Майкл Мортимер - Тайна девичьего камня
Гостиница представляла собой пятиэтажное здание из стекла и бетона. Семьи с детьми сразу же столпились на рецепции, за стойкой которой, похоже, была одна молодая неповоротливая женщина.
Боже мой, подумал Микаель, надеюсь, ей платят хорошую надбавку к зарплате за тяжелые условия труда — постоянный запах пряничного печенья, яркая безвкусная рождественская мишура и этот все время повторяющийся звон бубенцов в динамиках.
Поль сделал короткий звонок своей жене. Микаель услышал, как он что-то говорит о непредвиденных обстоятельствах и о том, что скоро перезвонит. Поль закончил разговор и вытащил из кармана пиджака купюру в десять евро. Извиняясь, они протиснулись сквозь толпу и сразу же подошли к стойке. Неожиданно быстро они получили карточные ключи от номера.
— Можно мы пока оставим багаж здесь? — спросил Поль. — Мы пойдем в город.
Администратор безропотно кивнула и через дверцу взяла их небольшие сумки.
Они медленно шли по улице Коркалонгатан. Поль опять проверил мобильник, а Микаель убедился, что полиэтиленовый пакет, в который был завернут дневник Соландера, цел.
— По-прежнему ничего, — сказал Поль. — Наверное, им сюда ехать час-другой. Нам только остается надеяться, что скоро она опять включит планшетник и не повернет машину в другую сторону.
— Мы что, даже не знаем наверняка, умеет ли она водить машину? — спросил Микаель.
Поль вздохнул.
— Я знаю. Я просто хочу сказать, что нам придется подождать. И найти одну из тех заправок. Хотя пропустить стаканчик также не помешает. Ты как? Мы можем немного осмотреться.
— Мне только воды, спасибо.
Они постояли и посмотрели по сторонам, а потом наконец решили пойти на один из многочисленных рождественских базаров.
Они зашли в снежную пещеру с ледяными окнами и сразу сели за стол изо льда на табуретки из снега, покрытые оленьей шкурой. Пещера, на потолке которой висели светильники самых разных цветов, называлась «Restaurant Paradise Igloo»[59]. В ресторане имелись танцпол, два бара и ряды динамиков, встроенных в стенки изо льда. К ним быстро подошел официант и принес каждому по паре лиловых термоварежек и кубик льда с отверстием. Из кубика с теплым апельсиновым соком и палочками корицы шел пар. Поль попросил добавить ему каплю кальвадоса.
Микаель, не отрывая глаз, смотрел на световой орган. Пока диск-жокей ставил «More than a feeling»[60] группы «Бостон», несколько сотен диодов на стенах мерцали то лиловым, то зеленым, то красным, то голубым, то желтым.
Пожалуйста, милый Бог, помоги нам, подумал он и застонал. Кто придумал дизайн этого отвратительного заведения?
— Вот уж не знал, что здесь, на севере, развито, так сказать, эскимосское порно, — съязвил Поль.
Микаель собрался было сдержанно улыбнуться, как увидел несколько человек, только что вошедших в иглу. Это был мужчина в шапке, опущенной на уши, и две женщины. У всех были большие шарфы, закрывающие рот, так что на наружной стороне шерстяной ткани образовались своего рода ледяные полоски. Одна из женщин, смеясь, показала на ледяную скульптуру, изображающую прыгающего лосося. Они заняли стол, положив на сиденья свои сумки, подошли к стойке изо льда, и каждый купил по финскому пиву, за которое они расплатились мелочью.
Он опять посмотрел на мужчину у стойки.
Эта фигура — он фактически довольно сильно похож на того…
Микаель прервал ход своих мыслей и посмотрел еще раз, более пристально.
Это он и есть.
Эдвард Лённкруна!
Этот чертов… черт… что он здесь делает?
Ты приехал прямо в финский лапландский ад и спрятался в снежной пещере, а тебя все равно преследует самый восхваляемый критиками невыносимый литературный паяц.
Какого дьявола он здесь делает?
— Пошли! — сказал он Полю и поднялся.
Микаель уже выходил из иглу.
Только бы он меня не видел!
Он заметил, что Поль тоже встал.
— В чем дело? — услышал он за спиной крик Поля, когда они пошли по улице.
Микаель ничего не ответил, продолжая идти вперед. Одним махом он выпил содержимое ледяного стакана и, не обращая внимания на окружающих, со всей силой кинул его в электрощит. Стакан разбился, и кусочки льда разлетелись во все стороны с глухим треском.
Поодаль на выезде светилась вывеска заправки. Он услышал, как Поль кричит ему в спину. Вскоре Поль быстрым шагом догнал его.
— Что с тобой? — спросил он.
