Макс Лукадо - Любовь, которую стоит отдавать
можем установить, кто главнее. Самая главная птица (альфа) чаще всего клюет других, самую незначительную (омега) чаще
всего клюют другие. Остальные цыплята находятся где-то посередине.
В тот день на нефтяных полях нашей «птицей альфа» был начальник команды. За ним шел бывший прораб, потом
нынешний прораб, нелегальный эмигрант. Я был «птицей омега». Студенты колледжа на рождественских каникулах всегда
стоят на последнем месте.
Наш ранг можно было определить по тому, как мы размещались в грузовике. Начальник вел машину, второй по
иерархии сидел у окна. Третий сидел в середине, а последний — на перекладине. Никто не говорил об этой системе и не
писал о ней. Мы просто о ней знали. И, когда пришло время кому-то выбраться из грузовика и залезть в канаву, никто мне
ничего не говорил. Я понимал закон курятника.
Ты тоже понимаешь. Ты знаешь, какова система. Закон курятника — часть жизни. И в какой-то степени так и должно
быть. Мы должны знать, кто за что отвечает. Система рангов проясняет наши роли. Проблема, связанная с законом
курятника, — не в самом законе. Проблема в том, что мы клюем друг друга.
Спроси об этом самого невысокого мальчика в классе или уборщика мусора, чьего имени никто не знает и не хочет
знать. Семья, принадлежащая к национальному меньшинству, может рассказать тебе об этом. Как и новый рабочий на
конвейере, как и «козел отпущения» всей семьи. Не очень-то приятно быть планктоном в пищевой цепочке.
Одна знакомая, выросшая на ферме, рассказала мне, как впервые увидела цыплят, нападающих на больного
новорожденного птенчика. Она побежала к матери и сказала ей о том, что происходило. Мать объяснила: «Цыплята всегда
так делают. Если один из них действительно болен, остальные заклюют его до смерти».
Вот почему Бог говорит, что в любви нет места для законов курятника. Иисус не потерпит такого отношения.
Менталитет курятника подходит для фермы, но не для Божьего Царства. Просто послушай, что Он говорит о «птицах альфа»
Своего времени:
Все же дела свои делают с тем, чтобы видели их люди; расширяют хранилища свои и
увеличивают воскрилия одежд своих; также любят предвозлежания на пиршествах и
председания в синагогах и приветствия в народных собраниях, и чтобы люди звали их: «учитель!
учитель!» (Мф. 23:5-7).
Иисус критикует главных «птиц» церкви, сидящих на самой вершине духовной лестницы и топорщащих свои перышки,
— одеяния, титулы, украшения, избранные места. Иисусу это не нравится. И легко понять, почему. Как я могу любить других, если думаю только о себе? Как я могу вести к Богу, если демонстрирую себя? И, что еще хуже, как кто-либо может увидеть
Бога, если я загораживаю Его своим хвостовым оперением?
У Иисуса нет места для законов курятника. Любовь «не превозносится, не гордится» (1 Кор. 13:4).
Что Он предлагает для решения проблемы придуманных человеком кастовых систем? Сменить направление. В мире, который движется к вершинам, избрать служение, направленное вниз. Иди вниз, а не вверх. «Почитайте один другого
высшим себя» (Флп. 2:3). Так поступал Иисус.
Он перевернул вверх ногами иерархию курятника. Другие шли вверх, а Он шел вниз.
Ибо в вас должны быть те же чувствования, какие и во Христе Иисусе: Он, будучи образом
Божиим, не почитал хищением быть равным Богу; но уничижил Себя Самого, приняв образ раба, сделавшись подобным человекам и по виду став как человек; смирил Себя, быв послушным
даже до смерти, и смерти крестной (Флп. 2:5-8).
13
А ты смог бы поступить так, как Иисус? Он отказался от безупречного замка ради грязных яслей. Он сменил
поклонение ангелов на компанию разбойников. Он мог бы держать вселенную в руке, но предпочел оказаться в чреве Девы.
Если бы ты был Богом, стал бы ты спать в пеленках на соломе и питаться грудным молоком? Я бы не стал, а Христос
стал.
Если бы ты знал, что лишь немногие обратят внимание на твой приход, ты все равно пришел бы? Если бы ты знал, что
те, кого ты любишь, будут смеяться тебе в лицо, ты все равно заботился бы о них? Если бы ты знал, что языки, сотворенные
тобой, станут насмехаться над тобой, что рты, сотворенные тобой, будут плевать в тебя, что руки, сотворенные тобой, распнут тебя, стал бы все равно сотворять их? Христос это сделал. Стал бы считать парализованного инвалида более важной
личностью, чем ты сам? Иисус считал.
