Александр Бельфор - Знак кровоточия. Александр Башлачев глазами современников
Вроде бы поднимались вместе, но он как-то вышел на необъятные российские просторы. И его просто понесло! Он считал, что он достоин большего, чем мы. Это четко просматривалось в его поведении - после того, как мы распались. Я чувствовал это. Мы все были на одном уровне, у нас не было градации - мы просто были группой людей, заряженных одной идеей. До поры до времени. Разбежались… Проект себя изжил, я отошел в сторону, работал в Парке культуры и отдыха. Слава с Сашей остались, Женя в ресторан ушел.
Мы друг друга ненавидели, по сути говоря. Один раз только собирались вместе после распада. Слава с Башлачевым пришли ко мне, не с поклоном, конечно, но с просьбой… Необходимость во мне появилась. Поступило предложение сыграть финальный концерт. Ребята попросили выручить -поняли, что собой представляет «Рок-сентябрь» без меня. Ладно, я дал добро. Мы собрались только для того, чтобы съездить в Москву. Слава считал себя организатором этой группы, ввиду того, что его отец был директором Дома культуры. Башлачев - его правая рука. Я - приглашенная творческая единица. Так же приглашенные Саша Пугачев и Женя Белозеров - барабанщик. Наше трио было: два плюс один. Их двое, а я один. Я как аранжировщик, как музыкант, как грамотный человек, как вокалист. Они - идейные. Идеи группы «Рок-сентябрь» все от них.
Закончились идеи, видимо… Закончилось сотрудничество.
АЛЕКСАНДР ПУГАЧЕВ, клавиши: Песни, прославившие Башлачева, которые он стал исполнять, подыгрывая себе на гитаре, он начал писать после окончания учебы в Свердловске, когда устроился на работу в газету. В 1983 году он показал мне свои первые опыты на гитаре. Ну, а потом Парфенов показал Сашу Башлачева Троицкому, и Саша уехал… Таким образом, в 1984 году завершился его череповецкий период, завершилось наше совместное творчество.
ОЛЕГ ХАКМАН, вокал: Для меня Башлачев - это тот Башлачев, с которым мы делали «Рок-сентябрь», я знаю именно того человека. Другого не знаю.
Последний раз, когда он приехал, он рассказывал, что встречался в Москве с Андреем Вознесенским. В двух словах объяснил, что Вознесенский дает добро на «гигант», это виниловая пластинка самого большого формата, выпущенная на «Мелодии». Мол, он хочет, чтобы вышла эта пластинка. Сашка спросил, не могу ли я ему помочь как аранжировщик, оформить как-то его песни. Я, честно говоря, был удивлен, что он решил сам исполнять свои песни. Я же его воспринимал только как поэта группы «Рок-сентябрь», как человека, который может писать талантливые тексты.
Я помню, мы пришли домой к Владиславу Мамченко. У Башлачева был такой, скажем даже, не депресняк, а задумчивость какая-то о том, что надо что-то делать, как-то пробиваться. Сидим у Мамченко на кухне, отдыхаем. Саша взял в руки гитару, и я первый раз услышал, как он поет. Спел композицию про солдата. Наверное, куплетов восемь. Такая убойная композиция, так из него поперло! Как он пел! Такое ощущение было, что его просто распирает от накопленного! Он выдохнул и спросил: «Ну, чего?» Я ответил ему: «Саня, ты прекрасно знаешь, что. Я, может быть, чего-то не понимаю… Зачем ты эти песни сочиняешь? Чем в данной ситуации я могу тебе помочь как музыкант?» Как он играл свои песни?.. Это такой прием игры - напев, просто стихи под музыку, условно говоря. Я не говорю, что это неталантливо - это талантливо, но этому жанру даже названия нет. Я не понял, чего он хочет, чем я могу помочь. Ему нужна музыка или просто сопровождение какое-то? Мне показалось, что я здесь и не нужен абсолютно. Может, ему нужен был просто гитарист. Может, так было бы проще? Зачем ему нужна была аранжировка? Но человеку хотелось… Вознесенский ему крылья-то порасправил. А я многозначительно промолчал. Как отреагировать на такую композицию? Песня была чем-то вроде речитатива, но под гитару. Я еще спросил: «Саша, а какой должна быть музыкальная сторона этой композиции? В твоем оригинальном варианте?» Он мне ответил: «Должно быть именно так, просто под гитару. Я так вижу… Энергетику надо сохранить. Музыки там вообще не должно быть, только аккомпанемент минимальный…» Короче, он понял мою реакцию, понял, что я не загорелся. Может, он рассчитывал на какой-то энтузиазм? А я ведь даже не знал до этого, что он на гитаре играет! Для меня был и есть только поэт Александр Башлачев.
Но он, наверное, взял на себя какие-то обязательства. Если дают добро на «гигант», то нужно подготовить продукт. И вот этот «гигант» вышел - «Время колокольчиков». Я его, конечно, потом послушал - в том виде, в котором он был записан, как я понимаю, где-то дома. Там все нараз! Видимо как поперло, так и сделано.
