Нагибатор Сухоруков - Василий Кленин
— Почтенный господин Пятая Трава (и так далее и тому подобное), — заблеял на пурепечском франтоватый старичок.
— …принес тебе, владыка четлан, — негромко переводил на четланский Бобчинский. — Слово Верховного Говорящего. Владыка державы теночков обвиняет тебя в том, что ты коварно напал на его воинство, разграбил добычу и лишил жизни царственного Теучильмацина, который это воинство возглавлял!
Последние слова толмач посла говорил с напором, а вот у моего секретаря язык еле шевелился.
Чего?! Боюсь, я совершенно не смог удержать маску высокомерной уверенности. Да и кто бы смог!
— Где же я мог коварно напасть на войско теночков? — прорвалось наружу мое недоумение, но Бобчинский, не ведающий о риторических вопросах, тут же его перевел.
Цепочка переводов дошла до посла, и Пятая Трава, нахмурившись, все-таки соизволил дать пояснения.
— Это случилось в далекой южной земле, близ моря, где живет племя чумбиа, — донес до меня (надеюсь, не поломанный) телефон.
— Нет-нет-нет! Позвольте! — я в волнении даже встал со стула. — В земле чумбиа мы сражались с войском народа аколуа! Я уверен в том, что это были никакие не теночки.
— Аколуа — близкие соседи и самые преданные союзники нашего народа, — поведал мне в ответ Пятая Трава. — Лично я женат на дочери Говорящего всего народа аколуа, что правит в городе Тескоко. И погибший Теучильмацин, таким образом, тоже мой родственник. Славный Теучильмацин был послан с войском от имени всего нашего союза с целью подчинить нашей власти все племена побережья, вплоть до Закатулы. Он не воевал с вашим горным племенем, вы первые сами подло напали на него!
Я медленно сел на стул. Вот это влипли. Не только каких-то аколуа сделали врагами, но и целый союз! Какой-то неведомый союз, в который мало ли кто входит. Но точно входят вот эти теночки. И теночки явно готовы влезть с головой в борьбу за своих сторонников.
— Но мы были вправе, — попытался объясниться я. — К нам за помощью обратился законный наследник князя. Он попросил заступиться и защитить его народ от захватчиков. Это было справедливо…
— О какой справедливости ты мне говоришь!!! — заревел посол, и я по интонации понял его ответ, даже не дожидаясь перевода. — Вы первые напали на наших родичей, которые с вами не воевали! Убили многих, присвоили себе добычу! Это мы сюда пришли говорить о справедливости!
О чем тут еще можно было спорить… В мире, где правит кровная месть, теночки выходили кругом правыми.
— И как же, по мнению Верховного Говорящего, выглядит справедливость? — спросил я, сконцентрировавшись только на том, чтобы голос мой звучал твердо. Надеюсь, получилось.
— Покиньте приморские земли. Пришлите к аколуа богатые дары с извинениями. И пусть эти дары трехкратно перекрывают награбленное вами. А ты, владыка, лично отправляйся к Верховному Говорящему, припади к его стопам и моли о прощении, — каждая фраза здоровяка каменной плитой рушилась на нас с потолка, придавливая всё ниже и ниже. — Я подскажу тебе, как вернуть благосклонность Говорящего: завоюй для него Закатулу. Возможно, это и спасет тебя и твое жалкое горное племя.
Посол замолчал. И я молчал. Даже откровенная дерзость в конце речи посла не возбудила во мне каких-то чувств — плиты слишком давили на плечи и спину.
— Мы услышали тебя, посол, — наконец, заставил я себя заговорить. — Ступайте, отдыхайте, пользуйтесь нашим гостеприимством. А завтра мы продолжим разговор…
Здоровяк, еле заметно усмехнулся, услышав перевод моих слов, наконец-то (!) слегка склонил голову и вышел из зала. Остальные последовали за своим господином. Едва дверь зала задвинулась, Конецинмайла бросился к моим ногам.
— Владыка, — страстно зашептал Дитя Голода. — Отпусти меня к ним! Я скажу, что меня служить приставили, порасспрашиваю. А то мы ведь ничего про них не знаем! Надо узнать.
— Толку-то, — вздохнул я. — Да и как ты их расспросишь? Все немые, только старик по-пурепечски говорит.
— Мне их язык знакомым кажется, — улыбнулся Дитя. — На толимекский сильно похож.
— Да разве похож? — невольно изумился я. — Звучит, словно ручей о камни бьется, булькает.
— Это верно. По звучанию непохоже, а вот если в отдельных словах разбираться, то они почти толимекские. Словно два разных ростка, а корешок у них общий. Да и не одними словами можно общаться.
Я в очередной раз изумился талантам Конецинмайлы.
— Ну, ступай, — хлопнул я хозяина Дома Какашут по плечу. — Только осторожен будь, больно суровые они на вид… И утром мне всё доложишь. А мы… пока совет держать будем.
Это был самый молчаливый совет на моей памяти. Кто-то грустно разводил руками, кто-то стыдливо отводил глаза.
— Я не знаю, что нам делать, — взял слово генерал Глыба. — Но нам точно не удалось бы этого избежать. Мы слышали посла — аколуа собирались идти до Закатулы. А, значит, так или иначе с нами пересеклись бы. Может, и к лучшему, что мы первые напали. В другом месте и они нас побить могли. Война еще осенью началась бы. А так они осторожничают. Послов шлют.
— Утешаешь, Прекрасная Слеза? — невесело усмехнулся я. — Спасибо тебе за эти слова. Я ведь действительно начал думать, что сам свой народ в это втянул. Но всё равно утешение слабое. А ситуация очень тревожная. И что с ней делать?
Кто-то отчаянно предложил утопить всё посольство в Великой реке. Как будто и не было никого.
— Это будет план «Б», — сказал я в полголоса. — На самый отчаянный случай. Поможет, хотя бы, отсрочить неизбежное. Хвост, но ты с утра вооружи всех, кто есть в Излучном, и расставь грамотно. Если придется убивать, надо, чтобы никто не ушел.
Хвост мрачно кивнул.
— А мы пока поищем варианты получше. Можем ли мы принять их условия?
— Ну… — протянул Широкий Дуб. — Толимеку отдать можно. Жили же без нее. Еще раз пограбить на прощание — и отдать.
— Но ехать к теночкам тебе нельзя, владыка! — жарко влез в разговор Аскуатла. — Уморят тебя там. Они же знают, что всё на тебе да на воле Змея держится.
— И Закатулу захватывать нельзя, — неожиданно влез в разговор мастер Луч Света. — Это же ловушка. Если нам кто и сможет помочь в борьбе с теночками — так только пурепеча. А, если мы их город
