Валентин Егоров - Переворот
Позже Филипп рассказал, что его разбудил слуга и попросил его пройти в рабочий кабинет, где с ним хотел бы переговорить император. Филипп совершенно не помнил того, как он вставал с постели или шел по ночным коридорам резиденции. В тоже время в его памяти сохранились такие детали, как большое количество караульных гномов, которые были повсюду. Он проходил так близко от них, чуть ли их не касаясь их плечами, но они его не замечали и не останавливали. Только, когда перед ним сама собой распахнулась дверь кабинета, в которую он даже не стучал, и за ней увидел меня, то только тогда Филипп сообразил, где он находится. Только тогда он понял, что все еще одет в спальную пижаму, совершенно не по дворцому протоколу, Филипп хотел вернуться в свою комнату и переодеться, но я не позволил сделать этого.
Я молча взял Филиппа за руку и, словно маленького ребенка, провел его в глубь кабинета и усадил на заранее приготовленный стул. Когда он немного успокоился, мысленным щупом проник в его сознание, прошелся по извилинам головного мозга, кое-что подправил и добавил к его способностям и талантам. А затем начал перекачивать в его память информацию о себе, о своих дарованиях и способностях, а самым последним блоком перегнал ему информации по заговору. С этого момента Филипп стал паранормальным кирианцем, стал обладателем и пользователем таких же паранормальных способностей, что и я.
С этого момента Филипп о существовании заговора и замыслах заговорщиков знал столько же, сколько и я. Ему потребовалось целых десять минут, чтобы осознать и принять произошедшие с его организмом перемены, а так же «переварить» полученную информацию, разложить ее по полочкам памяти и прийти к тем же выводам, к которым я пришел незадолго до его прихода. Но первым делом Филипп должен был сообщить мне, как он отнесся к моему вмешательству в работу своего организма, будет ли дальше дружить и сотрудничать со мной. Принятие Филиппом этого решения в немалой степени осложнялось тем обстоятельством, что он сам был не последним представителем клана Ястребов, выбрав дружбу и сотрудничество со мной, ему предстояло вести борьбу не на жизнь, а на смерть со своими собратьями по клану.
Меня очень волновало, какое же решение примет Филипп. Закурив сигарету, я отошел в сторону и, наблюдая со стороны за Филиппом, стал ожидать его решения. Сначала лицо Филиппа выражало огромное удивление, затем удивление сменилось на некую отрешенность и грусть. Видимо, в этот момент Филипп понял, что он уже не простой кирианский аристократ из-за своих новых способностей головного мозга и организма. Затем отрешенность исчезла, мелькнуло подобие улыбки, которая моментально сменилась на серьезное выражение лица, что могло означать только одно, Филипп принял окончательное решение.
Он повернулся лицом ко мне и неожиданно для меня то ли спросил, то ли просто сказал, что, принимая во внимание то обстоятельство, что мы ничего не знаем о заговоре и заговорщиках, то ему придется занять пост главы имперской службы безопасности. За минуту до его прихода, я как раз размышлял над этим вопросом и пришел к мнению, что другого пути у нас нет. К настоящему времени в моем окружении не было кирианцев, которым бы я доверял так же, как и Филиппу. А служба имперской безопасности в этой ситуации становилась краеугольным камнем по организации и сбору информации по заговору, заговорщикам и их замыслам. Генерал Морил, нынешний глава имперской службы безопасности, был хорошим другом Императора Иоанна по гольф клубу, но столько времени занимать этот пост и ничего на этом посту не предпринимать было верхом неприличия. Эти слова Филиппа о своем предстоящем назначении на пост главы имперской службы безопасности означали, что он принял окончательное решение и готов стоять вместе со мной, плечом к плечу, чтобы бороться с заговором и не дать осуществиться перевороту.
До глубины души я был рад решению Филиппа, который преодолел узкую межклановую сопричастность, поднялся над повседневностью бытия и принял достойное уважения решение. Очень приятно, когда поведение твоих друзей отвечают твоим ожиданиям и мыслям. Мне, правда, было стыдно за то, что я полез в сознание друга, наградил его паранормальными способностями, не испросив на то его предварительного согласия. Но сейчас мне было понятно, что Филипп ожидал от меня нечто подобного, поэтому воспринял свои новые качества именно так, как я и надеялся.
