Тея Лав - Тея Лав Потерянные

Еще одно чувство, которое накатывает на меня холодной волной - это прилив адреналина. Он несется по моей крови, не уступая скорости мотоцикла, который я веду. Холодный ветер пробирается под одежду, но адреналин в крови не дает почувствовать его.

Нас не уж много, но достаточно, чтобы местные и полиция могла посчитать нас уличной бандой. Мы не пугаем людей, мы не сбываем наркотики. Мы видим Нью-Йорк таким, каков он есть. И все это при свете луны.

Крис был прав, когда говорил, что познакомил меня с семьей. Когда-то нас сблизило то, что мы оба из приюта, да и росли мы вместе. Во мне тогда бушевали подростковые гормоны, и я думала, что родители меня не любят, и строила из себя жертву, вечно попадая в неприятности. Я подражала Крису, у которого были настоящие проблемы с приемными родителями.

Все это сейчас кажется таким далеким и ненастоящим. Но это было. И это часть моей жизни.

Сейчас, я несусь мимо 59-ой улицы и чувствую абсолютную власть над собой и своей собственной жизнью.

ГЛАВА 6

Макс

{Целый месяц}.

Господи, прошел целый месяц с последнего раза, когда я находился в одной постели с девушкой.

Да что со мной такое?

Я тру глаза, полностью выбираясь из сна. Смотрю на часы, которые мне показывают почти три часа дня. Ну, хоть сплю я нормально. Беру телефон и набираю Кейли.

- Алло. – У нее хриплый и сонный голос.

- Эй, уже полдень. Я думал ты на занятиях.

Хотя я прекрасно знаю, что у нее вчера была операция. Какие могут быть занятия? Но я все же стараюсь вести себя непринужденно.

- Ох, - простонала Кейли. Потом было слышно, как она что-то пробормотала и закрыла дверь.

- Убежала пописать? – поддел я.

- Все-то ты знаешь. – Ее голос уже не был таким сонным.

- Как ты? – Нет смысла острить. Я позвонил не за этим.

Кейли вздыхает.

- Картер сказал, что как только я закончу свой последний семестр в колледже, то есть через три с половиной года, то сразу же обзаведусь огромным пузом.

Я громко смеюсь, и на меня накатывает огромная волна облегчения. Она здорова. С Кейли все будет в порядке.

- Я так счастлив за тебя. Очень.

- Спасибо, Макс. Для нас для всех это было огромным облегчением.

- Могу представить.

- Когда ты снова сможешь навестить нас?

- Крошка, радуйся семейной жизни. Ты только месяц назад вышла замуж. Последнее о чем ты должна думать, так это гости.

Она негромко хохотнула.

- Ты знаешь, что к тебе это не относится.

- Знаю.

Мне не хочется говорить ей, что у меня проблемы с деньгами. Они есть, но быстро кончаются. На рождественские праздники ко мне приезжают Стайлз и Мадлен, поэтому, экономии ради, мне не стоит лететь в Калифорнию. По крайней мере, сейчас.

- Лучше вы в Нью-Йорк.

- Только не зимой, - ворчит Кейли.

- С удовольствием полюбуюсь тобой в куртке и шапке, калифорнийская девочка.

Она фыркает и шепчет:

- Мой муж проснулся. Я на днях слегка провинилась, поэтому теперь неделю готовлю ему завтраки.

Все это так похоже на Кейли – готовить по принуждению.

- Бедняга Картер, - шучу я. – Ему приходится укрощать тебя, но ты еще и готовить не хочешь просто так.

- Что за извращение? Укрощать. Черта с два! И по секрету, я специально провинилась. Обожаю готовить Картеру. Видеть, как он старается проглотить блинчики с комьями – сплошное удовольствие. Из него некудышный актер, но он старается. Иногда я ему почти верю, что вкусно.

Я снова смеюсь:

- И кто из нас извращенец?

Кейли тоже смеется в ответ. Мы только этим и занимаемся, когда болтаем. Когда мы оба успокаиваемся, пара секунд проходит в молчании.

- Макс. – Голос Кейли становится до жути серьезным. Я боюсь того, что она скажет. Но я помню, помню свое обещание.

Черт, такое ощущение, что это нужно не мне.

- Да?

- Все будет хорошо, - говорит она. И я знаю, что это означает. – Не ломайся. Ты мне нужен. Я – эгоистка, помнишь?

Я улыбаюсь и отвечаю:

- Жуткая эгоистка. Спасибо, Кейли.

- Я пошла портить блинчики.

- Ты делаешь это специально.

- Я проверяю, насколько меня любит Картер.

- Настолько, что съест сырую индюшку на день Благодарения и скажет «Вкусно».

