Николь Рейш - Мое пепельное счастье (Книга 2)
Эстер резала овощи, в то время как я мариновал рыбу, времени на это мало, но надеюсь, что она хоть чуть-чуть пропитается маринадом.
- Я думала, Эмили заверещит, как банши при виде этого огромного дома. - Смеясь, говорила Эстер, изредка посматривая на меня.
У нас с ней всегда были своеобразные отношения, но все же я смело мог назвать эту девушку своим близким другом. Но все же, когда выпал выбор между ее жизнью и жизнью моей любимой, я не думал дважды. И сейчас, даже спустя столько лет, мне по-прежнему стыдно за свой поступок.
Мне стыдно, что я бросил ее в том клубе, но если быть честным я не жалею. И я бы снова поступил так, лишь бы Эмили была жива. Эта мысль ударяется об мою голову с тяжестью бетонного кирпича, и я чувствую, как горит то место, где раньше у меня были крылья. Напоминая мне о том, что я заслужил то, что их потерял.
- Так что ты еще легко отделался. - Она смотрит на меня, в то время как мой взгляд прикован к ее пальцам, сжимающим помидор, пока лезвие ножа двигается вдоль разделочной доски.
Это не было похоже на специально замедленную съемку, сделанную с целью показать зрителю каждую шокирующую деталь.
Все произошло мгновенно.
В доли секунды. Но это не помешало моим глазам впитать в себя каждую деталь.
Порезав помидор на ровные, тонкие полукольца, нож проскользнул дальше, впивая свое острее в тонкие пальцы Эстер.
- Черт... - Выругалась девушка, бросая нож. Из пореза выступила алая кровь.
Нож гулко ударился о мраморную столешницу, отпружинил от нее, подобно мячику и устремился острием вниз, намереваясь, вонзится в босую ступню девушки.
Я не думал долго. Можно сказать, что я вообще не думал, а просто подчинился рефлексам. Моя рука ринулась вперед, обхватывая мертвой хваткой острее ножа, перехватывая его за миг до того, как он впился бы в бледную кожу.
- Кайл. - Испуганно произнесла Эстер, хватая меня за побелевшую руку, крепко сжимающую нож. - Боже, Кайл, отпусти его.
Я ничего не осознавал, молча разжимая кулак, я позволил Эстер отобрать у меня нож.
- Какого хрена? - Вырвалось у нее, когда она непонимающе уставилась на мою ладонь. Именно это и крутилось у меня в голове. - Лезвие ножа впилось в твою ладонь, я же видела.
Я не просто видел, я чувствовал, как острие ножа впилось в мою кожу, разрезая ее до кости. Но боли не было. Не было даже отдаленного чувства напоминающего боль. Как и крови.
Ни одной алой бисеринки ангельской крови не выступило на коже, а порез и вовсе исчез.
- Боже, парень я не верю, что спрашиваю об этом. - Сине-зеленые глаза, напоминающие хвойный лес, выглядели устрашающе на фоне ее побелевшей кожи. - Это нормально? У вас ангелов такое в порядке вещей?
Эстер знала о том, кем я был. Она с самого начала знала мою историю, но старательно избегала любых разговорах об ангелах, Эдеме и обо всем остальном.
- Нет. - Твердо ответил я, все еще сжимая и разжимая ладонь. - Это не нормально и я понятия не имею, как хрена, это все значит.
В нескольких шагах от меня на плите закипала кастрюля с почти готовой пастой. Языки огня «облизывали» блестящие, отполированное дно.
Даже не потрудившись одеть перчатку, я снял кастрюлю с огня и провел своей ладонью поверх него. Тепло распространилось по внутренней стороне ладони, окутывая ее мягкой пеленой. Огонь ласкал мою кожу, но не обжигал, боли я тоже не чувствовал.
Эстер, словно завороженная, смотрела на мою нетронутую огнем ладонь. На ее лице читались все испытанные мной эмоции.
Что-то не так. И я должен выяснить что именно.
- Там снег! - Кричала Эмили, сбегая вниз по лестнице. Бледные щеки пылали, а в глазах читалось волнение. Как у ребенка в Рождественскую ночь. - Снег пошел, вы только посмотрите.
Мы синхронно повернули головы в сторону окна, и я ахнул. Восхитительное зрелище. Снег крупными хлопьями-бабочками размеренно опадал на землю. Обычно в конце февраля его и вовсе не дождешься, а сейчас...
За те пять минут, что он идет, земля успела покрыться толстым, пуховым ковром.
То, что типично для России, в этих краях в новинку. Особенно если учесть, что средняя температура зимой десять градусов выше нуля. Нам повезло, что последние несколько недель, градусник показывает минус пять градусов.
- Скорее на улицу! - Она пронеслась мимо нас и распахнула заднюю дверь. Так и выбежала: в джинсах, розовом свитере и летних кедах. Белокурые волосы сразу покрылись россыпью снежинок.
