Макс Фрай - Вся правда о нас
Нумминорих нахмурился было, но тут же расплылся в улыбке.
— Слушай, ты прав. Дался же мне этот запах сновидения! Ладно, попробую представить, что это у них просто такие благовония в доме. Для создания уютной атмосферы. Теоретически, вполне можно что-то подобное изобрести. Пошли!
Порог «Света Саллари» я переступал с бешено колотящимся сердцем. Вроде бы, раз сто спросил Джуффина, не развеется ли колдовство в присутствии своего создателя, не исчезнет ли от одного моего взгляда, как дым? И столько же раз был поднят им на смех — совершенно справедливо, сам бы высмеял любого, додумавшегося до столь абсурдной идеи. Как дым, понимаете ли. Как дым!
Но всё равно ужасно этого боялся.
Однако урдерцы вели себя образцово. В смысле, даже не думали исчезать. А напротив, обступили меня со всех сторон, нестройным хором твердя, что зря я вчера вечером не зашёл, отличный был суп из рыбы не-муяги, а теперь уже нет, съели, такая досада, но зато — зато! — тумты из не-козы они для меня всё-таки припрятали, всего четыре штуки, но это лучше, чем ничего.
— Кстати, не-коза на этот раз совершенно точно злая, — добавила Иш, уже успевшая снова стать прехорошенькой юной девицей. — Ну, то есть, индюк. По крайней мере, торговец сказал нам, что злее этого индюка на всей ферме никого не было. Конечно, теперь не проверишь. Но ведь если человек торгует на рынке, это не обязательно означает, что он всегда врёт?
— Совершенно не обязательно, — подтвердил я. — Некоторые рыночные торговцы говорят правду целых три раза в сутки. Ходят слухи, что бывает и четыре, и пять, но это, по-моему, уже сказки. Давайте сюда мои тумты. И думайте, чем вы будете кормить моего друга. Мне надо, чтобы он влюбился в вашу еду с первой ложки. Ну или вилки. Как пойдёт.
— Да я уже и так вполне влюбился, — с набитым ртом заверил меня Нумминорих. — Видишь — вот…
Пока я выслушивал хоровое исполнение оды на кончину любимого супа, он успел удобно устроиться возле блюда с какими-то причудливыми жареными завитушками и приступить к дегустации. Вид у него при этом был совершенно обескураженный, но скорее довольный, чем нет.
— Они одновременно сладкие и солёные, — сказал Нумминорих. — Но это почему-то вкусно, а не противно.
А потом перешёл на Безмолвную речь и добавил: «Макс, я не понимаю, что происходит, но теперь они все пахнут, как обычные люди — уроженцы Чирухты, много времени проводящие на кухне, где сегодня сильно дымила печь. Ну и так далее, я тебе ещё сотни подробностей мог бы сообщить. Это вообще как?!»
На самом деле, я, конечно, ждал подобного вопроса. Вернее, надеялся, что моя давешняя формулировка: «Хочу, чтобы образы твоего сновидения стали достоверной и вещественной частью реальности», — примерно как-нибудь так и сработает. И Нумминориха в «Свет Саллари» потащил вовсе не потому что мне приспичило непременно заставить беднягу ужинать в обществе чужих сновидений. А в расчёте на его экспертное заключение. И вот, пожалуйста. Есть.
Но объяснения я благоразумно отложил на потом. А пока сказал:
«Говорил же тебе, они чудесные люди. Очень гостеприимные. Вон даже нормальным запахом обзавелись, специально чтобы тебя не шокировать. Интересно, почём нынче на Сумеречном рынке человеческие ароматы?..»
— Мягны по-тютюшихумски, — звонко сказала Иш.
Её слова прозвучали как незнакомое заклинание, мы с Нумминорихом даже вздрогнули. И не знаю, как он, а я непроизвольно сложил пальцы в щепоть, чтобы сподручнее было метать Смертные шары. Вот уж не знал, что настолько готов к неприятностям — в самой расслабляющей обстановке, в любой момент.
Иш вовсю наслаждалась нашим замешательством. Наконец, объяснила:
— Мягны по-тютюшихумски — это просто название блюда, которое сегодня приготовил Кадди. Очень странное, правда? Он говорит, жители острова Тютюшихум помешаны на соли и добавляют её во все блюда, даже в сладости.
— На самом деле, они помешаны не столько на соли, сколько на пиве, — сказал сэр Кофа Йох. — Их можно понять, оно там отличное. И, как следствие, все традиционные тютюшихумские блюда, включая десерты — просто закуски к пиву. Поэтому столько соли — чтобы легче пилось. Забавно, да? Все островитяне с причудами, но тютюшихумцы даже на общем фоне хороши.
Он только что вошёл. Стоял на пороге и улыбался столь лучезарно, хоть придворных живописцев зови, чтобы зафиксировать этот удивительный момент.
