Александр Иванин - Живые в эпоху мёртвых. Дилогия
Кобылистая Жанночка стояла, потупив голову и нервно кусая губы. Старик буквально кожей чувствовал, как ее ломает изнутри противоборство товарищеского долга и инстинкта самосохранения. Жанна, не смотря на не идеальную внешность и угрюмый нрав, была человеком добрым и в чем-то даже самоотверженным.
- Жанна Аркадьевна. У колонны нет возможности вас ждать. Решайтесь сейчас, - говорил лысый. - Я с пониманием отнесусь к любому вашему выбору. Но, поймите, моя дорогая, вокруг и так катится все под откос. Нам еще до первого урожая дожить нужно. У нас сейчас продуктовая норма практически на границе человеческих потребностей. Я не думаю, что будет еще такой шанс. Там не просто военная часть, там целая крепость. И склады с мобилизационным резервом и стратегическим запасом они еще на прошлой неделе под себя взяли.
Дипломат подошел к детскому врачу со спины и аккуратно взял ее ладонями за плечи.
- Жанна, езжай, конечно. Может и для нас там место найдется. Только ты не теряйся, - сказал он ровным красивым голосом.
Поэтесса посмотрела на него с отчаянным непониманием глазами полными слез.
- Так надо, - сказал дипломат.
Жанна неуклюже повернула к нему голову на длинной крепкой шее и тихо сказала:
- Валя, я всегда считала тебя настоящим мужчиной. Я обязательно постараюсь вам помочь.
Она нежно обняла маленькую пухленькую поэтессу и поцеловала ее прямо в макушку, уткнувшись губами в короткие кудряшки светлых волос. Жанну за плечи обняла вторая женщина. Наверное, это была жена дипломата. Дед почему-то считал, что жены дипломатов - это длинноногие манекенщицы в дорогих деловых костюмах. А сейчас он видел через окно обычную русскую бабу с широким задом и крепкими плечами. Разве что вместо цветастого платка или косынки на голове дипломатши была смешная вязаная шапочка с тесемками, заканчивающимися инфантильными помпончиками.
Жанна отстранилась от них и сказала:
- Я обязательно что-нибудь придумаю.
Она развернулась несколько резче, чем предполагал момент, и первой вышла из вестибюля. Дипломат снял с нее груз долга и ответственности, но собственная совесть тяжким гнетом давила на врача. Это было видно по опущенным плечам и сутулой спине.
Травматолог с семьей и цветочный бизнесмен с неформальной дочерью торопливо зашагали вслед за ней.
- Никогда не обещай, Жанна, того, что не в твоей власти, - задумчиво сказал дипломат.
- Валя, разве это правильно? - по-прежнему дрожащим голосом спросила у него поэтесса, подразумевая отъезд своей подруги.
- Не знаю, Машенька. Будущее покажет, - все тем же ровным красивым голосом ответил он.
Тоненькое щенячье скуление отвлекло Старика от картинки за окном. Во сне стонал и плакал Артем. Это было вообще удивительно. Старик наклонился к мальчику и потрогал его щек. Лицо Артема пылало как раскаленная печка, жар ощущался даже через одежду мальчика, он был весь мокрый, как мышонок. Старик заохал, только этого не хватало. Мгновенно проснулась Зоя и Валерка, а братья Артема по-прежнему дрыхли богатырским сном.
В общем, вместо завтрака они попали в бокс для больных на самый верхний этаж. В качестве больничной палаты выступал крохотный гостиничный номер. Старик даже заулыбался когда зашел туда. В небольшой комнатушке стояли три двухъярусные кровати, так остро напомнившие об их больничной жизни в эвакопункте. Но в это раз чулан был побольше и вместо больничных уток был полноценный санузел с унитазом и душевой кабиной. Даже вода была. Местные умельцы на крыше гостевого дома приладили устройство для прогрева воды солнечными лучами.
Старик наблюдал чрез окно, как в просторном, наспех огороженном досками, дворе сначала раздают карточки на питание, а потом кормят людей, накладывая из больших алюминиевых общепитовских баков, исходящую паром молочную кашу. Запах кипяченого молока восхитительными клубами поднимался вверх и просто сводил с ума.
После завтрака снова началась ранжирование и сортировка прибывших. Забрали вояк и милиционеров. Их построили вдоль длинного забора и объявили о том, что они не просто призваны, а обласканы великим доверием администрации посёлка и обязаны честный ратным служением не щадя живота своего оправдать столь ценный дар. Они все без исключения начинали служить в должности рядовых. После суровой стажировки в течение трех месяцев им временно давалась новое звание и должность - по заслугам так сказать, а после шести месяцев испытательного срока, они зачислялись в гарнизон или службу внутренней охраны поселка.
