Юлия Флёри - Порхай как бабочка, жаль как пчела
– Что, что? Ты что, не видишь, что это большая деревня. Здесь тебе не мегаполис, где никому ни до кого нет дела. Своей жизни нет, так подайте чужую, мы в ней рылом пороемся. – На взводе выпалила я и он притих.
– Ты сплетен боишься, что ли?
– Считаешь, не стоит? Здесь частный сектор, если ты подъедешь к моему дому, и я выйду из машины, то, как минимум, трое из моих соседей об этом узнают. Вывод о том, что я в такой поздний час делала с тобой наедине, напрашивается сам собой. Короче. Мне проблемы не нужны. Ты проводил, всё в порядке, можешь спать спокойно.
– Да брось, кому и что придёт в голову? Почему ты должна об этом думать?
– Я не должна, в том-то и дело. И я не хочу оправдываться. У меня в соседях сплошь старушки с бессонницей и стопроцентным зрением. У меня нет мужа полгода и…
На этом поток моих глупостей прервался, но на самом деле, я бы продолжила, а вот Дима эту «новость» воспринял с воодушевлением.
– Хм, интересно… и где же наш муж? – Он удовлетворён, всё выяснил, пакостник.
– Я иду домой!
Даже слёзы на глаза навернулись от такой его наглости. Где муж, где муж? Да какое твоё дело, вообще, как и с кем, я живу? Мне однозначно эта затянувшаяся история не нравится. Я бы с удовольствием в этот момент убежала, если бы не его сильные руки, надёжно удерживающие рядом. Я рванула от него, как только последнее моё заявление сорвалось с губ, но реакция у Димы что надо, тут же схватил меня, развернул к себе лицом, да ещё и от ветра заслонил, спасибо ему за это огромное.
– А я-то думаю, как такую красавицу и муж не встречает… И не позвонил ни разу… Марина раза три выходила с телефоном. Так что?
– Ничего отпусти, мне пора.
– Да ладно, не чужие… говори.
Одной рукой он удерживал меня за талию, а другой за воротник. Но если вы подумали, что это какая-то угроза, то зря, просто на пустыре ветер дует со всех сторон одновременно, и его спина была достаточно хрупкой защитой. Я щурилась от ветра, и он принял такое вот решение.
– Я замёрзла и хочу домой. И ещё, я оценила твою заботу, большое тебе за это спасибо, но до моего дома осталось две минуты ходьбы, в твоей опеке я не нуждаюсь.
Он молчал, пока я говорила, и вообще… я подумала, что слушает, но когда посмотрела в его глаза, в этом усомнилась. Черти в них ещё не плясали, да и страсти не было, так, лёгкая улыбка и он смотрел на мои губы… странно, но до этого он всегда смотрел только в глаза… Вот, точно, хочет поцеловать, а у меня мало того, что душевных сил не осталось, так ещё и паника началась, лёгкая, но паника. Да, согласна, я говорила, что он обычный, что меня не интересует, что я не вижу его своим любовником, но он, чёрт возьми, здесь, рядом. Я чувствую его тепло, удары его сердца и физиологию ещё никто не отменял, короче, я понимаю, к чему всё идёт. Слышу, как он пытается восстановить дыхание, тоже волнуется… мило. Ещё один фиксирующий взгляд глаза в глаза и он пошёл в наступление, но нет, не надейтесь, я отвернулась.
– Не хочешь? – Он продолжал смотреть на мои губы, в то время как я хотела увидеть его глаза и впихнуть туда хоть немного здравого смысла, которого у меня за последнюю секунду прибавилось. – Или… дай угадаю, не должна?
Я даже не почувствовала, что теперь он прижимает меня к себе обеими руками, и потом в голову пришла мысль, что я здесь, в своём пальто персикового цвета, как бельмо на глазу у родного колхоза. Тут же попыталась его оттолкнуть, но он ждёт ответа.
– А есть разница?
– Есть.