Он уничижил Самого Себя. Он бросил повелевать ангелами ради сна на соломе. Оставил прикосновение к звездам, чтобы держаться за палец Марии. Ладонь, которая держала вселенную, была пробита гвоздем солдата.
Почему? Потому что любовь поступает так. Она ставит любимого на первое место. Твоя душа была для Него важнее
Его Крови. Твоя вечная жизнь была для Него важнее Его земной жизни. Твое место на небесах было для Него важнее, чем
Его место на небесах, поэтому Он отдал Свое, чтобы ты мог получить твое.
Он любит тебя очень сильно, и, так как Он тебя любит, ты стоишь для Него на первом месте.
Христос не принимает закон курятника. Он указывает на воробьев, самых дешевых птиц Своего времени, и говорит:
«Не пять ли малых птиц продаются за два ассария? и ни одна из них не забыта у Бога... вы дороже многих малых птиц» (Лк.
12:6-7).
Бог помнит всех малых птиц мира. Мы помним орлов. Мы делаем бронзовые статуи ястребов. Мы называем
спортивные команды в честь соколов. Но Бог обращает внимание на воробьев. Он уделяет время детям и заботится о
прокаженных. Он дает прелюбодейке второй шанс, а к разбойнику на кресте обращается с личным приглашением. Христос
неравнодушен к униженным и оскорбленным и призывает нас брать с Него пример. «Когда делаешь пир, зови нищих, увечных, хромых, слепых» (Лк. 14:13).
Хочешь любить других так, как возлюбил тебя Бог? Приди, жаждущий. Пей Божью любовь к тебе и проси Его
исполнить твое сердце любовью, которую стоит отдавать. Что позволит тебе эта любовь?
Ставить других на первое место. Эстер Ким знает, что это значит. Тринадцать лет у нее была одна мечта. Летние
Олимпийские игры. Она хотела представлять Соединенные Штаты в олимпийской команде таэквондо.
С восьмилетнего возраста она постоянно тренировалась. Именно на тренировках она познакомилась со своей лучшей
подругой, Кэй По. Они трудились так усердно и так долго, что никто не удивился, когда обе они были направлены на
отборочные соревнования Олимпийских игр 2000 г. в Колорадо-Спрингс.
Однако все были удивлены тем, что девушек поместили в одну группу. Они никогда не боролись друг с другом, но, когда все более слабые соперники отсеялись, оказалось, что рано или поздно им придется это сделать. Одна победит, другая проиграет. И только одна из них поедет в Австралию.
Еще больше драматизма моменту придавали две вещи, разрывавшие сердце Эстер Ким. Во-первых, ее подруга Кэй
повредила ногу в предыдущем поединке. Она едва могла ходить, не говоря уже о соревнованиях. Благодаря травме Эстер
могла без усилий победить свою подругу.
Был и второй момент. Эстер знала, что Кэй борется лучше. Если Эстер воспользуется преимуществом над своей
травмированной подругой, лучшая спортсменка останется дома.
Что же сделала Эстер Ким? Она вышла вперед и поклонилась своей подруге и сопернице. Обе они знали значение
этого жеста. Эстер отказалась от своего места. Она думала о вещах более важных, чем победа.9
Тебе пора задать себе несколько животрепещущих вопросов. Что для тебя важнее — сделать дело или быть
замеченным? Когда твои брат или сестра добиваются успеха, ты радуешься или завидуешь? Относишься ли ты к этому, как
Иисус? Считаешь ли ты других более важными, чем ты сам?
Можно, я расскажу тебе, как впервые почувствовал необходимость такого отношения?
Хэролд страдал от церебрального паралича. Из-за этого он не мог ходить, одеваться, самостоятельно есть и ходить в
туалет. Моей задачей было помогать ему во всем этом. И мне это не нравилось. Я приехал в Сент-Луис для духовной
подготовки. Только что, закончив колледж, я был готов изменить мир. Я был готов проповедовать, путешествовать, творить
историю. Но я не был готов помогать Хэролду.
У директора нашей программы для интернов были другие планы. Однажды он сказал мне, что у него для меня особое
задание. Я думал, он поручит мне что-то значительное. Я не мог представить себе, что он имеет в виду Хэролда.
Хэролд любил библейские занятия и богослужения. Я должен был помогать ему посещать то и другое. Поднимать его, мыть. Доставлять его туда в инвалидной коляске, сидеть с ним рядом, отвозить домой. Держать его вилку, когда он ест, вытирать ему рот, когда он пускает слюни. Не помню, чтобы я чувствовал большую любовь к нему. Помню тот день, когда мы