Уже после завтрака появился горластый дядька, который выкрикивал фамилии и специальности отдельных прибывших. Оказались востребованными прибывшие, обладающие рабочими специальностями, прежде всего интересовали те, кто был связан с ремонтом грузовой и сельскохозяйственной техники и электрики с энергетиками. Потом настала очередь строителей и аграриев - агрономов, механизаторов, ветеринаров и просто тех, кто работал на земле.
Правило минимального суточного карантина было такой же фикцией, как и равенство прибывших. Рекрутеры горели желанием немедленно увести своих новых подопечных на место их новой работы и жительства.
Старик наблюдал, как случилась настоящая словестная баталия между человеком в офицерском кителе старого образца и вислоусым дядьком. Первый басил, что-то про нехватку людей, критическую ситуацию, стратегическую опасность и политическую близорукость вислоусого. Вислоусый говорил о биологической угрозе, эпидемиях и массовой гибели поселян. Через некоторое время к офицеру присоединился седой человек в черной форме и пышнотелая дама, в такой же форме, но в юбке вместо брюк. Втроем они морально запинали вислоусого и он сдался.
Вояк с ментами прогнали через слишком быструю медицинскую комиссию и выдворили вон. Отобранных людей рабочих специальностей отсадили за отдельный стол. Они в приподнятом настроении переговаривались и поглядывали на менее удачливых вновь прибывших. Те наоборот сидели тихо и растерянно, с напряжением ожидая своей очереди на медосмотр.
Работяг осматривали уже более тщательно. Их взвешивали и измеряли, заглядывали в рот, обстукивали спины и коленки, на них заполняли карточки. Они подолгу сидели около столов с медиками и местными чиновниками.
Отобранных работяг увезли уже после обеда. Затем появились 'покупатели' невест. Ничего криминального или предосудительного в этом не было. Приехали представители из военных частей и гарнизонов, у которых был ярко выраженный дефицит женского пола. Всем женщинам и девушкам детородного возраста предлагалось поискать свое счастье среди защитников родной земли. Сразу оговаривалось, что никакого насилия и принуждения не будет. Командование блюдет моральный образ своих подчиненных и пропагандирует вечные семейные ценности. В гарнизон действительно нужны были невесты для женитьбы личного состава. Предложение было принято с энтузиазмом, и старик даже наблюдал, как со слезами провожали родители своих дочерей в новую гарнизонную жизнь.
День прошел тягуче и однообразно. Кроме медицинской сестры и врача их никто не навещал. Артёму ставили капельницы и кололи уколы. Пожилой врач их успокоил, что у Артема нет воспаления легких, а просто сильная простуда. Тем временем, все самое интересное происходило за окном. Они вместе разглядывали поселок и людей. Разглядывали базарную площадь и соседние здания. Иногда они пытались угадать, что их ждет, мечтали о будущем.
К вечеру вывели еще несколько человек, кем они были, и кто за ними приходил, - это было неизвестно. Тогда же вечером они увидели еще одну примечательную картину. Прямо через поселок гнали большое стадо скота: коров, овец, коз. Старик еще помнил, как гоняли стада раньше, но сейчас это больше походило на конвоирование заключенных или военно-пленных. Неспешным мерным шагом двигались буренки с большими животами, набитыми молодой весенней зеленью, семенили козы и овечки. мешанное стадо частым кольцом опоясывала конная охрана. Причем все пастухи были вооружены автоматическим оружием. У всех без исключения в седельных сумках как у ковбоев с дикого запада торчали прикладами и рукоятями вверх еще и дробовики или охотничьи ружья. Дед не заметил шашек у кавалеристов, зато практически половина была вооружена копьями и пиками, к тому же у каждого были топоры и кувалды на длинных рукоятях. Зрелище было настолько впечатляющим, что даже оклемавшийся Артем с помощью братьев нашел в себе силы доковылять до окна.
Вечерние сумерки набегали неотвратимо, таща за собой очередную ночь на новом месте. Для освещения им оставили одну стеариновую свечу и коробок со спичками. Им ничего не осталось кроме такого как лечь спать, когда стемнело.
Ночь прошла относительно спокойно. На второй день Артем чувствовал себя значительно лучше. В этот день ограничились уколами. Но старик проснулся уже, будучи обеспокоенным, осталось шесть дней, за которые нужно найти пристанище, пропитание и работу. Он старательно не показывал детям своего беспокойства. Ему так хотелось, чтобы случилось чудо, и им наконец-то удастся найти свой угол. Старик устал за это время от ожидания и страха за будущее. Хотелось, чтобы это все закончилось поскорее. Он сам понимал, что желание во многом исключительно плод досужих фантазий. Кому он нужен, да еще с пятью лишними ртами в придачу. Валерка только недавно стал более-менее ходить нормально. Слабый он еще ему сил набираться и набираться. Тройняшки держались молодцом, но были мелковаты и слабосильны даже для своего возраста. Зоя походила на маленького ласкового котенка, который безоглядно верит в своего покровителя и во всем от него зависит.
