Черный квадрат. Супрематизм. Мир как беспредметность - Казимир Северинович Малевич
Экономическое харчевое учение в идее своей имеет ту же высоту – достижение единства. Нет в идее экономического социализма предметного блага иного для одного, иного для другого. Так что все усилия человеческого движения имеют один путь включения себя в первоисток нерушимого единства равенства. [Собираются все] сбросить с себя имена, отличающие одного от другого, все различия веса, измерения, времени, пространства, чтобы достигнуть единого. Все же системы как учения, имеющие между собой различия (и, возможно, что они будут умножаться впереди и сокращаться в прошлом), не имеют, однако, между собой различий в существе своем, оно же говорит о единстве достижения. Если бы только каждый из проводящих знал об этом и познал, то единство приблизилось бы скоро!
Религия сутью имеет перед собой единство Бога как беспредметности. Но, однако, вместо утверждения Бога в единой системе все с великой враждой противостоят друг другу из-за системы достижения его, и для всех единый Бог распадается в различиях обрядности. Обрядность как система становится сутью более главной, нежели Бог, из-за того – как идти к Богу или какую нашивку и какую одежду нужно носить. Загораются спор и вражда, в «как идти» скрывается служение Богу, но не воплощение, [служение] в надежде предметного блага воздаяния.
В этом вся ошибка, ведущая к предмету, практическому реализму каждой системы, – а раз установлено предметное благо, то каждая система «как служить», «как молиться», «как накормить», «как строить», «как достигнуть» убеждена в истинности своей системы скорейшего достижения предметного практического реализма. Беспредметный Бог обращен в предметное благо. Практический реализм – вечный спор и вражда; они и составляют реальность, но никогда подлинное.
Прихожу к беспредметности как «белому супрематизму», ставившему вместо цели предметных благ – беспредметность. Никто в нем не найдет наград – ни дарящего Бога, ни молитвы, ни предметов, ни хозяев, ни слуг – всего того, чем живет общежитие сегодня. В беспредметном супрематизме устраняется «как служить», «как молиться», «как строить», «что достигнуть» предметного блага. Их нет в нем, и так же, как возникли блага, так должны и исчезнуть, а исчезнуть они могут, они не суть природное бытие.
Супрематизм как беспредметность – тоже одна из форм, она форма, устанавливающая первенство перед всем; беспредметность действия таким образом связует себя и каждого беспредметно.
Говоря о «белом супрематизме», я разовью свою мысль дальше. Под «белым супрематизмом» я мыслю новое беспредметное действие человека вне всякой культуры, вне границ практических или других задач и достижений, находящемуся вне закона действия. Белый супрематизм потому белый, что он происходит из вывода естественного развития движения цветного сознания через центры культуры человека, которые состоят из движения.
Наблюдая за движением цвета в человеческом сознании, я увидел, что чем дальше углубляется культура, тем больше в ней исчезает цвет, исчезают все элементы, подлежащие культуре. Последнее, возможно, несет доказательства того, что в сути культуры не все подлежит ей, что работа над цветом и его культурой может оказаться напрасной. Если в сути культуры будет лежать движение вращения, то все формы, выражающие это состояние, будут подлинными и будут находиться вне всякой окраски. Уже столицы как высший центр культуры не могут сравниться в яркости цветной с деревней, которая в свою очередь под давлением центра окрашивается не в цветное, а тональное темное и белое. Таким образом, самое высокое в центрах всегда окрашено в черное и белое.
В будущем наступит еще больший центр, окрашивающийся в белое. Отсюда и предвижу, что будущее будет состоять исключительно из белого.
Последнее выявилось в искусстве супрематизма, основой чего служат три периода цветного квадрата или цветного супрематизма как момента распыления живописного цветного узла в отдельные цветные состояния (аналогия распыления в кубизме предметного сознания в живописце).
Дальше, проводя супрематическое движение в высший центр, достигаем черного и белого; дальше – супрематизм как чистое единство остается в белом.
Возможно и другое основание видеть в белом супрематизме гигиену человечества, и гигиена человечества как таковая принесет с собой ту подлинность, чего не может достигнуть никакой государственный закон. Дальнейшие положения супрематизма будут изложены в особой книжке «Супрематизм – деталь».
Развитие цвета одно, а движение сознания другое. Мы можем производить сколько угодно раскопок в трупе, доказуя, что он не доразвил идею какого-либо предмета, но когда идея этого предмета вышла из употребления, тогда самые умные его недоразвитости не нужны.
Человеческое движение, поднимаемое целым рядом учителей к предметному благу практического реализма, возможно, достигло своего предела в социализме или анархизме. Возможно, что социализм во всех своих стадиях дает вывод окончательный, в котором должно наступить завершение вершины предметного блага. Все харчевое общежитие глубже всего озабочено предметной стороною, и, пожалуй, социализм в этом должен найти главный аргумент для своего утверждения.
Но перед ним стоит другой аргумент – религиозная духовная предметность, которую хочет победить как предрассудок. Но, мне кажется, побеждать религиозную духовную предметность лишнее, она стоит в плане предметного блага как одна из вариаций практического реализма. Не все ли равно, чем человек будет сыт – духовной религиозной беспредметностью или же социалистическою материалистической? Важно, чтобы он ел ту пищу, которую хочет, все равно не достигнет ни того, ни другого блага. Но так или иначе все хотения завершаются насыщением хлебом и духом – вот два харчевых блюда, в них исчерпывается весь план предметной практической жизни.
В них вершины и завершения предметного общежития, и все предметники харчевые в хлебе и духовности должны образовать целостность. Инженер и священник должны подать друг другу руки – в них предметное существо насыщения, в них изобретение систем достижения харчевого блага.
Волна предметных благ все то поднималась, то опускалась, и наконец кажется, что социализм достигнет предела. За ним пойти должна другая эпоха, беспредметная, зародыш которой выявила живописная философия как белый беспредметный супрематизм, – уже не вершина и не низ, не цель, не разум, не смысл, не практичность и не пища, не время, не измерение, не творчество – в нем освобождение и растворение всего, в нем освобожденное «ничто».
Философия в живописных доказательствах о природе обнаружила первой отсутствие принципа относительности. Все отношения к натуре становились высотою, оставляя восприятие как ложное, не существовало того, на чем познавалась реальность природы и строился мир знаков. Никто на это