Не спрашивая разрешения, он надавил на мой затылок, заставляя замолчать и уткнуться в его плечо. Пальто было мокрое и мне пришлось искать более или менее уютное местечко и нашла его внутри, возле его горячей шеи, с пульсирующей венкой, с приятным запахом, с мягкой кожей… Ой, меня понесло! И я дёрнулась, пытаясь вырваться, на самом деле, бежать хотелось от себя и своих ощущений. Не правильно всё это, знаю, понимаю, осознаю, но его объятия становятся ещё крепче, и я ощутила его мягкие губы на своём виске, до одури приятное прикосновение, такое нежное, как из детства. В этот момент он меня от себя отстранил, видимо взаимности так и не дождался, а я и не стала его обнадёживать, хотя для себя отметила, что он путь к моему сердцу нащупает слишком быстро. Это надо прекращать.
– Хочешь долго и упорно, что же, будем играть по твоим правилам.
– Делай что хочешь.
Я не попрощалась, просто отвернулась от него и пошла домой. Слышала, конечно, что машина тронулась с места, но обернуться не могла, да и зачем? Ветер дул в лицо и обжигал своим холодом, неприятный мелкий дождь, которого я до сих пор не замечала, приводил в чувства, портил макияж. Уже стоя у дома, я обернулась, чтобы посмотреть на дорогу – он был там, смотрел, как я достаю ключи, как отпираю дверь, как захожу. Теперь я чувствовала его взгляд, что тут скрывать, натура я впечатлительная, особенно если мне втирать, что я интересна, как женщина. Тут же позвонила Марине, чтобы хоть как-то адаптироваться к разговору с матерью, из окна которой лился свет. Она ждала меня, можно даже не сомневаться.
– Я дома. – Сухо я оповестила подругу. – Всё хорошо.
В ответ услышала что-то ободряющее, но суть уже не имела значения. Вошла в дом, закрылась на все замки и тяжело выдохнула. Как только вышла из темноты коридора, тут же натолкнулась на мать.
– Где ты была?
Что же, логичный вопрос, только девочке уже не десять лет.
– Не поверишь, на дне рождения.
Алкоголь уже давно выветрился, но я усердно старалась изобразить весёлую улыбку.
– Ты хоть знаешь, что про тебя тут Тамара наговорила, а?
Ах, вот в чём дело, Тамара. А для меня любимая свекровь Тамара Викторовна, змея.
– Да, и что?
– Да ничего, она только час назад ушла. Хотела посмотреть, в каком состоянии ты явишься, но не дождалась.
– А позвонить?
– Ты дурочку то из себя не строй! – Взвизгнула мама.
Нет, если бы не её слабые нервы, я бы ответила, но маму надо беречь, она у меня одна.
– Мама, я с Мариной встречаюсь чуть ли не два раза в год, что ты от меня хочешь? Пришла я в нормальном состоянии, и нигде я не шлялась, просто улицу перекрыли для общественного транспорта и пока мы с Маринкой допёрли, что к чему, время потеряли. Я не собиралась так поздно приходить, мам.
– Ты не мне рассказывай, ты оправдательную речь готовь, что мужу завтра будешь говорить. Тома при мне звонила ему и жаловалась, что ты отбилась от рук.
– Вот ты бы ей по рукам-то этим и надавала! Нечего родную невестку грязью поливать. Мам, я разберусь, не впервой. Давай спать.
Я стола перед матерью как школьница, сложив руки за спиной. Вот в такие моменты и осознаёшь всю прелесть отдельного существования. Но, не смотря на свой боевой настрой, мама вдруг успокоилась, наверно заметила, что у меня веки слипаются, смилостивилась. Руки, скрещённые на груди, опустила и отошла в сторону. И на этом спасибо.
Как всегда, перед сном навестила комнату сына.
– Мам, ты уже пришла?
– Да, дорогой, а ты чего не спишь?
– Не хочется. Тут бабушка Тома на тебя ругалась, я не мог уснуть, а потом и бабушка Рая кричала. Тоже на тебя?
– На меня, но всё хорошо. Спи.
