Авалон. Возвращение короля Артура - Стивен Рэй Лоухед
Скала необычной формы сразу привлекла внимание Мойры. Она активнее зашевелила ластами, все дальше погружаясь в безмолвный сине-зеленый сумрак. Камни у подножия скалы словно были подобраны по форме и размерам. Если приглядеться, становилось заметно, что одинаковые валуны кубической формы с заглаженными ребрами по меньшей мере неуместны среди явно природных форм рельефа. Больше всего они напоминали рухнувшие строительные блоки.
Мойра описала в воде широкий полукруг, разглядывая странные камни. Она потрогала рукой в перчатке несколько блоков. Какими бы грубыми они не казались, прикосновение взволновало ныряльщицу.
Возобновив поиски, она плыла меж камням, изучая морское дно. Во время второго прохода она нашла то, что искала: чуть выступающую складку в слое ила. Она едва возвышалась из донной грязи, ее мог заметить лишь тот, кто точно знал, что она там должна быть.
Первое, что бросалось в глаза — удивительная прямолинейность. Сразу возникала мысль о рукотворном сооружении: кабель или трубопровод, занесенные илом. Проплыв немного вдоль линии, Мойра определила, что она тянется с востока на запад, постепенно увеличиваясь. По мере расширения или утолщения терялась неразрывность — появлялись щели, углами торчали блочные выступы.
Мойра плыла над ней через все плато, отмечая, что глубина растет, но тут линия, давно переставшая быть ровной, вдруг закончилась похожей на пирамиду беспорядочной грудой камней. А дальше… дальше дно обрывалось, словно отсеченное ударом исполинского топора.
Мойра разочарованно вздохнула. Казалось, вот оно, совсем рядом… но, видимо, не в этот раз. Она проплыла еще немного, заглянув за край, в чернильно-синюю тьму. Что ж, придется подождать, пока морское дно не поднимет остров выше, и уж тогда она точно получит свой приз. Терпение, сказала она себе. Я так долго ждала, могу подождать и еще немного. Что для меня время?
Тем не менее, она не могла вернуться, не коснувшись хотя бы одного из камней, некогда бывшим частью дома, который она так давно потеряла. Взглянув на часы аквалангиста, она решила, что воздуха в баллоне еще достаточно, и вернулась к нагромождению камней.
Линия была ничем иным, как остатками огромной стены. А насыпь из камней — все, что осталось от высокой башни.
Перед ее мысленным взором и стена, и башня встали такими же, какими были когда-то. Стена не очень высокая, у основания намного шире, чем вверху. Профиль стены вогнутый. Бруствер наверху представлял собой каменный обод без зубцов; только пирамидальные выступы, примерно в человеческий рост, через равные промежутки вдоль вершины.
Всего было пять башен — по одной на каждом из четырех углов и одна над широкими, обитыми железом деревянными воротами у входа. Башни возвышаясь над стеной, как длинные тонкие пальцы. Каждая башня имела по двенадцать окон. Через них круглые верхние комнаты хорошо освещались в любое время дня.
Осторожно двигаясь среди камней, Мойра нашла место, где несколько больших блоков рухнули вместе, образовав неглубокую пещерку. Она попробовала покачать тяжелые блоки. Они держались прочно. Из сумки на поясе Мойра достала водолазный фонарь. Убедившись, что в углублении ее не ждут неприятные сюрпризы, она протиснулась внутрь.
Под ногами все покрывал битый камень. Держа фонарь одной рукой, другой Мойра начала переворачивать обломки, осматривала и откладывала в сторону, пока не нашла камень с сохранившимся фрагментом рисунка. По всей длине камня шла волнистая полоса — так художник изобразил гребни волн. Мойра смотрела на простой узор и просто задыхалась от волнения. Она узнала этот камень. Ей не трудно было дополнить в памяти продолжение узора. Перед ней лежал фрагмент внутренней рамы одного из окон башни. В сознании всплыл образ златовласой молодой женщины, смотрящей в море. Ее лицо освещало закатное солнце. Высоко вверху, в безоблачном небе мелькали силуэты чаек. Их крики наполняли пространство гомоном; внизу окрашенные закатом волны тяжело бились о скалы.
Мойра опустилась на колени, прижимая к груди обломок. Она вспоминала. Из дали времени долетел звук и принес с собой ощущение пронзительной тоски: молодой голос пел. Певец сидел на вершине утеса в огненно-красных сумерках и пел для своей незримой возлюбленной. Струны его арфы трепетали в багряном свете, а несравненный голос Талиесина возносился к небесам, словно торжественная молитва.
О, желание, пробужденное этим голосом, было самым сильным желанием, испытанным Мойрой. Она страстно хотела обладать певцом, владеть им, поклоняться ему. Но и тогда, и сейчас она понимала всю тщетность этого желания. Он принадлежал другому миру, миру, в котором она не могла обитать. Пока она слушала, замерев у окна, в ней зарождались первые семена зависти. Со временем зависть превратится в горечь, а горечь в ненависть. Если она не может обладать тем, чем хочет, значит, это надо уничтожить!
Стряхнув с себя воспоминания, она положила резной каменный осколок в мешок на поясе, застегнула и отправилась обратно к баркасу.
Глава 31
В канун Рождества выпал снег. Пресса сразу после вечерних новостей разъехалась по домам справлять Рождество в кругу семьи. Когда Джеймс отдернул утром шторы, перед ним предстала чистая, сверкающая белизной лужайка — и ни одного журналиста!
Он неторопливо позавтракал — чай с тостами у камина в гостиной с видом на заснеженные холмы. Позвонил Дженни, хотел пожелать ей счастливого Рождества, но тетя сказала, что Дженни в церкви со своими двоюродными братьями. В сопровождении Риса и Эмриса Джеймс отправился в город на рождественскую службу в церкви Святой Маргарет. Преподобный Орр сегодня был в форме, его проповедь оказалась на редкость содержательной и, к счастью, довольно лаконичной. Прихожане, взволнованные появлением короля — хотя Джеймс посещал эту церковь уже более двадцати лет — с воодушевлением спели все положенные гимны, а после службы вместе с королем причастились глинтвейном и мясным пирогом. Поговорив со знакомыми прихожанами, король с сопровождающими вернулся в замок, а после обеда они с Рисом оделись и отправились на прогулку в лес позади Блэр Морвен.
После нескольких дней в доме Джеймс просто упивался тишиной среди заснеженных сосен, а резкий, пронизывающий холод доставлял ему истинное удовольствие. Кэла, Шону, Гэвина и остальных сотрудников король отпустил отмечать Рождество, но к пяти часам почти все вернулись, прихватив с собой родственников и возлюбленных.
Джеймс собрал их в большом зале, вручил небольшие подарки и поднял бокал с коктейлем, приготовленным Придди — впереди ждал роскошный рождественский ужин, призванный компенсировать издержки намеченного интервью. Чтобы подготовиться, Джеймс вместе с Эмрисом, Рисом и Кэлом отправился в