- Эмили, ты рехнулось? - Возмутилась Эстер, выходя во двор. - Ты не одета, заболеешь же.
- Не будь занудой, - Эмс раскинула руки в стороны и подставив лицо снежинкам начала кружиться. - Это и называется весельем.
- Это называется - получить воспаление легких...
Эстер не успела договорить, я вытолкал ее на середину двора и плюхнул ей на голову большую пригоршню снега.
Матерясь, как лесоруб, двигаясь со скоростью ночной фурии, Эстер запрыгнула мне на спину, изо всех сил силясь повалить меня в снег.
Я рассмеялся. Мы оба знаем, что у нее ничего не выйдет, но никто из нас не хочет прекращать борьбу.
Что-то холодное и колкое обожгло мой лоб. Я замер, не понимая, что произошло. Эмили рассмеялась, закрывая лицо покрасневшими от холода ладонями. Эстер рухнула с моей спины, ее смех разносился по все Галлике.
- Любимая, ты же знаешь, что я должен отомстить за это?! - Она зарядила мне в лоб снежком. Боже, с ее то меткостью... Был один шанс из ста, что она попадет с первого раза и она попала. Черт, да я даже горжусь ей.
- Мсти быстрей, - пропищала она, потирая ладони. - Я жутко замерзла.
Изрядно продрогнув и хорошенько повеселившись, мы вернулись в дом. К этому времени ужин уже был готов, осталось только накрыть на стол. Типичное ворчливое настроение Эстер улетучилось, и впервые за долгое время, я увидел ее настоящую: открытую, веселую, задиристую. А это значит, что мы движемся в правильном направлении.
Пока девушки убирали со стола и мыли посуду, я приготовил печенье с корицей и горячий шоколад. Какой же зимний вечер, в хорошей компании и без горячего шоколада?
Эстер и Эмили делились своими воспоминаниями из детства. Рассказывая забавные истории со своим участием. Ладно, я соврал. Эстер старалась рассказать о Эмили самую неловкую и в тоже время смешную историю. Эмс отвечала ей тем же, и через пятнадцать минут все это уже не походило на мирные посиделки, а напоминало словесную войну.
Честно говоря, мое внимание было поглощено огнем в камине, я лишь изредка улавливал отрывки разговора. Но никто из девушек этого не заметил. Они прекрасно уничтожали друг друга и без моего участия.
- Кайл? – Встревожено позвала меня Эмили. – Ты в порядке?
Я непонимающе на нее уставился.
- Я звала тебя несколько раз.
- Прости, я задумался. – Виновато улыбнувшись, я сжал ее руку. Тревога в ее глазах никуда не пропала, еще несколько секунд Эмс изучала мое лицо, а затем, кивнув, повернулась к Эстер.
- Он явно не слышал твой вопрос.
- А что ты спрашивала? – Переспросил я у Эстер. Ее печенье осталось нетронутым, но горячий шоколад она почти допила. Хотя я сомневался, что она вообще к нему притронется. «Ты представляешь, сколько в этом, - указывая на кружку, произнесла Эстер голосом полным отвращения. – Калорий? Мне придется неделю сидеть на капусте, чтобы исправить нанесенный урон». - Это она говорит каждый раз, когда я предлагаю ей горячий шоколад.
- Я спросила, не хочешь ли ты рассказать нам что-то из своего детства. – Ее сине-зеленые глаза искрились любопытством. – Ты же был ребенком, ведь так?
- О нет, я все свое существование был двухсот пятидесятилетним летним созданием. – Съязвил я, Эстер недовольно прыснула. – Конечно же, я был ребенком. Недолго, правда, но все же.
- Как понять недолго? – Поинтересовалась Эмс, играя с пальцами моей правой руки.
- От младенца до ребенка десяти лет, мы вырастаем за четыре года, по вашим меркам. Дальше же наше развитие длится куда дольше.
- Не чего себе, - Эстер выглядела впечатленной. – Да вы везунчики.
- Я бы так не сказал.
Эстер открыла рот, чтобы возразить мне, но Эмили ее опередила.
- Я не хочу говорить об этом. – Нагнувшись вперед, она схватила свою полупустую кружку с шоколадом и поднесла к губам, делая глоток. – Я начинаю думать об отце Кайла и о том, через что он заставил нас пройти.
Послушать ее так мой отец монстр. Но является ли он таким на самом деле? Все мое существование он был в моих глазах кем-то посторонним, величественным и благородным. Я никогда его не любил, но всегда уважал. Несмотря на все безразличие к своей семье, отец делал все для Эдема. Он был хладнокровен и справедлив, смотрел на любую проблему беспристрастно.
Он был…
Я привык думать об отце в прошедшем времени, но ведь сейчас он жив. Сидит себе в своем бледном кресле и решает проблемы мирового масштаба, пока два его старших сына в изгнании разгуливают по земле.