Сэр Кофа Йох всегда был для меня непререкаемым авторитетом в области настроения. Я хочу сказать, что когда вижу его по-настоящему мрачным, поневоле начинаю думать, что пришли последние времена. Ну или предпоследние — тоже ничего хорошего. Зато застав Кофу в превосходном расположении духа, автоматически заключаю, что жизнь прекрасна, даже если для меня лично это пока не совсем так.
Вот и сейчас Кофина улыбка стала для меня счастливой точкой в истории с урдерским трактиром. До этого момента я только теоретически знал, что всё отлично получилось, но ни торжества, ни просто удовлетворения от хорошо сделанной работы не ощущал, как ни старался, даже когда Нумминорих сказал про запахи, хотя, по идее, на этом месте я должен был бы подпрыгнуть до потолка. А вот теперь наконец — не подпрыгнул, конечно, но перевёл дух.
И тут же подумал: «Ладно, хорошо, с чужими друзьями и любимыми я разобрался. Теперь бы ещё со своими так же».
Размечтался.
Меламори на мои попытки заманить её в «Свет Саллари», Мохнатый дом или любой другой капкан, какой сама пожелает, сдержанно отвечала, что непременно придёт, как только ей удастся принять облик рогатого Гумбагского Песчаного Духа, очередного прекрасного существа из «Энциклопедии устрашающих созданий». Потому что превращаться в зелёного Муррийского Демона Гнева ей уже надоело, жизнь не стоит на месте и постоянно требует всё новых и новых смыслов, если уж так вышло, что с единственным подлинным пока не очень складывается.
Чем хороша Безмолвная речь — используя её, довольно затруднительно заорать на собеседника. И, тем более, швырнуть в него какой-нибудь тяжёлый предмет. Ну, то есть, бывают, говорят, такие мастера, но я — не один из них. Поэтому приходится говорить: «Конечно, делай, как знаешь, удачи тебе с этим дурацким, в смысле, ужасным Песчаным Духом, ты его сделаешь, держись». А потом ругать себя последними словами за ангельское долготерпение. Потому что в некоторых случаях от него никакого толку, а один вред. Бывает и так.
Но не вламываться же к ней домой силой. Тем более, что ничего более конструктивного, чем очередное превращение в нелепое чудище из «Энциклопедии устрашающих созданий» я пока предложить не готов.
Просто не решусь.
А ещё я никак не мог решиться послать зов Шурфу. Вот просто послать зов, спросить, как дела, рассказать, что у меня в итоге вышло с урдерцами — если конечно ему будет интересно слушать. Что, положа руку на сердце, вряд ли, — думал я. Но так не хотел убеждаться в своей правоте, что малодушно откладывал разговор.
Похоже, все запасы моей решительности, храбрости и уверенности, что я смогу повернуть всё по-своему, израсходовались в Саллари. И теперь, ничего не поделаешь, надо ждать, пока отрастут новые. Как перья, выщипанные из хвоста. Я из-за приступа нерешительности даже в Злик-и-злак дважды продул, сперва леди Лари, а потом Нумминориху, который вообще играл впервые в жизни. Несмываемый позор.
Поэтому когда в моей голове внезапно зазвучал голос Шурфа Лонли-Локли и, как ни в чём не бывало, сказал: «У тебя всё ещё есть шансы получить кружку камры от лучшего из моих поваров, но они уменьшаются с каждой минутой, учти», — я сперва обрадовался, что у меня появился легитимный повод сбежать подальше от игровой доски и не позориться третий раз кряду. И только потом осознал, что он говорит со мной в точности как в старые добрые времена. Неужели, пока я шатался по берегу Великого Крайнего Моря, Шурф успел благополучно решить доставшуюся ему задачку?
А собственно, чему тут удивляться. Он шустрый.
По крайней мере, выглядел мой друг отлично. Ну, то есть, совершенно нормально. Как я привык. Хотя сорок-пятьдесят часов крепкого сна, несомненно, улучшили бы картину. Укоризненно покачал головой в ответ на мой встревоженный взгляд, налил полную кружку камры, спросил:
— Правильно ли я понимаю, что за истекшие сутки ты лишил меня формального повода стать крупнейшим в Соединённом Королевстве специалистом по вопросам секретных магических практик жителей прибрежного Урдера?
Я покаянно кивнул. И принялся подробно рассказывать, как именно провернул это подлое дело. В смысле, закрыл столь занимавшую нас в последнее время тему.
Шурф слушал меня внимательно, порой едва заметно приподнимал бровь, отмечая наиболее заинтересовавшие его места повествования. И всего один раз отвернулся, чтобы не испепелить меня взглядом — когда я честно рассказал, как чуть было не дал себя усыпить. Но и это меня сейчас обрадовало. Старый добрый сэр Шурф, помешанный на моей безопасности до такой степени, что время от времени испытывает искушение убить меня своими руками, не дожидаясь, пока я погибну самостоятельно — как-нибудь нелепо, не вовремя и неаккуратно, чего ещё от меня ждать.
