Чешуя - Андрей Волковский
У Леона банды не было, но был приятель, Шпиль. Тот, насколько понял Пашка, брался за самые сложные и дорогие задания по всему миру, чтобы обеспечить сестру с дочкой и мать. Когда Шпиль приезжал в родной город, они с Леоном обязательно встречались. Шпиль привозил экзотические сувениры, странную еду и записи о монстрах со всего света. Пашка приходил с учителем и слушал, читал, смотрел.
Однажды, придя к Шпилю, Леон и Пашка застали там тощую девчонку с чёрными крашенными волосами и пирсингом в брови.
Девчонка смотрела исподлобья, но не боялась.
— Это моя племянница, Даша, видящая, — сказал Шпиль. — Это мой друг, Леон. И его ученик, Паша.
Девчонка была на год младше, но не казалась малявкой, как тот же Эдик порой.
Пашке она понравилась. Нет, не как девчонка. Как будущий член банды. Настороженная, колючая, резкая. Сильная. И наверняка много знает: Шпиль столько умеет, столько информации привозит из-за границы!
Года через три они с Леоном случайно спасли мальчишку, выловив на старом мосту тёмного двойника. Спасённого Антона пристроили к Шпилю.
К десятому классу он всё решил: они создадут банду под названием Змеи. Будут истреблять монстров, за деньги или из интереса — когда как. Не будут ни от кого зависеть и не будут никому подчиняться. Будут свободными, смелыми и сильными. Будут одной командой.
Леон предлагал Пашке-Полозу пойти в спецотдел, но он только отмахнулся. У него есть план, а всё остальное — к чёрту!
Весной они отправились усмирять речного дракона. Монстр забрался в протоку и уже утянул на дно человека, вздумавшего пройтись по тронувшемуся льду. Полностью растает дракон к концу недели, но за оставшиеся четыре дня может утопить ещё кого-то, потому Леон взялся зачистить речку.
Избавиться от этой твари в общем-то несложно, но нужно быть осторожным. Рассерженный дракон метко швыряется ледяными шипами, похожими на остро заточенные сосульки.
— Прикрой меня, я круг изгнания закончу! — велел Леон.
Полоз кивнул. Выставить защиту для него легче лёгкого. Но заскучать видящие не успели: оказалось, что драконов здесь три!
Дьявол!
Шипы летели, со свистом рассекая воздух. Защита рухнула за три минуты. “Сосулька” пробила куртку Полоза и больно оцарапала руку. Несколько шипов вонзились в землю рядом с ним.
Леон уворачивался от атак драконов и чертыхался: ещё бы — драконы вообще-то крайне редко заплывают в протоки, предпочитая простор реки. А тут целая компания!
Первого дракона уничтожили, запустив в него удвоенным уничтожением. Потом немного побегали по берегу. Второй дракон получил бутылку с “бензинкой” — и за секунду развеялся паром. Третий погонял их по берегу ещё с четверть часа, не давая сосредоточиться, но в итоге тоже схлопотал двойное уничтожение.
Леон неуклюже растянулся на грязной истоптанной земле.
— Эх, ногу подвернул!
Перед Полозом сверкал вонзённый в землю шип. Ещё полминуты — и он растает, как и остальные, оставив немного солоноватой воды.
Полоз выдернул шип. Какой острый.
Подошёл к Леону. Тот зашнуровывал ботинок, сидя на земле.
Это шанс. Такой бывает раз в жизни, и то не у всех.
Полоз коротко замахнулся и всадил шип в шею учителя.
Леон захрипел, давясь кровью. Вскинул руки к торчащему из горла шипу. Упал на землю, глядя на ученика.
Наверное, хотел спросить: за что? А может, всё понял.
Шип истаял. Кровь, удивительно тёмная, совсем не как в кино, залила куртку и свитер Леона. Он уже не трепыхался. Еле заметно шевелились губы: то ли сказать что-то хотел, то ли уже агонизировал.
Полоз стоял над телом учителя и не чувствовал холодного ветра с реки. Не чувствовал, как замерзают руки. Ничего не чувствовал.
Вечность спустя он позвонил в спецотдел и отстранённым, тусклым голосом сообщил, что речной дракон убил Леона.
Потом были допросы и ненужные соболезнования. Кажется, следователь из спецотдела чуял, что в смерти Леона что-то не так, но обвинить его ученика, осиротевшего, как следовало из документов, во второй раз, не решился.
Полозу было всё равно.
Его отпустили домой, в пустую квартиру, которую теперь, наверное, заберут какие-нибудь наследники Леона.
Легче не стало. Он ни на минуту не раскаивался в своём поступке, но легче не стало.
На несколько дней он впал в апатию, как змея, заглотившая слишком большую добычу. Сидел посреди гостиной и пытался понять, как жить дальше. Где-то на краю сознания маячил встревоженный Эдик. Кажется, приносил еду. О чём-то спрашивал.
Полоз пробовал напиться, но после второго стакана водки, найденной в холодильнике, ему привиделись не только монстры, которых тут быть не должно, но и обгоревшее женское тело, стоящее в дверном проёме. И учитель с дырой почему-то не в горле, а в груди, вместо сердца. Бледный и мокрый, он стоял у холодильника и смотрел на бывшего ученика пустыми мёртвыми глазами. Больше Полоз никогда не пил.
Вскоре он понял: надо брать себя в руки. Надо создавать Змей. Тренировать их. И охотиться на монстров. Может быть, тогда станет легче.
Часть 2
“Наше дело”
Антон поначалу побаивался и крепкого седеющего дядьку со странным именем Шпиль, и черноволосую девчонку со злыми глазами и многочисленным пирсингом.
Шпиль старался говорить ласково, но от этого Антону становилось ещё страшнее, и он тихо радовался, когда дядька отвязывался.
Девчонка назвалась Дашей и сразу сказала:
— Я с тобой возиться не буду. Если что надо — спрашивай, подскажу, а сюсюкать с тобой не собираюсь.
Антону выделили комнату, и, дивное дело, ни Шпиль, ни Даша никогда не входили в неё без стука. Может, не такие уж они плохие?
Через неделю зашли Леон и Полоз. Леон закрылся на кухне со Шпилем. Полоз расспросил Антона, как тому здесь живётся, дал номер своего телефона, а потом долго общался с Дашей.
Антон завистливо вздохнул: вот бы и ему стать таким же крутым как Полоз! Он даже рядом со своим учителем выглядит взрослым.
Шпиль постоянно мотался по командировкам. Даша после школы закрывалась в своей комнате и слушала ужасную громкую музыку. Два-три раза за день, правда, выходила, молча готовила на двоих, стучала в комнату Антона и звала пить чай.
Во время четвёртой командировки Шпиля Антон отважился спросить:
— А Шпиль, ну, он твой папа?
— Нет. Дядя. Мамин брат.
— А мама твоя где?
Девчонка пожала плечами:
— Без понятия. Мне неинтересно.
Антон удивился: как
