Вадим Попов - Шаман. Охотник за планетами
- Дробовик на землю!.. - сказала девчонка сиплым голосом.
"Ух, какая... и сама явно на взводе...". Данька прикинул шансы и счел разумным не делать резких движений. Он медленно присел на корточки и положил "ремингтон" на нагретую солнцем хвою. Если бы он сейчас распрямился и ушел влево и вперед с траектории выстрела, то мог бы отобрать у нее револьвер.
Вместо этого он посмотрел в зеленые, припорошенные усталостью, словно дорожной пылью, глаза и спросил:
- Я могу тебе чем-нибудь помочь?
Нескольких мгновений девчонка молча и внимательно рассматривала Даньку, потом, как-то очень тоскливо спросила его:
- А ты ведь не здешний, верно? И не из ордена?
Данька покачал головой.
- Хороший костюмчик. Ты диверсант? Бандит? Дезертир?
Он выдержал долгий испытующий взгляд и ответил:
- Путешественник.
- Тогда помоги мне дотащить телегу, путешественник. Еще два подъема и там наша ферма. Накормлю ужином. - Когда Данька молча кивнул, она медленно опустила револьвер и вернула курок в безопасное положение. И уже поднявшись на ноги, и опуская оружие в потертую кожаную кобуру на бедре, добавила: - Меня зовут Нэтти. Будешь ко мне приставать - схлопочешь пулю.
Данька согласно кивнул ей, поднял дробовик и повесил его на плечо. Потом закатал левый рукав армейской куртки, и коснулся инфобраслета. В воздухе повис портрет Женьки.
- Не встречала её по дороге или где-то в окрестностях? Сегодня?.. Вчера?.. На днях?..
Девчонка внимательно всмотрелась в изображение и покачала головой.
- Не встречала. Твоя?
Данька кивнул.
- Красивая... Не встречала. Впрягайся, путешественник.
Оглядев прицеп, Данька увидел прибитый к нему на скорую руку кусок пожарного шланга, в который можно было впрячься и тащить эту конструкцию в гору. Он усмехнулся. Потом помедлил и, взялся за край брезента. Девчонка предостерегающе подняла руку. Но Данька уже откинул ткань, резко выпрямился и замер.
На нескольких одеялах лежали три тела. Двум мальчикам-одногодкам было лет десять-двенадцать. Мужчине - под пятьдесят.
- Закрой. - Сказал за спиной донельзя усталый голос Нэтти. - Это мой отец и братья. Поможешь похоронить?
3
До фермы они добрались, когда солнце уже катилось к холмам на западе.
Ворота в высоком деревянном заборе были заперты. Из щели недавно выкрашенного в жизнерадостный зеленый цвет почтового ящика рядом с калиткой, торчал листок бумаги, похоже специально оставленный так чтобы его было заметно издалека.
Они выпряглись из прицепа, и Нэтти медленными шагами приблизилась к ящику. Вытянув листок бумаги, она развернула его, пробежала несколько строк и небрежно запихала лист в задний карман джинсов. Потом достала связку ключей, отперла калитку, недовольно взглянула на застывшее на краю безоблачного неба, наливающееся густым вишневым цветом солнце и, обернувшись к Даньке, сказала:
- Я сейчас.
Через несколько минут она вернулась, волоча лопату, кирку и большой сверток мешковины. На сгибе локтя висел полиэтиленовый пакет, из которого она извлекла здоровенный бутерброд с ветчиной и наполненную под горлышко чем-то зеленоватым бутылку из-под минеральной воды, которые и вручила Даньке.
- Жуй быстрее. - Сказала она, глядя мимо Даньки пустыми глазами. - Хорошо бы закончить всё до ночи.
- А ты?
Нэтти натянуто ухмыльнулась, отвернула крышку и отхлебнула из бутылки.
- Кусок в горло не лезет, - И пояснила: - Сок. Наш. Наши яблоки. Наши яблони. Наш сад...
Тут она, прикусив губу, закрутила крышку, резким движением сунула бутыль Даньке, переплела руки на груди и отвернулась, глядя на дом. Плечи её вздрогнули.
Данька сделал шаг к ней, но ладонь Нэтти тут же упала на торчащую из набедренной кобуры рукоять револьвера.
- Не подходи.- Сказала девушка, не оборачиваясь, подчеркнуто спокойным голосом. - Я в порядке.
- Я вижу. - Сказал Данька, делая шаг назад и возвращаясь к бутерброду с ветчиной. Внезапно он вспомнил разговор с шаманом в свой первый день на Ярре. Даньке показалось, что это происходило с ним лет десять назад, не меньше.
4
Отца и братьев Нэтти они похоронили на поляне, скрытой в глубине леса, подковой охватившего подножие холма. "Не хочу, чтобы кто-то знал это место кроме меня", - туманно высказалась Нэтти. Сражаться с плотной лесной землей было нелегко, и они оба порядком взмокли, пока выкопали три достаточно глубоких могилы. Тела завернули в мешковину и засыпали. По просьбе Нэтти Данька несколькими ударами ножа срезал молодое деревце и сделал три креста.
