Санин Евгений - Белый гонец
- Ты это… серьезно?
И услышал далекий разговор родителей:
- Слышишь, он говорит, серьезно! – спрашивал отец.
- Да слышу, конечно! – отвечала мама. - Ну и что с того?
- А то, что, слава Богу, что у нас с тобой такой сын!
И уже громко, в трубке Стас услышал голос отца:
- Доброе дело задумал, сынок! С Богом! Отдавай этот дом для паломников непремен…
- …но! – с трудом дождавшись своей очереди, радостно докончил Стас.
- И без всяких там «но»!
Разговор был окончен. Но в трубке еще слышалось:
- Счастливого пути, сынок, береги себя! Не выходи на остановках! – это уже кричала явно вырвавшая трубку из рук отца мама.
4
- Ну да! – недоверчиво покачал головой бригадир.
…Лена со Стасом стояли на краю платформы, глядя на приближающийся поезд.
Ваня, уже попрощавшись с другом, деликатно стоял в стороне и делал вид, что пинает камешки, хотя асфальт был выметен так, что вряд ли на нем остался хотя бы один камень.
- До свидания, Стасик! – глядя себе под ноги, прошептала Лена.
- До свидания, Ленка! – кивнул Стас и вдруг, неожиданно для самого себя, сказал: - Ты… это… Ты расти там давай! Мне все равно пока некогда…
- Правда? – подняла на него несмелые глаза Лена.
- Ну, сама посуди: школа, армия, институт.
- Тогда… я могу тебя ждать?
- Ну, конечно! Ты меня, я тебя, так и дождемся друг друга обязатель…
- …но?..
- И никаких – «но»!
Поезд подошел, остановился. Стас зашел в последний вагон – хорошо хоть в нем оказалось место. Время-то для покупки билетов самое безнадежное – последние числа лета! Затем подошел к окну и, увидев слезы в глазах Лены, погрозил ей пальцем и показал на часы.
Та мигом утерла слезы и часто-часто закивала в ответ.
«Вот так-то оно лучше!» – улыбнулся ей Стас и вдруг подумал, что, в конце концов, и папа у него на три года старше мамы. Каких только чудес не бывает на свете?..
Поезд тронулся с места.
Стас сразу взял себе постельное белье, быстро застелил свободную верхнюю полку и ловко взобрался на нее.
«А теперь – спать!» - решил он, доставая печать Мономаха и зажимая ее в кулаке. Столько всего за каникулы было, и особенно здесь в Покровском, что нужно хоть в эту ночь дороги отоспаться за целое лето! Да и последнюю ночь почти не удалось поспать. Сначала они долго обсуждали с Леной и Ваней все детали будущего дома-гостиницы. Лена предлагала различные деревенские меню, которые в основном сводились к картошке, яйцам и квашеной капусте. Ваня, удобнее устроившись на диване, чтобы не так больно было все еще нывшему телу, принялся рассуждать, что со временем он откроет свой гостиничный бизнес, который, говорят, очень выгоден в нашей стране.
- Что-что?! – во все глаза уставилась на него Лена. – Ты опять за свое?
- Нет! – испуганно замахал руками Ваня и охнул от боли. – Это я просто так, в шутку!
- Ну, шуткотерапия лучше, чем шокотерапия, правда, Ленка?! – подмигнул Лене Стас.
- Тем более, ожоготерапия! – охотно согласилась та.
Ваня непонимающе посмотрел на друга, на сестру, но уточнять, что они хотели этим сказать, не стал. Без толку с ними спорить, решил он, и тем более состязаться в этом. Если бы существовали соревнования по синхронному жонглированию словами, они наверняка бы стали его первыми чемпионами…
Да и не до того ему было. Надо было как-то искать варианты, чтобы только открывшаяся гостиница сразу же не закрылась из-за банкротства. И кое-какие познания, полученные им в последние месяцы, тут могли оказаться очень полезными. «Безценными», - как сказала Лена.
Так Стас до полуночи беседовал с друзьями. Потом почти до рассвета разговаривал с новыми паломниками, которых они разместили в родительской комнате. А с первой зорькой уже прибежала Лена. Словом, ему очень хотелось спать. Но сразу уснуть так и не удалось. Дверь купе распахнулась, и на пороге появился бригадир поезда. Тот самый…
- Кто тут в Покровке садился? А, ты… - сразу узнал он Стаса.
- А что, собственно, происходит? Билет у меня есть, паспорт тоже… - недоуменно пробормотал Стас.
