась. Но это почему-то совсем не радовало. Боря вдруг понял, что и эти деньги все равно придётся отдать Ларисе. Буквально все, до последнего рубля.
Он даже пожалел, что не продал Арсену свой японский внедорожник с ходу.
«Но ведь и тогда — не хватит», — напомнил внутренний голос, от чего даже захотелось сплюнуть.
Сложив все оставшиеся цветы в одну потёртую коробку, Боря сел за руль, крутанул список контактов в телефоне и резко зажмурился. Раз так фартит, то эксплуатация удачи в приоритете. Куда палец ткнёт, туда в первую очередь и поедет.
Перст, не будь дураком, тут же ткнул в контакт «Леся Василькова». И Боря даже вспомнил, что обещал на днях заехать. Да всё как-то времени не было. А тут как раз живёт неподалёку. Семь минут, и он там.
Контакт как раз ответил.
— Леся, ты дома? — поинтересовался сантехник. — Можно заеду?
— А… ну, конечно, — после лёгкой заминки, ответила она.
И по одному голосу Глобальный понял, что гостей даже в такой день не ждала. И тем более — внимания. А тут — запретный плод, но столько витаминов.
От этой мысли сантехнику вдруг стало так стыдно, что в приложении к белой розе шоколадку в бардачке тут же отыскал.
«Не до всех Стасян добрался», завалялась одна, за зелёным светоображающим жилетом, — отметил внутренний голос и тут же оправдался: «В магазин-то не будем заезжать. Это же сейчас тебя о чём-то попросят, а ты ещё и подарки дарить должен? Цветок и шоколадка! И на этом хватит. Кто вообще дом Шацу чуть не спалил? Забыл?»
Боря кивнул, завёл мотор и покатил к новостройке, адрес помнил прекрасно. Сам же квартиру подбирал. Сам заселял. И по документам — всё сам. Как и положено взрослому человеку.
Но даже после этого вопрос стоит — что ей вообще от него ещё надо?
Глава 4
Восьмое Марта: день надежды без одежды
Леся Василькова порхала по маленькой кухне созревшим одуванчиком. И всё вокруг единственного цветка в стеклянной вазе по центру стола. Рассказывала она на эмоциях, с красками и активной жестикуляцией. Сама при этом была в вечернем платье, несмотря на предобеденный обеденный час. Смотришь на неё — конфетка: накрашенная, с уложенной причёской.
«Даже земли нет под ногтями», — отметил это дело внутренний голос, слушая вступительный монолог в пол-уха, когда речь шла о жизни Нины Альбертовны.
Речь шла о бабушке, которую Боря в глаза ни разу не видел. Всё знакомство было с ней заочно. Хорошо её знал лишь Василий Степанович. Наставник сантехнического дела и гуру спаек и трубопроводов. Вот они, да, работали вместе то ли двадцать, то ли тридцать лет. А ему до неё дела нет. Так зачем рассказывает?
«Вроде бы даже шуры-муры у Степаныча с Альбертовной намечались. Но это не точно», — напомнил внутренний голос, уже пропуская всё сказанное Лесей.
Но тут по кухне резко прозвучало резко-отрезвляющее и бодрящее не менее, чем три кружки кофе:
— Я понимаю, что давно дожила до того возраста, когда сама решаю на кого проводить впечатление. Но, Боря, хватит пялиться на мою грудь и сконцентрируйся на следующем моменте. Она всё-таки оставила мне в наследство