— Ничего, — ответил Микаель, — просто я больше не мог там находиться. Кстати, посмотри вперед! Заправка! Старый добрый образцовый «Шелл», фирма, на которую всегда можно положиться!
81
Ида проснулась оттого, что стало тихо.
Пора передохнуть?
Казалось, фургон находится в движении уже несколько часов, постоянно вибрируя и слегка покачиваясь из стороны в сторону. Когда они остановились у придорожной забегаловки, она прочла о чайках в Википедии, но не смогла найти изображений птицы, которая действительно бы походила на те, которые напали на них у реки Оунасйоки.
Девушка опять заснула, и ей долго что-то снилось, словно она находилась в удобной, теплой дреме, которую она не могла и не хотела с себя стряхнуть.
Ида вытерла лоб и подумала, что у нее, наверное, температура. И из-за температуры она тихо лежит и дремлет. Однако она время от времени слышала их сквозь сон, их громкий пронзительный крик в воздухе — опять чайки, — и тогда она просыпалась и пыталась сесть, и ее пронизывал страх и понимание того, что там, в проруби, она была на волосок от смерти.
И с отвращением она вспомнила: как схватилась за пуповину, что оказалась кишками Микколы…
Нет, она, конечно, поняла, что вокруг ее запястья были не кишки, а, наверное, буксирный канат Микколы.
Она постаралась об этом не думать и попыталась встать с койки. Сесть ей не удалось. И тут она увидела.
Она была привязана. Ремнем Лассе.
Чтобы я не свалилась на пол? Она расстегнула пряжку ремня. На полу стояла пол-литровая бутылка с водой и кружка с шипучими таблетками Трео, закрепленные скотчем. Она опустила две таблетки в бутылку и выпила ее почти целиком. На полке лежал ее рюкзак, и она выложила его содержимое на постельное белье. Из рюкзака выпали моллюски. Боже мой, моллюски, сколько они могут прожить без воды? Они были еще влажными. Золотая подвеска также была на месте. А в свинцовой коробке — Девичий камень.
Она закрыла крышку. Быстро!
Эти чайки, мы должны опять заклеить ее скотчем, подумала она. Плотно заклеить коробку скотчем. Она взвесила раковины в руке и осторожно их потрясла. Ничего особенного она не услышала.
Лассе должен открыть их вместе со мной и проверить.
Она приоткрыла занавеску, что посмотреть, у какого источника света они остановились. Свет был желтого цвета. Фары других машин? Может быть, очередь? Или на заправке?
Так и было. Их фургон стоял на заправке с несколькими насосами.
Есть ли у него наличные, чтобы заправиться? Он же не будет пользоваться своей карточкой Visa?
Пара носков из козьей шерсти лежала свернутым клубком на полу, а рядом с ними ее джинсы, с виду сухие. С улицы донесся голос Лассе. Ида медленно натянула на себя одежду и заметила, что очень ослабла.
Значит, мы на заправке.
Она представила себе пакетик с чипсами и пакетик с лакричными конфетами. И напиток «Пукко».
А что, если… а что, если это можно заполучить…
Она осторожно приоткрыла входную дверь и увидела, что они находятся в каком-то поселке. Наверное, уже Рованиеми? И опять голос — Лассе по-английски.
— Мы едем на восток.
— Потому, что ты хочешь немного поразвлечься… — сказал мягкий женский голос.
— Ха-ха.
— У тебя усталый вид. Долго едете? — продолжала женщина.
— Да.
— А вы откуда?
— Норвегия, — ответил Лассе.
Ида увидела островок безопасности между двумя насосами и кучи убранного снега рядом с парковкой, но не Лассе.
Они должны быть с другой стороны фургона. О чем они говорят?
Она прокралась наружу через дверь и задержалась за углом фургона. Женский голос с русским акцентом.
— Тебе надо расслабиться.
— Эх, да. Может быть.
— Я могу тебе помочь.
— Эх, ну… Может быть, можешь.
— Не будь таким застенчивым, мой друг. Типичный скандинав! Меня зовут Ирма, я из Одессы.
— Ага. Хорошо.
Что он делает?
Ида подкралась поближе и еще сильнее прижалась к углу фургона.
— Привет, привет! — послышался голос женщины с новой интонацией. — Ты там, за углом! Выходи!
Ида заметила, что ее ноги видны из-под фургона. Она вздохнула и вышла вперед. Ей пришлось сощуриться от фары заворачивающей машины.
Перед Лассе стояла женщина в кожаной куртке с седыми лохматыми волосами, убранными в хвост. Она улыбнулась губами в лиловой помаде. На вид ей было минимум лет пятьдесят. У нее было изможденное лицо и холодный, словно замученный взгляд. Но улыбалась она широко.