Когда всё было сделано, Нэтти вдруг спросила:
- А ты не священник часом?
Данька покачал головой.
- Плохо.
- Может потом позвать священника из... - Он вспомнил кровь на полу церкви и прикусил язык. - Откуда-нибудь из другого города...
Теперь пришел черед качать головой Нэтти.
- Не получится.
Эта фраза тоже показалась Даньке довольно странной, но уточнять он не стал. К вечеру этого долгого дня у него исчезло всякое желание задавать уточняющие вопросы.
Нэтти перекрестилась и, беззвучно шевеля запекшимися губами, прочла молитву. Данька сжал в руках мокрую от пота шляпу и молча склонил голову.
5
Когда они вернулись на ферму, уже почти стемнело. По настоянию Нэтти прицеп они скинули во встретившуюся по дороге балку.
В большом деревянном доме под металлической крышей Нэтти отвела Даньку в гостиную, обставленную самодельной мебелью, украшенной вязаными салфетками и фарфоровыми собачками, где и изложила программу на вечер.
- Электричества давно нет. Есть бочка с водой. Над душем. За день нагрелась. Вот полотенце. Всю воду не трать - мне оставь. Помоешься - выходи на задний двор. Через веранду. Будем ужинать.
Данька уже начал привыкать к манере Нэтти изъясняться, и к тому, что от него требуется минимальная ответная реакция, поэтому он просто кивнул в ответ.
Однако девушка внезапно замялась, словно хотела сказать что-то такое, что сказать надо, а произнести сложно.
- И прости меня, но завтра утром тебе надо будет уйти. Уйти рано.
Данька поднял на нее вопросительный взгляд, но Нэтти уже развернулась и вышла из комнаты.
Когда он вылез из фермерского душа, на лавке рядом его ждали чистые джинсы, рубашка и сандалеты, которые оказались ему почти впору. Со стороны летней кухни вкусно пахло жареным.
Застеленный белой, похоже парадной скатертью деревянный стол на заднем дворе был вкопан прямо под яблонями. Вокруг "вечной лампы" в центре стола плясал хоровод мотыльков. Когда Данька спустился по скрипучим ступенькам веранды, Нэтти, не поднимая головы, заметила:
- Ружье в комнате лучше не оставляй. Носи с собой. Тут так спокойней.
Данька остановился и продемонстрировал перестегнутый за спину на универсальном ремне бластер.
- Маломощный, - прокомментировала Нэтти.
- Для закрытых помещений сойдет, - парировал Данька.
Он не сразу понял, чем занята девушка. Подойдя к столу, он увидел, что перед ней, в соседстве с фарфоровыми тарелками, супницей (явно праздничный сервиз) и парой рюмок, стоит пустая коробка от револьверных патронов, которыми она только что закончила набивать поясной патронташ, лежащий на тряпке, постеленной поверх белоснежной скатерти.
- Спасибо за одежду, - сказал Данька. Он поймал себя на том, что после душа расслабился и сейчас туго соображает как бы правильней и деликатней спросить Нэтти о том, почему ей именно сейчас пришло в голову заняться боеприпасами.
- Это отцовская одежда. Неношеная. - Сказала Нэтти. - Самое малое что я могу сделать в благодарность. И вот еще. - Она переставила с лавки на скатерть две красные коробки. - Подарок. Снаряжены картечью. У отца двустволка была, он с ней в город ушел... У твоего "ремингтона" ведь двенадцатый калибр?
Данька удивленно кивнул. "Какая глазастая девица".
- Спасибо. Да, двенадцатый.
Он сел на лавку напротив Нэтти. Та встрепенулась и убрала со стола коробку и патронташ. Потом открыла супницу и налила Даньке полную тарелку.
- Ты ешь пока. Овощной суп. А я сейчас. Быстро.
Оставшись в одиночестве, Данька открыл одну из коробок, провел пальцем по рядам патронов, выстроившимся, словно курсанты на училищном плацу, вынул и повертел в пальцах один из них, потом вернул обратно и закрыл коробку. Отличный подарок, что и говорить. Десантный бластер, понятное дело, для одинокой беготни по пересеченной местности вне конкуренции, но при его отсутствии многозарядный дробовик с кучей патронов это отлично. Просто замечательно. С довольной улыбкой он достал из хлебницы ржаной сухарь, разломил пополам и принялся за еду. Ветра не было, лишь чуть слышно шелестели листья яблонь. Он вспомнил такие же вечера с родителями дома, на Земле... и как они с Женькой чаевничали в саду на даче после тренировок. "Как на другой планете...", - невольно подумал он и усмехнулся своей мысли. Небо было здесь почти земное, отличаясь от привычной картины лишь чужим рисунком звезд.
