Эльфийский Петербург - Алексис Опсокополос
Мне повезло, я застал Дьяниша на тренировочной арене; он работал с какими-то парнями, некоторых я видел раньше в портальной башне на дежурстве. Однако наставник со мной заниматься отказался, сказав, что ничего хорошего из этого не выйдет.
— Как бы Вы ни нагружали тело, князь, голову это не разгрузит, — сказал эльф. — Ложитесь лучше на арену, попробую немного помочь.
Я прилёг на пол арены, и Дьяниш поработал со мной как лекарь и менталист — снял физическую и эмоциональную усталость, восстановил силы и убрал тревогу. И мне немного стало легче. Я всё так же постоянно думал о родных и о словах бабушки, но, по крайней мере, теперь не накручивал себя, ушла лишняя тревожность.
После арены я отправился к источнику, решил зарядиться его энергией, мало ли что меня ждало после двенадцати. В комнату вернулся в одиннадцать и потом просто валялся на кровати почти до полудня. Без десяти двенадцать надел брюки и мундир. Ровно в полдень пришла Айникки и сказала, что бабушка ждёт меня в своём кабинете.
Войдя к бабушке, я немного растерялся. Меня удивил внешний вид княгини Белозерской — она была одета в тёмно-бордовое платье и жакет, перекликающийся по цветам и стилю с моим мундиром. На лацкан жакета была приколота золотая брошь с большим красным бриллиантом.
— Готов? — спросила бабушка.
— Нет, — признался я.
— Это нормально. Пойдём!
Мы покинул кабинет и прошли чуть ли не через весь дворец в его самый дальний флигель. Я там ни разу не был, мне вообще казалось, что это нежилая часть здания. Почти в самом конце коридора бабушка открыла дверь одной из комнат и шагнула внутрь, я последовал за ней. Комната оказалась небольшой, восемнадцать — двадцать квадратных метров максимум. Интерьер этой комнаты меня удивил: в углу стоял старый, довольно грязный диван, по центру — большой письменный, причём без стула и в одном из углов торшер. А на окне была решётка из толстых чугунных прутьев.
— Что это за комната? — спросил я.
Бабушка ничего не ответила, она молча закрыла за нами дверь, заперев её изнутри на большой засов, и принялась начитывать какое-то заклинание, как обычно, на карельском языке. Не успела она закончить, как одна из стен вдруг начала словно подсвечиваться изнутри, а потом вдруг быстро исчезла, открыв проход ещё в одну комнату, совсем меленькую. Без мебели и окон, но зато с лестницей, ведущей куда-то вниз.
Княгиня Белозерская начала спускаться, я за ней. Спускались довольно долго, пока не оказались в каком-то каменном коридоре, довольно широком и тёмном. Бабушка подняла руки, тут же в каждой её ладони вспыхнул огонь, и стало намного светлее. Мы пошли по коридору.
Шли долго, но в конце концов коридор закончился, и мы упёрлись в каменную стену. Бабушка негромко произнесла ещё одно заклинание, и эта стена тоже исчезла, представив нашему взору проход в какое-то помещение. Бабушка снова пошла первая, я поспешил за ней, боясь, что стена в любой момент может вернуться.
Помещение оказалось довольно большим, и его сложно было назвать подвалом или подземельем. Очень уж высокие были у него стены — метров восемь — десять. По форме помещение было идеально круглым, диаметром около двадцати метров. Из-за высоких стен возникало ощущение, будто мы находимся в какой-то огромной шахте. Красивой шахте: по всей окружности вдоль стен стояли резные хрустальные колонны до самого потолка, сами стены были отделаны дорогим карельским чёрным мрамором, и ещё вокруг было неприлично много позолоты.
Она была на всём: на стенах, колоннах, огромных канделябрах, даже кое-где на полу. Из-за этого казалось, что всё вокруг имеет золотой оттенок, даже бабушки платиновые волосы здесь тоже казались золотыми. Это был какой-то мраморно-хрустально-золотой зал, удивительное место.
А в самом центре этого зала стоял постамент в виде большой хрустального куба высотой около полутора метров. На этом постаменте лежал меч. Без каких-либо подставок — просто на хрустальной поверхности. Вряд ли так хранилось бы обычное оружие, каким бы оно ни было ценным, видимо, это был какой-то серьёзный артефакт.
Бабушка подала мне знак рукой, чтобы я подошёл поближе к постаменту и рассмотрел удивительный клинок. Я подошёл. Меч произвёл на меня впечатление, хотя, если уж говорить начистоту, меня поразили ножны и рукоять, украшенные многочисленными драгоценными камнями и золотом. Клинок я не видел — он был в ножнах.
— Это Ваш меч? — негромко спросил я.
— Нет, не мой, — ответила бабушка. — И никогда не был моим.
— А чей же он тогда? — удивился я.
— Ничей. Но скоро будет твоим.
— Это наш родовой артефакт?
— Этот меч не имеет никакого отношения к нашему роду.
Я понял, что не следует больше задавать вопросов, надо просто ждать, когда бабушка сама всё расскажет. Таек и произошло — мы постояли молча минуты три, глядя на эту красоту, после чего бабушка сказала:
— Это меч великого мастера Ёсиды.
— Того самого? — переспросил я, не веря своим ушам.
— Того самого, — ответила бабушка. — Это один из сильнейших магических артефактов в мире. А, возможно, и самый сильный.
— А в чём его сила?
— Не знаю, я ни разу за сто лет не вынимала этот меч из ножен. Тайну его силы предстоит узнать тебе.
— И у Вас ни разу за сто лет не возникало желания самой посмотреть, что он может?
— Посмотреть, что он может? Мальчик мой, это не газонокосилка и не телефон. Это артефакт. Это оружие, у которого должен быть владелец. Только владелец сможет раскрыть весь потенциал этого меча. А я им не владею, я его лишь храню.
— А как он у Вас оказался?
— Украла.
— Украли? — меня так удивил ответ бабушки, что я переспросил чуть ли не во весь голос, хотя до этого мы разговаривали почти шёпотом.
— Не ори, — негромко произнесла бабушка. — И не задавай совсем уж глупых вопросов. Ты сам как думаешь, как этот меч мог у меня оказаться?
Я на всякий случай просто пожал плечами, а бабушка покачала головой и сказала:
— Перед тем, как оставить этот мир, мастер Ёсида отдал мне этот меч на хранение и велел передать тому, кто будет его достоин. Я решила, что это ты, ну, по