- Да нет, все в порядке, я, так сказать, по личному делу, просто спросить! – подсаживаясь к нему, успокоил его бригадир: - Уж больно много мне эта Покровка вопросов задала, хотелось бы получить и кое-какие ответы. Вот, кто, например, был тот депутат с желтой папкой?
- Да не какой он не депутат, а так – местный авантюритет, точнее, уже авантюрист без авторитета! – усмехнулся Стас. – Им, кстати, милиция на днях всерьез занялась.
- А тот парень, что за доверенностью приходил?
- Это мой друг!
- Ну да! – недоверчиво покачал головой бригадир. – Видел я, как ты его, можно сказать, по асфальту размазал… Сдачи хоть он потом тебе за это, как следует, дал?
- Нет, - покачал головой Стас и зевнул украдкой. – Наоборот, извинился!
- Это еще почему?
- А потому что у нас не деревня, а село!
- Ну и что?
- А это значит, что в нем есть храм, который был еще со времен Мономаха и будет стоять там теперь – всегда! А вообще, - уже открыто зевнул Стас, - долго рассказывать, вы сами лучше как-нибудь приезжайте в Покровку и увидите все своими глазами!
- А что? – поднимаясь, пообещал бригадир. – Вот возьму и приеду. Как только отпуск будет, непременно загляну. А ты спи-спи, вон, гляжу, как умаялся!
Он открыл дверь и услышал уже полусонное:
- Остановитесь там в гостинице!
- Там даже гостиница есть? – задержался на секунду бригадир. – Бронь, надеюсь, не нужно заказывать?
- Вам – нет! Обратитесь прямо к ее начальнику. Скажете, что от меня. Да, впрочем, вы и сами его сразу узнаете… Это тот самый парень - мой лучший и надежный друг Ванька! А кормить вас будет его сестра – Ленка… - Тут губы Стаса расползлись в улыбке, он опустил голову на подушку и тут же уснул…
5
Славко поднял голову и недоверчиво покосился на Мономаха…
Долго ли нет длилась беседа Владимира Мономаха с отроками, то знало только устало клонившееся к земле солнце, да нетерпеливо переминавшиеся с ноги на ногу прискакавшие с докладом тысяцкие пешцев и старшие дружинники, дожидавшиеся своего князя.
Вышедший из шатра с написанными грамотами игумен протянул их на подпись Мономаху, но тот лишь предложил ему посидеть рядом и немного отдохнуть, послушать отроков.
И беседа, точнее, рассказ разгоряченного Славки, все продолжалась…
Но, как кончается все на свете, закончилась и она.
- Да, Славко… - выслушав отрока, задумчиво покачал головой Мономах. – Задал ты мне задачу. Даже не знаю, что и сказать на все это…
Он посмотрел на донельзя довольного собой, ожидавшего похвалы и наград Славку и, наклонившись к уху игумена, чуть слышно спросил:
- Что скажешь, отче?
- Молодец! – шепотом отозвался тот. – Но больно уж горд и самонадеян! Как бы это его озорство однажды до больших бед не довело!
- Вот и я тоже так думаю…
Мономах немного помолчал и, прокашлявшись в бороду, неожиданно строгим голосом молвил:
- Ну что ж, выслушал я тебя внимательно. Теперь буду суд судить!
- К-какой еще суд? Над кем? – опешил Славко.
- Как над кем? – сдвинул брови Мономах. - Столько дел натворил, да еще и спрашивает! Коня украл? Украл…А это… Эй, тиун!
Славко посмотрел на Мономаха, на подбежавшего тиуна и не знал, верить ему собственным ушам и глазам, или нет.
А Мономах тем временем, словно ни в чем не бывало, продолжал:
- Какая там у нас вира по Русской правде за кражу коня положена?
- Кража коня? - деловито уточнил тиун и, ни секунды не думая, ответил: - Кража коня приравнивается к краже оружия и одежды и наказывается штрафом - в три гривны!
- Ну ладно, допустим, оружие ты у половца украл, то не считается, – кивнув тиуну, снова обратился к Славке Мономах. - Но ведь ты украл еще и одежду! Причем, очень дорогую!
- Я? У кого?!
- Да вон же, у Звенислава! Ты сам говорил – на большой дороге!
- Да не крал я! Он сам мне отдал! – заколотил себя кулаками в грудь Славко. - У него самого спросите!
Звенислав попытался вставить слово в защиту друга, но купец сильно дернул его за локоть, что-то шепнул на ухо, и тот, опустив голову, закашлялся и промолчал.