* * *
На следующий день после возвращения в столицу, как и ранее планировалось, я отправился в рабочую поездку по задворкам Кирианской Империи. Меня сопровождала небольшая группа имперских служащих, в которую вошли представители обеих начинающих враждовать сторон. Одни, чтобы помогать мне во время поездки, а другие, чтобы следить и сообщать своим хозяевам о том, чем я занимался в тот или иной день. Однако, следует признать, что присмотр осуществлялся на дилетантском уровне. Я в любую минуту мог бы провести секретную встречу и никто бы этого не заметил, но не делал этого по одной простой причине, мне очень хотелось, чтобы заговорщики воспринимали бы кирианцем, совершенного не разбирающимся ни в политике, ни в политических интригах.
Два дня мы метались по городам и весям Кирианской Империи, нигде подолгу не задерживаясь. Встречались с наместником провинции, переговорил с ним, затем посетил промышленное, или сельскохозяйственное предприятие, переговорил с его руководством и сотрудниками. Заехал на минуту в местный гарнизон, встретился с офицерами, выслушал их мнение о своей службе в этих местах, посетовал вместе с ними на бытовые проблемы. И вот мы уже летим в новую провинцию, где все это повторялось до совершенного однообразия.
Официально, в ходе этой поездке я знакомился и устанавливал деловые контакты с наместниками провинций и выяснял их насущные проблемы и потребности. Неофициально, я встречался с местным обществом и офицерством, по ходу дела выясняя, какие настроения, превалируют в данной провинции и отношение населения и офицеров к демократии и монархизму. Иными словами, занимался выяснением позиций наместников и офицерства по отношению к Императору Иоанну и проводимой его имперским правительством социально-экономической политики. Собранная информация позволяла мне прогнозировать, какую возможно сторону примет та или иная провинция в том случае, когда заговорщики начнут осуществлять военный переворот.
В городах, расположенных вблизи Сааны, были популярны лозунги о демократии, которая должна была спасти кирианскую Империю от стагнации и загнивания, и которые кружили головы, как молодым, так и пожилым жителям этих имперских городов. Средства массовой информации этих городов подпитывали своих читателей и зрителей дозированными материалами, в которых говорилось о том, что приход к власти «нового» императора принесут положительные изменения в жизнь кирианского общества. Аналогичного мнения придерживались и молодые офицеры, служба которых проходила в гарнизонах этих городов. К тому офицеры были очень недовольны тем обстоятельством, что очень медленно продвигались по службе. Слишком много в столичных и пристоличных гарнизонах отслуживало свой век старых и пожилых полковников и генералов, которым не желали покидать свои денежные и высокие посты недалеко от столицы. Эти два обстоятельства во многом влияли на негативное по отношению к монархии настроение офицеров этих пристоличных провинций, которые корень зла видели в «старом» Императоре.
Я обратил внимание и на тот факт, что этот офицерский контингент крупных пристоличных провинций и городов формировался в основном из молодого поколения таких родовых кланов, как Ястребы, Медведи и Муравьи. Богатые и влиятельные папочки из этих кланов прилагали невероятные усилия, чтобы своих сыночков устроить служить неподалеку от родного дома или замка. Так, им было удобно строить офицерскую карьеру сына. Имперское министерство обороны располагалось рядом в столице, да и сыночек был под самой рукой. Пару раз встретился с уважаемым военным чиновников из имперского министерства, а сыну новая звездочка на погоны упала, да и присматривать за ним было, не в пример, легче.
Но по мере нашего удаления от столицы положение в умах граждан Кирианской Империи заметно менялось, чем дальше мой самолет отлетал от Сааны, тем более ослабевали, так называемые, продемократические настроения. Наместники этих провинций уже не произносили напыщенных фраз о гражданских свободах, а просили реальных денег на осуществление реальных проектов. В этих провинциях войска размешались не в благоустроенных городских казармах, а дислоцировались по военным базам или учебным лагерям вдали от населенных пунктов, где офицеры занимались реальной боевой подготовкой солдат.
Имперская глухомань имела таких же молодых офицеров, что и столичных и околостоличные гарнизоны, но отличие между этими офицерами заключалось в том, что провинциалы не думали и не говорили о фасонах форменной одежды, или о том, как они будут в ней смотреться. Провинциальные офицеры думали, прежде всего, о том, как научить бойцов своих взводов и рот стрелять и ходить в атаку. Население этих удаленных имперских провинций и офицеры всех рангов были стопроцентно промонархистки настроены, были душой и телом верны идеалам старой и доброй Кирианской Империи.
