Макс Лукадо - В деснице благодати
Причина номер один: мы не настолько хороши
Допустим, Бог упростил бы дело и свел всю Библию к одной заповеди: «Ты должен
так высоко прыгнуть вверх, чтобы дотянуться до Луны». Не надо любить ближнего, молиться Иисусу и быть Его последователем; просто будь так добр, допрыгни до Луны
— и ты спасен.
Нам никогда не допрыгнуть. Многие смогут оторваться от земли на три или четыре
фута; очень мало окажется тех, кто прыгает на пять-шесть футов. Но по сравнению с
высотой, которой нужно достичь, ничей результат не будет блестящим. Хотя вы можете
прыгать на полфута выше меня, это еще не повод хвастаться.
Так вот, Бог не предложил нам допрыгнуть до Луны, хотя это мало что изменило
бы. Он сказал: «...будьте совершенны, как совершен Отец ваш Небесный» (Мф. 5:48). Ни
один из нас не может выполнить требования Бога. Поэтому никто из нас не достоин
облачиться в мантию, встать перед залом и судить других. Почему? Потому что мы не
настолько хороши. Может быть, Дамер прыгал на полфута, а вы прыгаете на семь футов
выше, но на фоне оставшегося миллиарда двухсот миллионов футов хвастаться тут
нечем.
Ситуация почти комическая. Мы, прыгающие на три фута, смотрим на парня, подпрыгнувшего на один дюйм, и говорим: «Какой плохой прыжок!» Почему нас тянет
на такие критические высказывания? Это уловка. Пока я говорю о ваших недостатках, я
не вспоминаю о своих. Наблюдая ваши жалкие попытки прыгнуть, я могу воздержаться
от откровенности о собственных «достижениях». Я подобен человеку, который, войдя в
кабинет психиатра с черепахой на голове и торчащими из ушей морковками, говорит:
«Доктор, меня беспокоит, вполне ли нормален мой брат».
Это чрезвычайно распространенная тактика уклонения от наказания. Даже дети к
ней прибегают. «Если папа рассердится вместо меня на братика, мне не попадет».
Поэтому я обвиняю. Я сравниваю. Вместо того чтобы признать собственные
прегрешения, я выискиваю их у других людей. Лучший способ оправдать пороки в моем
доме — найти худшие пороки в доме соседа.
Такие штучки с Богом не проходят. Повнимательней прочтите слова Павла.
Неужели думаешь ты, человек, что избежишь суда Божия, осуждая делающих такие дела и
сам делая то же? Или пренебрегаешь богатство благости, кротости и долготерпения
Божия, не разумея, что благость Божия ведет тебя к покаянию?
Рим. 2:3-4
Мы не настолько хороши, чтобы у нас было право судить. Неужели голодный
осудит нищего? Станет ли больной смеяться над увечным? Как будет слепой судить
глухого? Может ли грешник судить грешника? Нет. Только Он имеет право судить, и Он
— не тот, кто написал эту книгу, и не тот, кто ее читает.
Причина номер два: мы не всё знаем
Мы не только недостойны, мы еще и некомпетентны. Мы не знаем о человеке
достаточно, чтобы судить его.
Мы не знаем всего о его прошлом. Мы осуждаем человека, пошатывающегося
сегодня утром, но не видели, какие удары сыпались на него вчера. Нас раздражает
хромота этой женщины, но мы не знаем о гвозде в ее туфельке. Мы презираем
человека за страх в его глазах, но и понятия не имеем, от скольких камней ему
пришлось увернуться и от скольких стрел укрыться.
Он слишком громогласный? Быть может, он боится, что его так никогда и не
заметят. Он слишком робкий? Может быть, он не хочет повторения своего позора.
Слишком медлительный? Может быть, в прошлый раз он поспешил и упал. Вы же не
знаете. Только Тот, Кто знает пути вчерашнего дня, имеет право судить людей.
Мы ничего не знаем не только о вчерашнем дне, но и о завтрашнем. Возьмемся ли
мы судить книгу, которая еще не дописана? Вынесем ли приговор картине, пока
художник еще держит кисть? Разве можно отвергнуть живую человеческую душу, если
труд Божий еще не завершен? «...Уверен в том, что начавший в вас доброе дело будет
совершать его даже до дня Иисуса Христа...» (Флп. 1:6).
Будьте осторожны! Петр, отрекшийся от Иисуса у ночного костра, может разжечь
своей пламенной проповедью в день Пятидесятницы небывалый костер веры. Самсон, слепой и слабый сегодня, может собрать остатки сил, чтобы сокрушить столпы
безбожия. Для людей нынешнего поколения этот парень — заикающийся пастух, а для
следующего поколения он может оказаться вдохновенным пророком Моисеем. И не
называйте Ноя глупцом, а вдруг вам понадобится, чтобы он прихватил в свой ковчег и
вас? «...Не судите никак прежде времени, пока не придет Господь...» (1 Кор. 4:5).