Я присела на край кровати, чтобы поправить одеяло и не успела опомниться, как нежные тёплые ручонки обхватили мою шею и настойчиво потянули вниз, укладывая мою голову на подушку. Так я и лежала рядом, пока сынок смирно не запыхтел. Поистине, самый приятный в мире звук.
Общими усилиями, приняв душ и приведя себя в окончательный порядок, до спальни я добралась около двенадцати. Эх, жалко только, что пальто всё же придётся сдавать в чистку.
– Лёх, не спишь?
– Всё равно ведь не отвяжешься. – Устало вздохнул Лёша.
– И то верно. Человечка пробить надо.
– Что, не дала?
– Типа того. Поможешь?
– Будешь должен. – Выдохнул Лёха и записал всё, что ему поведали.
– И когда ты уже уймёшься, тебе свободных баб мало?
– Не тебе жаловаться! Только инфа срочно нужна.
– Пара часов тебя устроит?
– Вполне.
– Тебе мой человек перезвонит. Всё, не трезвонь только, я сплю.
Дима ухмыльнулся, никуда она не денется… недотрога.
Он смотрел через затемнённое стекло кафе и не мог отвести взгляд, она была такая настоящая, живая, с неприкрытыми эмоциями. Над чем-то задорно смеялась и не боялась реакции окружающих. Сразу захотелось заполучить эту красавицу в свою коллекцию. Нет, захотелось сделать её центром этой коллекции, безусловно, она будет лучшим экземпляром. Его всегда тянуло к рыжим, от них исходила иная, дикая энергетика, такая, что чувства зашкаливали. Он уже опаздывал на встречу с другом, поэтому наглое подглядывание пришлось прекратить. Вошёл и снова увидел её, не сдержался, подошёл, и укутал аромат её духов. Необычный запах, но почему-то казалось, что именно так она и должна пахнуть, горькая нотка перебивала цветочную композицию, делая аромат уникальным, запоминающимся. Она сидела с подругой, которую он до этого не замечал. Тоже симпатичная особа, но не в его вкусе, слишком много пафоса, хоть и не произвольного, внешние данные обязывают. Подошёл и поздоровался, ожидал вполне стандартной реакции, всё как всегда, приветствие, а потом её глаза цвета неба и он уже пропал. Как бы хорошо на ней смотрелось ожерелье с сапфирами… Она запрокинула голову назад, неожиданно, и получилось совсем не вульгарно, а даже забавно. Она не пыталась произвести впечатление, наоборот, хотела отпугнуть… не на того напала, девочка. Молодая и дерзкая, не удостоила его вниманием, только лишь удовлетворила свой интерес, а потом отправила восвояси. Закономерно, так и должно быть, значит, он в ней не ошибся. Потом небольшое показательное выступление и, вуаля, они за одним столиком, совсем близко, так, как он и хотел. Девочка упиралась, как могла, не реагировала, но и сама не соблазняла. Сказала, что замужем. Филькина грамота это твоё замужество! Женщина, которая любит своего мужа так не смотрит, вообще никак не смотрит. А она реагирует на тепло, на слова, вяло, но реагирует. Дима знал, как выглядит счастливая в браке женщина, и далеко ходить не надо – Лёхина жена Карина, муж для неё идол, Бог и икона в одном лице. А потом девушка поразила. Ушла и не собиралась оставлять контакты, что ж, возможно действительно принципы, не спорю, быть может. Но кто попался в поле зрения, того так просто отпустить не возможно. К вечеру оборона ослабла, она стала податливой и уязвимой, быстро села в машину и тут уж действительно, дело времени. Даже задремала, пока подругу её вёз. Смешно, боялась, что изнасилую, а что? Вполне бы осилил, только не мой метод, люблю полную отдачу, не хочу ломать, хочу покорять, а вершина завидная, не избалована вниманием, это сразу видно. Девочку сразу под венец и под замок, а она ещё хочет порхать. Хочет – сделаем. Нет ничего невозможного. Сколько ей? Двадцати пяти ещё нет… Она считает себя холодной, непреступной, но так даже лучше, будет приятнее открывать в ней непознанное, медленно доставать того зверя, которого она прячет глубоко внутри, возможно даже от самой себя.