Очень прискорбно, что это была наша последняя встреча. Я не понял, честно говоря, что там у него в голове происходило. Может, это вообще был какой-то переломный момент в жизни. Может, у него должны были крылья расправиться, и он бы взлетел над суетой? Это было перед новым, 1988-м, годом, буквально за несколько месяцев до гибели.
У меня есть ощущение, с позиции сегодняшнего дня, что Саша адекватно воспринимал жизнь только в Череповце, работая с нами. Это интуитивное предположение. Зная того Башлачева и услышав эту его пластинку, я подумал: «Боже мой, что с ним случилось?» Один мой друг, музыкант из Евпатории, совсем не знающий Башлачева, ипол-няющий его песни в кабаке, купил мне пластинку, так сказать, в качестве презента, потому что до него дошел слух, что это как-то связано с «Рок-сентябрем»… И он меня очень удивил своим ощущением, он сказал: «Такое впечатление, что в Череповце жил и работал с “Рок-сентябрем” один Бащлачев - нормальный, свой, романтик. Ему хотелось дарить людям радость». Это все правда. Я знал одного человека - романтичного, воспитанного на хорошей музыке, чувствующего песенное слово. И вдруг - вот эта пластинка! Как объяснить? Бывает, сверху как жахнут по голове! Есть два Сани Башлачева… С одним мы вместе работали. Я сидел, что-то мурлыкал, Саня на следующий день приносил текст: «Если хочешь, уйду, если сможешь, отпусти. И у краешка воды не ищи мои следы…» Гениальные стихи! Хотя такие слова, казалось бы, простые…
У каждого из нас был свой творческий интерес к Башла-чеву, он нам был нужен, мы рвали его каждый в свою сторону, каждому надо было урвать «свое». Мы всегда его ждали как манну небесную.
Башлачев мне говорил: «Из дерьма давай вылезать, Олег!Все это хреиь!Давай что-нибудь делать». Хиты для «Рок-сентября» написать - это ему ерундовое дело было! Хотя эти хиты по всей России знают. «Эй, помогите! Мне очень трудно одному» -гениально написал!
Дождь все дороги заливает,
Небо как будто решето.
Мой островок остался с краю И не плывет сюда никто.
Где вы, друзья?
Что стало с вами В мире, затихшем как во сне?
Только прощальными гудками Ваш телефон ответил мне.
Эй, помогите!
Мне очень трудно одному.
Эй, вы поймите то,
Что и сам я не пойму.
Это гений. Не в смысле: поэт-гений, а гений - по сути. Он время опережал. Он как-то сказал мне: «Олег, давай сделаем алфавит». Со своей неподражаемой такой интонацией… Придумать алфавит мог только Башлачев! Он чувствовал это все: слово, слог, интонации - это же очень важно, свято для поэта.
Святость момента
ОЛЕГ ХАКМАН, вокал: О Башлачеве нужно говорить в концепции «Рок-сентября». Вот этот период рассматривать… Что обидно, когда Саша погиб, чего только не происходило, бесконечные памятные акции! У нас же любят это дело, дайте только повод. Хоть бы кто позвонил сюда, в Череповец… А группа-то - это его колыбель. Он здесь родился. В принципе, мы все родились в «Рок-сентябре». И Юра Шевчук тоже. Собрались нормальные люди одного мышления, все хотели делать музыку, испытывали потребность в музыке. Вопреки обстоятельствам все происходило. Мы были свободными людьми, по сути своей. Ради дела могли ночами работать… Сумасшествие просто! «Москвич» четыре штуки стоил, а гитара - три с половиной! Нормальному человеку скажи, он спросит: «Вы что, дураки?!» Но мы-то знали, зачем мы собрались. Мы должны были существовать либо вместе, либо вообще не существовать. А когда мы разбежались, Саня в Питер и в Москву зачастил. Шевчук -то же самое… Это очень важно! Потому что нужно было -объединение! Парадокс заключается в том, что жизнь расставляет все на свои места.
Я теперь понимаю, почему Саша сгорел-то. Он видел больше и знал больше, чем другие, он был очень умным и талантливым человеком. Я сейчас пою его песни и понимаю, что они написаны будто бы вот-вот, только что. А уже столько лет прошло. Он знал жизнь, которой мы сейчас живем, он ее чувствовал. Для многих людей Башлачев - это ностальгия, в первую очередь. Потому что был «Рок-сентябрь», и без Башлачева его нет. Но и без «Рок-сентября» Башлачева не было бы, потому что он впитал в себя рок-н-ролл, для него этот период был стартовой площадкой. Помню, как на «Камертоне» выступали… Весь город собрался смотреть, все родственники сели у телевизора. Выходят артисты! Я думаю: «Все. Сбылось!» Мы ведь там испоняли песню «Дискоробот», наш главный хит. Это Саня переделал название. Диско-робот - что это такое?! Такого слова нет, его Саня придумал. Песня называлась «Танцует робот». Саня полностью переделал текст, песню перезаписали… Мы-то думали: «Не дай бог, это покажут на всю страну!» Тухманов же был в жюри… Тухманов сказал: «Добротный советский концерт. Но «Рок-сентябрь» и Юрий Шевчук пойдут в народ».