Закоренелый преступник был приговорен своей страной к смерти. В последнее
мгновение он воззвал к милосердию. Если бы он просил пощады у своего народа, никто
бы не сжалился. Попросил бы у властей — ему бы отказали. Попросил у своих жертв —
его бы не услышали. Но он искал благодати не у них. Он повернулся к истекающему
кровью телу Того, Кто был распят рядом с ним, и взмолился: «...помяни меня, Господи, когда при- идешь в Царствие Твое!» (Лк. 23:42). И Иисус ответил ему: «...истинно говорю
тебе, ныне же будешь со Мною в раю» (Лк. 23:43).
Насколько мы знаем, Джеффри Дамер поступил точно так же. И насколько мы
можем знать, Джеффри Дамер получил тот же самый ответ. И если задуматься, мольба
Дамера ничем не отличается от вашей или моей мольбы. Может быть, он молился, сидя
на тюремной койке, а вы молитесь на церковной скамье, но при взгляде с небес все мы
просим одного — вознести нас в небеса до Луны.
И по небесной благодати мы до нее дотянемся.
5
Рим. 2:17-3:18
БЕЗБОЖНАЯ РЕЛИГИЯ
Вот, ты называешься Иудеем, и успокаиваешь себя законом, и хвалишься Богом...
и уверен о себе, что ты путеводитель слепых, свет для находящихся во тьме, наставник невежд, учитель младенцев, имеющий в законе образец ведения и истины: как же ты, уча другого, не учишь себя самого?
Рим. 2:17, 19-21
Представьте себе, что я зову вас выйти со мной в море на парусной яхте.
— Вот уж не знал, Макс, что вы моряк, — удивитесь вы.
— А вы как думали! Еще какой!
— И где же вы научились ходить под парусом?
С самоуверенной улыбкой я достаю из кармана выцветшую фотокарточку. На ней
виден моряк, стоящий на баке настоящей шхуны.
— Это мой прадедушка. Он обогнул под парусами мыс Горн. Я из рода отважных
мореплавателей. В моих жилах течет вода всех океанов.
— Ваш прадедушка научил вас ходить под парусом?
— Конечно, нет. Он умер задолго до моего рождения.
— Так кто же научил вас управлять яхтой?
Достав из другого кармана книгу, я с гордостью говорю:
— Я прочитал руководство.
— Вы прочитали книгу о мореплавании?
— Мало того. Я ходил на курсы при местной школе. Могу объяснить вам, где нос, где корма. И даже показать, где бушприт и где руль. Я умею вязать рифовый узел. Вам
стоит посмотреть, как ловко я подниму мачту.
— Вы хотите сказать, «подниму парус»?
— Какая разница... Мы даже съездили на практическое занятие, я видел там
настоящего капитана. Я лично пожал ему руку! Ну, давайте, вы ведь хотите покататься
на яхте?
— Честно говоря, Макс, я сомневаюсь... Какой из вас моряк?
— Доказать вам? Хотите увидеть стопроцентное доказательство? Тогда смотрите, вот у меня самая настоящая татуировка. — Закатав рукав, я показываю изображение
сидящей на якоре русалки. — Видите, как она привстает, когда я играю мускулами?
Вас, читатель, это не впечатляет?
— И это все ваши доказательства?
— А что еще надо? У меня отличное происхождение. Я читал книгу. У меня есть
татуировка. Отдать концы!
Надо полагать, все мои читатели останутся на берегу. Любой сухопутный житель
понимает, что родословной, вечерних курсов и вколотых под кожу чернил маловато, чтобы стать моряком. Вы не доверите такому человеку, как я, вывести вас в открытое
море, и Павел не доверил бы таким людям, как я, прокладывать курс для Церкви.
А попытки, видимо, делались. О, их делали не знатоки навигации, это были знатоки
религии. Их предки подвизались не в море, а в храме. У них не было книги о парусниках, их книга называлась Тора. Но, самое главное, татуировка у них была — она
представляла собой обрезание. И они гордились: гордились своими предками, своим
законом, своей избранностью.
Они также гордились посланием от Павла. Представьте себе общину, слушающую
чтение этого послания. Иудеи по одну сторону, остальные — по другую. Не видим ли
мы, как сияют иудеи? Павел обличает безбожников, и они кивают. Павел
предупреждает о Божьем гневе, направленном на строящего хижину гедониста, и они
