Домоводство. От сессии до сессии - Вероника Вячеславовна Горбачева
Весна.
Цветочные феечки уже не с нами — они разбрелись по первоцветам и вскоре засыпают вповалку среди подснежников и пушистых головок мать-и-мачехи. Прикорнули в траве, обнявшись с верными единорогами, «снегурочки». Улеглись, подогнув длинные ноги, жирафы.
«Пора и нам».
Мага тянет меня за собой, обняв за плечи. Заметив, что и я вот-вот засну на ходу, усмехается по-доброму и открывает в шаге от нас небольшой портал. Прямо в мою спаленку на чердаке.
Уже делая шаг, я оборачиваюсь…
…и вижу на краю поляны двух донов Теймуров, любующихся весенним рассветом.
Один из них, чуть выше, с благородной сединой, на мгновенье отвлекшись от дивного зрелища, приветственно машет мне рукой. Тим-Тим у его ног улыбается, сверкая глазищами.
«Жди вскор-рости гостей, Ваня! И не забудь для меня молочкау!»
Кажется, отпуск заканчивается. Что ничуть меня не огорчает.
— Что там? — резко оглядывается Мага.
— Вестник, — улыбаюсь я. — Но, думаю, выспаться нам всё же дадут. А потом… будет много-много новостей.
* * *
…Невысокая сероглазая женщина в лёгком струящемся одеянии, похожем и на греческий хитон, и на бальное платье, улыбаясь, кивает мне и отворачивается к окну. Лёгким движением отдёргивает шторы.
Так, с местом попадания всё понятно. Моя «берлога». Моё личное убежище в Магином доме, копия родной квартирки. Лежу я на обожаемом диване, в излюбленной домашней вязаной тунике и лёгких бриджах, как, собственно, и привыкла шастать по дому. И ежели на мне не то, в чём засыпала — вывод: я всё ещё сплю.
А гостья, заявившаяся в мой сон, поразительно похожа на Морану, только не с леденящим взглядом, а тёплым и живым… Ну, конечно. Ошибиться невозможно. В прошлый раз она тоже являлась во сне. Что, так легче общаться со смертными?
— Легче. Кстати, хороший вид, — кивает Макошь, вглядываясь во что-то за окном. — Интересная работа и не менее интересный результат. Хоть многих и озадачил бы. Пространственная магия в сочетании со способностью вызывать разумные иллюзии дают удивительный результат. Да посмотри сама, убедись!
Неловко сдёрнув себя с дивана, выглядываю в окно.
Изначально, в первозданном, так сказать, виде из него открывался обзор на торец дома напротив и лоскуты грядок, нарезанных соседями под зелень. А что ещё можно увидеть из хрущёвки, в которой прожила чуть ли не сорок лет? Правильно, одну и ту же картину с поправкой на времена года. Впрочем, скопировав оригинал, мой супруг предупредил об особенностях этого оконца. В моём родном мире оно оставалось обычным. А вот копия, каким-то образом настроенная на меня, должна была со временем улавливать моё настроение и, соответственно, менять панораму снаружи.
Сейчас там, за двойным стеклопакетом «под дерево», шумит океан. Как и полагается — бескрайний. Широкие волны лениво набегают на полосу песчаного пляжа и уходят, с шорохом унося перекатывающиеся крупные песчинки, гальку, частички ракушек… Высоко в небе парит белая птица, судя по немалому размаху крыльев — не чайка, больше похожа на альбатроса.
Но больше всего меня поражает тень от моего жилища, падающая на песок. Можно подумать, что я выглядываю не из относительно современного дома, а… судя по остроугольнику, из какой-то туземной хижины, над крышей которой размахивает макушками парочка пальм.
— Какая точная передача душевного состояния! — с иронией замечает гостья и берётся за ручку балконной двери. — Ну, что, Ваня, попробуем выйти?
— Вчера это был третий этаж! — бормочу я, но послушно шагаю следом. Если уж богиня решается на эксперимент, то наверняка уверена в безопасности оного. В лицо мне ударяет жаркий воздушный поток, отдающий йодом и водорослями. Отчётливо рокочет прибой. Поскрипывают за спиной невидимые глазу пальмы.
Песок, прогретый тропическим солнцем, печёт даже сквозь носочки.
Не утерпев, оглядываюсь. Точно! Вместо дома — хижина с островерхой крышей, ну, хоть не на сваях, стоит прямо на песке. Щелястые стены из бамбука, тростник на крыше, сама с виду крошечная, площадью на комнатушку. Зато с современным пластиковым окном «под дерево». Класс.
— Судя по всему, после утомительной праздничной ночи тебе захотелось побыть одной. И подальше от новых забот. Не так ли? — Лукаво поглядывая, Макошь зачерпывает из-под ног горсть песка, пересыпает с ладони на ладонь. Развеивает по ветру. — Поздравляю, у тебя получилось. Ты больше не прячешься от хлопот в реальности, но просто отдыхаешь от них в созданной иллюзии, очень качественной, надо сказать.
— Это всё же иллюзия? — с невольным облегчением выдыхаю я.
Её брови приподнимаются:
— Ты не огорчена? Я-то думала, что тебе хотелось бы найти свой способ переходов в пространстве, пусть не портальный и не такой, как у кидриков, но всё-таки свой…
— Ага. И оставить в общем доступе этакое рандомное окошко в непредсказуемые места, а потом гадать, куда подевались дети? Или в школе задержались, или в иное измерение угодили? Нет уж, пусть будет иллюзия. Она хотя бы безопасна. А попади я на настоящий необитаемый остров и захлопнись случайно выход — что делать? Нет, конечно, я выберусь рано или поздно или сумею позвать на помощь, но сколько времени ухлопаю! Да и сил потрачу с нервами. А мне нельзя… нервничать.
Макошь усмехается.
— Хорошо, Ванечка, иллюзия так иллюзия. Если тебе спокойнее, пусть будет так… О чём ты хотела со мной поговорить?
Я? Поговорить?
И вдруг вспоминаю.
Во время беседы с ТирР о судьбах маленьких гррексов мне вдруг стукнуло в голову: а не слишком ли много странностей вокруг меня творится в последнее время? В сущности, жизнь моя лет до сорока катилась по накатанной колее, за исключением нескольких катаклизмов… ну, да у каждого они по жизни случаются, никого не минует. Но оснований пожаловаться на рутину и на то, что каждый день похож на предыдущий, было сколько угодно. Однако с попаданием в Гайю мой личный распределитель катастроф, кажется, сорвался с предохранителя. А после того, как исчерпал проблемы, касающиеся меня лично, взялся подкидывать чужие. Очевидно, уже по инерции.
Вот об этом мне и хотелось поговорить с кем-то, знающим о странностях судьбы. Только я никак
