XVII. Аббат - Александр Вячеславович Башибузук
— Жена, моя Иветта… — по щекам монаха снова полились слезы. — Она… она… обманула меня, связалась с этим проклятым Жилем. Я не смог перенести измену и совершил постриг…
Меня эта история не удивила. Жизнь жестокая штука и ломает людей беспощадно. Да, некоторые по велению сердца приходят в монашескую жизнь, но большинство отправляет в монастырь именно подобные жизненные неурядицы.
Немного поразмыслил, решил не наказывать брата Ноэля и пообещал ему, что его таланты пригодятся обители. Ну а как? Аббатство хозрасчетное предприятие, надо решать вопрос самоокупаемости. Устрою Ноэлю собственную мастерскую, пусть работает во славу церкви.
Мероприятие, как и планировалось, подняло настроение, заодно я выявил среди братии много полезных талантов. Портные, художники, печатники, даже нашелся один кружевник фламандец. Просто замечательно, все в кассу пойдут, всех обеспечу работой.
А заодно, путем опроса, я выявил ячейку бунтарей-зачинщиков, которые и толкали остальную братию на разброд и шатание.
Как уже говорил, я обладаю в аббатстве абсолютной властью, вплоть до того, что могу запроторить любого из братии в подвал навечно. Могу даже сжечь к херам, правда придется сначала формально согласовать сей момент с руководством.
Поэтому я сначала собирался решить вопрос кардинально, изъять зачинщиков из обращения дабы не смущали людей и засадить их на пару лет в темницу, но потом поразмыслил и передумал. Да, махать шашкой, а верней канделябром весело, эффективно и быстро, но разбрасываться дефицитным людским ресурсом не особо практично. К тому же, главный зачинщик брат Гаспар Дешамп был в миру оружейником.
Посему, прежде чем принять решения я дернул его на ковер к себе и задал вопрос: какого рожна, собственно, ему надо.
Им оказался тот самый монах с разбойничьей рожей, который схлопотал древком алебарды в первый день моего прибытия в аббатство.
Гаспар зло зыркнул на меня и смолчал.
— Вы же понимаете, что можете уже и не выйти из-за решетки? — спокойно поинтересовался я.
— Скучно… — скривился Дешамп.
— Но вас же никто не заставлял совершать постриг?
Гаспар хмыкнул.
— Так получилось…
— Вы были в миру оружейником?
— Был.
— Его работы славились, — подсказал присутствующий при разговоре Мигель. — Знатный был оружейник. Аркебузы и пистоли делал, богачи в очереди стояли. А потом что-то случилось, мастерскую забрали за долги, а он сам исчез.
— Что случилось?
Гаспар уныло махнул рукой.
— Все на баб спустил, влез в долги, а там…
Я положил перед ним один из своих чертежей.
— Такое сделаете?
Монах быстро глянул и криво усмехнулся.
— Сделаю. Делов-то.
— Хорошо, мастерскую и подмастерьев я вам организую, скучно не будет, обещаю. Но с одним условием, вести себя примерно и не подбивать других. Что еще? Что еще надо?
Гаспар утер нос рукавом сутаны и с вызовом бросил:
— Баб! И считайте, что я ваш с потрохами. Раз в неделю бабу вынь да положь. А без них хоть сейчас в подвал.
Я немного подумал и улыбнулся.
— Значит, договорились.
Ну а как? С людьми надо уметь договариваться.
В общем, день прошел занимательно и продуктивно.
А ближе к вечеру заявилась хозяйка подотчетного борделя на разборки.
— Ваше преподобие… — дама в роскошном фиолетовом платье присела в глубоком книксене.
Саншо громко сглотнул. У меня самого от будоражащего аромата духов хозяйки борделя часто забилось сердце.
Мадам Шарлотта Лианкло была уже далеко не молода, но сохранила свою величественную красоту: высокая и статная, она выглядела очень свежо и привлекательно, а легкая полнота очень шла ей. Белоснежная кожа, высокая грудь, очень умело подобранный макияж и одежда — ее внешности могла позавидовать любая молодая придворная красавица. Впрочем, мадам Шарлотте вряд ли было намного больше сорока лет, однако по нынешним временам такой возраст считался уже преддверием старости.
Но больше всего меня взволновали ее глаза. Огромные, темно-зеленого цвета, невинные и одновременно глубоко порочные, казалось, что она только глазами может изнасиловать.
Для того, чтобы сохранить хладнокровие, пришлось проявить силу воли. Допустив ее к руке, я сам сел за стол и, чтобы собраться с мыслями принялся перебирать бумаги.
Разговор первой начала Шарлотта.
— Ваше преподобие… — с легкой эротичной хрипотцой начала она. — Признаюсь, я с большим удивлением восприняла новость о том, что его преподобие Бонифаций отстранен от дел в аббатстве.
Я снова промолчал.
— Так как вы вызвали меня, стоит полагать, что участие вашего аббатства в делах моего заведения вам уже известно… — продолжила хозяйка борделя. — Смею заверить, что я всегда в срок и в полной мере выполняла свои обязательства и намерена подобным образом исполнять их впредь.
Я чертыхнулся про себя. Продолжать получать барыши с борделя выглядело очень заманчивым: лишний доход никогда не помешает ни мне не самому аббатству, тем более, на его благоустройство предстоят немалые расходы. Но есть одно жирное «но». Что-то мне подсказывает, что в самое ближайшее время меня будут пробовать устранить, для начала законными методами, так что жирная компра в виде спонсирования борделя церковнослужителем будет очень на руку «доброжелателям». А посему надо пораскинуть мозгами, как ухитрится сохранить доход и себя не подставить.
— Ваше преподобие… — мадам Лианкло приняла мое молчание за желание повысить отчисления. — Увы, я не могу сейчас платить больше. Но я сама и мои воспитанницы всегда к вашим услугам.
Саншо опять судорожно сглотнул.
— Впрочем… — хозяйка окинула меня пристальным взглядом. — У меня сыщутся для вас и прекрасные воспитанники.
Баск чуть не заржал, а я сурово сдвинул брови и сухо бросил:
— Ваши услуги нам больше не понадобятся.
— Но я не смогу вернуть вам сейчас ваши вложения в заведение, ваше преподобие!!! — экспрессивно всплеснула руками Шарлотта.
Я дождался пока в ее прекрасных глазах заплескается паника и сухо заговорил:
— Никто у вас не требует деньги, по крайней мере в ближайшее время. Выплаты нам по вложениям тоже пока прекратите. Но это не значит, что учета доходов не будет вестись и вы будете освобождены от выплат навсегда.
Хозяйка борделя удивленно вздернула бровь.
— Ваше преподобие?
— Мы оформим документально патронаж аббатства над вашим заведением. Главный мотив — наставление падших душ на путь истинный. Уверяю, вашей работе это не будет мешать. Но придется кое-что внешне изменить. Какие дни недели в вашей работе приносят самый меньший доход?
— Понедельник и вторник, — быстро ответила Шарлотта. — Но, ваше преподобие…
— Выслушайте меня сначала, — строго перебил я ее. — Так вот. В понедельник или во вторник, решайте сами, ваши воспитанницы будут совершать публичный ход во власяницах с пением псалмов к нашему ткацкому предприятию в городе, где будут отрабатывать целый день во славу Господа. В остальном все останется по-прежнему. Сами понимаете, подобное только