Она прекрасно это знает. Но в характере Кейли есть черта, которая требует постоянного подтверждения в этом. Возможно, это неуверенность. А быть может подпитка для собственного удовлетворения. Она для меня загадка. Картер давно эту загадку разгадал. Это еще раз подтверждает, что они созданы друг для друга. Спокойствие и буря. Две противоположности. И все законы химии на их стороне.

- Такого я себе не позволю, - отвечает Кейли. – Наверное.

Снова рассмеявшись, я говорю:

- Топай на кухню, женщина. До связи.

- Пока, Макс.

***

Выйдя из квартиры, я сталкиваюсь с каким-то парнем на лестничной площадке.

- Ой, прости. Я, наверное, двери перепутал.

Этот парень явно гей. Я никогда не относился предвзято к представителям однополой любви. Просто я это понял по его одежде и манере. Хотя нет, не по этому. То, как он смотрит на меня и сверкает темными глазами. На его смуглом лице появляется улыбка.

- Мне кажется, что мы где-то виделись.

- Возможно, - отвечаю, запихивая ключи в карман брюк. – Но я не помню.

Парень продолжает на меня таращиться.

- Ты пришел к кому-то?

- Ах да, - опомнился он. – Я смотрю тут квартиру для своего друга. Только он об этом еще не знает. Это сюрприз.

Я указываю на дверь напротив своей квартиры.

- Насколько я знаю, эта сдается. Ты хороший друг. Но если ты еще и собираешься оплачивать аренду, то я всерьез задумаюсь над ценностью дружбы своих друзей.

Он смеется.

- Я думаю, ты будешь хорошим соседом.

- Так и есть. – Я махнул ему и вышел на улицу.

***

Наверное, прошла целая вечность, с того времен, когда я был здесь в последний раз. Моя прошлая жизнь, когда я был отцовским наследником и «золотым мальчиком» канули в никуда, тогда когда его не стало.

Я помню его угрюмым и усталым. Когда он умер, газеты пестрели о страшной расправе. Но все это оказался блеф. Его адвокаты, таким образом, хотели подпортить репутацию конкурентам. Мой отец погиб по неосторожности.

Наша семья никогда не была идеальной. Это вечный ярлык носит каждая богатая семья. Папа изменял маме, мама изменяла папе. Все просто. Я это видел. Я бунтовал и привлекал внимание. Чем больше я делал глупостей, тем больше ненавидел себя.

Мой кузен Стайлз всегда был для меня примером. Он младше, но намного умнее. В его семье тоже не всегда все было гладко, но это не сделало его таким как я. И я восхищался его добрым сердцем всегда, даже тогда, когда заставлял его себя ненавидеть.

Смерть отца совсем меня сломала. Если до этого, я хотя бы учился в школе. То после, совсем съехал с катушек. Но школу я все же закончил, благодаря деньгам. А потом мать выставила меня за порог, сослав в тетушке. Я бы не за что не поехал в Салем, непонятный маленький городок, если бы там не было Стайлза. Два года назад, мое там пребывание оставило свой след. Я облажался настолько, что теперь мать не хочет видеть меня.

Выйдя из лифта, я оказываюсь в огромном холле, в квартире своего детства в Верхнем Вест-Сайде. Я не скучаю по роскоши. Я скучаю только по отцу. Здесь уже ничего не напоминает его. Стены перекрашены в дерзкие голубые тона, на полах слишком светлые ковры. Все слишком вычурно и пафосно. Да, я отвык от этого.

Со стороны слышится шум и смех. Сначала я вижу мать. Она выходит в стильном коротком платье, на ходу продевая кольца в мочки ушей. Позади нее появляется высокий темноволосый мужчина. И мне он показался слишком молодым для матери.

Она видит меня и замирает на месте. Улыбка застывает на красивом мраморном лице.

- Макс? Что ты здесь делаешь?

- Странный вопрос мама.

Она прищуривает глаза и откидывает назад светлые волосы.

- Мы, по-моему обо всем договорились, - строго говорит она.

Она даже не поздоровалась. Но меня уже давно не волнует ее отношения ко мне.

- Ключ ты так и не забрала. Я впервые за два года воспользовался им.

Она поджимает губы и бросает взгляд на мужчину, стоявшего рядом. Точнее, парня. Он смотрит на нее, потом на меня, и, поправив галстук, делает шаг в мою сторону.

- Джекс. Джекс Нилл. Я друг твоей мамы.

Я жму ему руку.

- Макс. Сколько тебе лет, Джекс?

Он непонимающе смотрит на меня.

- Макс. – Голос матери предупреждающий.

На самом деле меня не волнует насколько он ее младше. По крайней мере, заметно, что он хотя бы постарше меня.

- Мы можем поговорить наедине?

Она кивает Джексу и он тот час выходит.

- О чем ты хочешь поговорить? – Она присаживается на белоснежный диван и начинает перебирать на пальцах свои бриллианты.

- Когда папа погиб, я должен был унаследовать все.