Звезды Берега - Екатерина Витальевна Белецкая
— Парни, да вы что? — удивился Таенн. — Во что там ввязываться?
— А черт знает, — отозвался Скрипач. — Эри говорила, например, что попытка сложить слова на самом деле только одна. Что двери могут не открыться. Говорила о потерянном дне, который невозможно вернуть. Таенн, на самом деле всё нормально, мы не отказываемся. Просто не по себе, понимаешь?
— Это страх, — уверенно сказал Таенн. — Лабиринты предсказывают. Предсказание может оказаться неприятным, но обычно оно либо полезное, либо нейтральное. Понятно, что вероятность неприятного слегка пугает. Но вы почему-то не хотите этот страх признать, ведь так?
Ит задумался. Качнул руль, возвращая машину на курс — Грея опять стало сносить в сторону береговой линии.
— Возможно, — согласился он. — Вполне возможно. Скажем так — страх неопределенности. На счет предположения о природе лабиринтов мы помним, теория интересная, но совсем не факт, что она является верной, это раз, и два — опять же не факт, что нас не ожидает какой-то сюрприз… учитывая наши обстоятельства. Кстати, как думаешь, Ри там бывал?
— Уверен, что бывал. И не один раз, — Таенн на секунду задумался. — Сдается мне, он, когда вас грохнуть в море собирался, как раз оттуда и летел. Вот только Тоц не скажет, к сожалению.
— Это уже без разницы, — заметил Скрипач. — Ит, куда тебя опять волочёт, а? Ты курс держать будешь, или рыбу заворачивать?! Держи ровнее!
* * *
В этом поселении пристань имелась, и еще какая! С огромным удивлением они заметили в ее дальней части несколько мачт, явно принадлежащих высокого класса яхтам, и, посадив машины, поняли, что не ошиблись. Да, действительно, роскошные лодки, с каютами, трапами для купания, начищенные и надраенные до зеркального блеска.
— Тут и под парусом ходят? — удивился Скрипач, разглядывая лодки. — Эри про это не говорила…
— Ходят, но только вдоль береговой линии, в пределах видимости, — пояснил Таенн. — Море не пропускает дальше второй «беты», заворачивает. Интересно, кстати. Такое ощущение, что ветер… как бы сказать… меняется ветер, даже при прямых курсах, и лодку тащит обратно. Но в каботажные рейсы они ходят. Хотя обычно утром выйдут, поразвлекаются, а вечером домой. Про то, чтобы кто-то в море ночевал, я не слышал.
— Всё равно, интересно. Так, что мы делаем? Подводим поближе, и на якоря? — деловито спросил Скрипач.
— Подводите к пирсу, вон уже кто-то на лодке вышел. Пришвартуют сейчас.
…Может быть, кому-то это место и нравилось, но Иту и Скрипачу оно показалось излишне прилизанным и каким-то искусственным. Вдоль ровной, словно ею никогда не пользуются, дороги тянулись газоны с коротко подстриженной травой; дома с идеальными фасадами, чистыми, как будто вымытыми, стояли в окружении идеальной же растительности; заборов вокруг домов практически не имелось, лишь иногда встречались столбики с надписями, но не более того. И почему-то окружающее пространство словно давило, угнетало, заставляло невольно ускорять шаг, чтобы побыстрее уйти прочь.
В Золотой бухте ощущался простор, воздух; при любой погоде и в любой компании находиться там было приятно, а тут… что-то не то, как-то слишком всё вокруг правильно, как-то слишком неестественно, слишком…
— Как в музее, — подвел итог общему ощущению Скрипач. — Всё очень красиво, но руками трогать, во-первых, запрещено, и, во-вторых, не больно-то и хотелось. А где народ?
— Черт их знает, — пожал плечами Таенн. — Надо было спросить у мужика, который с лодкой.
— Уже не спросили, — дернул плечом Скрипач. — Ладно. Собственно, нам-то какое дело. Давай, показывай дорогу.
— А чего ее показывать. По аллее вверх, у памятника налево, потом снова вверх, и по улице до поворота к скалам.
* * *
Здание, которое занимал Шелковый лабиринт, точно и коротко обозначил Скрипач, едва на него взглянув.
— Сарай, — констатировал он. — Здоровенный, да. Но сарай. А вот и доска, помнишь, Эри рассказывала?
Действительно, под крышей крыльца имелась белая надпись, краской по старой доске. Та самая. «Шелковый лабиринт. Заходи, если любопытство велит. На свой вопрос отыщешь ответ. И выйдешь с ответом обратно на свет».
— А вот эта скала и есть шелковая, верно? — спросил Ит у Таенна.
— Она, — покивал тот. — Интересный камень, правда?
— Словно оплавленный, — заметил Ит. — Так… теперь, видимо, нам положено спросить, были ли те, кто не сумел выйти?
Таенн рассмеялся, но как-то натужно, словно через силу.
— Я помню тот разговор… с ней, — ответил он. — Практически дословно.
— Я тоже, — заметил Ит. — Дальше ты рассказывал ей устройство лабиринта. Сейчас… Лабиринт — это система коридоров, из двух уровней. Ты идешь по нижнему, а по верхнему идут трое ребятишек. Для них это развлечение. У них есть две корзинки с бумажками. Зеленые бумажки — направление, золотые — слова для кодовой фразы. Дети не умеют читать, поэтому бумажки выбирают наугад. У каждой развилки есть желоб, по которому они сбрасывают тебе бумажки. Зеленую разворачиваешь, и идешь в указанном направлении. Золотые собираешь. Когда доходишь до выводящей комнаты, разворачиваешь золотые бумажки, и составляешь из них правильную фразу. Если ты справляешься, дверь открывается. Верно?
— Да, верно, — кивнул Таенн. — Хорошая у тебя память.
— Сам порой удивляюсь, — пожал плечами Ит. — До того, как мы оказались здесь, с памятью у меня были нелады, между прочим. И у рыжего тоже. А тут всё вернулось, причем в таком объеме, что порой страшно делается. Ладно, не суть важно. Идем?
— То есть тяжких раздумий не будет? — прищурился Таенн.
— Не-а, — покачал головой Скрипач. — Как у стоматолога. Раньше сядешь, раньше выйдешь. Чем быстрее начнем, тем быстрее закончим.
— Логично, — кивнул Таенн. — И правильно. Чего тянуть.
* * *
Смотрительница их уже ждала, сидя за своей стойкой — Ит мельком подумал, что для подобной работы, избранной добровольно, нужен, наверное, какой-то особый склад характера. Интересно, кем эта женщина была — там? При жизни? Гладко зачесанные волосы, очки лектор, узенькие, тонкие; цепкий внимательный взгляд, словно она оценивает объект, на который смотрит, и одновременно что-то просчитывает.
— О правилах вы в курсе? — полуутвердительно спросила женщина. Ит, а следом Скрипач, кивнули.
— Да, в курсе, — произнес Рыжий. — Дети наверху, мы внизу, зеленые бумажки направление,
