Индиль - Ли Леви
Огромные крылья поднялись за его спиной. Тиир отступила и скрылась в его тени. Луна спряталась за облаками, но затем вновь появилась и осветила всю залу. В нелепых и вынужденных позах, словно превратившись в каменные изваяния, все вдруг замерли в одно мгновение, и лица их исказились в ужасе и удивлении, когда они обратили свои взоры на того, кто стоял над ними.
– Как посмели вы обнажить свои мечи в моем присутствии, без моего на то позволения? – прозвучал приглушенный рычащий голос над их головами. – Как посмели делить власть и трон, когда у вашего народа есть Правитель?
Пратт опустился на одно колено и склонил голову. Лоссен-Лот последовал его примеру. Демоны один за другим стали опускаться на колени перед своим Повелителем, склоняя головы.
– Я ваш Повелитель – отныне и до скончания времен! – он повысил голос. – Такова воля Великой Тьмы! Я был убит, но возвращен Тьмой! Меня больше нет среди живых, но среди умерших меня тоже нет. Я между двумя мирами по воле Великой Тьмы, и я по-прежнему ваш Правитель, ваш Король и Владыка во Тьме! Пратт, поднимись! Я назначаю тебя наместником в этих землях, хранителем моего дворца и блюстителем законов Тьмы. Подойди!
Пратт поднялся и сделал шаг вперед, однако, секира Леона-младшего преградила ему дорогу.
– Как ты смеешь преграждать путь тому, кто над тобой, демон? – голос Махталеона мощной волной накрыл всю залу, отразился эхом из каждого отдаленного уголка и достиг слуха каждого демона у крепостной стены, и, узнав голос своего Повелителя, они тоже склонили головы. Стремительней яростного порыва ветра сорвался Махталеон со своего места и в какое-то мгновение оказался напротив Леона-младшего. Тот не отступил, лишь опустил свою секиру.
– Ты так желал, Король? Лицом к лицу? Что ж! Давай! Обнажи свой клинок, покажи, на что ты еще способен, прежде чем я убью тебя снова!
– Ты глуп, – произнес Махталеон, осматривая его, словно добычу. – Я думал, в тебе пробудилась смелость, а в тебе обострилась глупость. Твоя тупая жажда власти, ненависть, дерзость, самонадеянность застлали твой взгляд и омрачили твой разум! Меня нельзя убить! Меня больше нельзя убить! Нельзя отравить ядом, которым ты натираешь свои стрелы, как последний трус! Хочешь развлечься перед смертью? Что ж, я принимаю твой вызов! – широким взмахом рук Махтелеон сбросил плащ и обнажил одновременно все четыре клинка. Демоны поднялись и расступились, давая им место для битвы.
Как зачарованная смотрела Тиир на сражение двух исполинов. С нескрываемым восхищением следила она за движениями Махталеона – точными, стремительными, изящными, завораживающими. В них одновременно ощущались мощь и легкость, дерзость и лукавая уклончивость. Он играл. Он исполнял этот танец для нее. Как просты и изящны были его движения! Шутя, он уходил от секиры своего противника, словно дразня его, словно желая разжечь негодование в его груди. Он смеялся над демоном, посмевшим восстать против него. Он лишь уходил от ударов, не нанося ответных. Его горящие глаза, его крылья, плотно прижатые к спине, черные пряди его длинных волос, развевавшиеся в такт его движениям, каждое перо на его крыльях – все это сладко жгло Тиир изнутри и рождало в ней давно забытую страсть. Она чувствовала его дыхание, видела блеск в его глазах, слышала, как его острые клинки рассекали морозный воздух. Несколько раз она ловила на себе его взгляд, и тогда ее глаза отвечали ему едва заметной улыбкой. Он был таким, каким она знала его тогда, сотни лет назад, в те времена, когда во всей Вселенной существовали только они двое. Тьма исцелила его. Тьма вернула ему крылья. Тьма вернула ему годы, проведенные им в беспамятстве. Только жизнь она не вернула ему. И не отдала его Смерти. Теперь он – вечный Правитель во Тьме, вечный ставленник Великой Тьмы, ее воин, ее вечный подданный, ее ангел смерти. Тиир опустила глаза. И в этот момент Махталеон с громким криком бросился на секиру Леона-младшего, и та по рукоять вошла в его грудь. Леон-младший опешил и так и продолжал стоять, держа в руке секиру.
– Что же ты? Убей меня! Ведь этого ты хотел? Убить своего отца и править вместо него? Вместо меня! Ведь так, демон? – Махталеон сделал несколько шагов назад, и секира осталась в руке Леона-младшего, не оставив и следа на теле Правителя Тьмы. – Желаешь продолжить?
– Я найду средство уничтожить тебя!
– Ищи его здесь и сейчас, ибо ты не выйдешь отсюда. Ты бьешься с тенью, с призраком своего отца, однажды убитого тобою. Я хотел видеть, какой ты воин. Я все увидел. Не в твоем мече, но в твоем взгляде. Ненависть сжигает тебя изнутри, огонь, который ты не можешь усмирить в себе. Приди ты ко мне с миром, все было бы иначе, Леон. Но ты избрал путь войны. Огонь, охвативший твою Суть, сожрет тебя изнутри, превратит тебя в пепел.
Леон-младший стоял напротив, держа секиру в опущенной руке, тяжело дышал и молча смотрел на отца исподлобья.
– Так что же, демон, ты со мной или против меня?
– Только вместо тебя, – процедил сквозь стиснутые зубы демон.
– Что ж, – произнес Махталеон, убирая клинки в ножны, – тогда гори!
Демоны тут же отступили, как один, и Леон-младший в недоумении осмотрелся, не понимая, что происходит. Тут же он почувствовал, как в горле у него запершило. Ощущение это нарастало. Он попробовал откашляться, но это не принесло облегчения. Он почувствовал жжение в груди, жар в спине, шее, затылке. Лицо его пылало. Руки и ноги отекли, стали тяжелыми, ослабели. Он выронил секиру, и та с глухим звоном упала на каменный пол. Ему стало тяжело дышать. Он с усилием выдохнул воздух, душивший его, и изо рта его и из ноздрей вырвались клубы дыма. Он хотел что-то сказать, но острая боль пронзила его горло, и он издал лишь громкий хрип, и новое облако дыма
