Геннадий Кудиевская - Монархия предпринимателя. Как стать царем?
Реалити-шоу фактически выплеснулось из радиоволн и телеэкранов на улицы города…
Глава 55. Крымский пленник
— Поворачивай.
— Подожди, едет какой-то «Мерседес».
— Пригнись!
Еще один поворот. И снова автомобиль сворачивает. Наконец-то после многочасовой езды машина остановилась. Меня, связанного, с мешком на голове, обмотанном для надежности сверху скотчем, вывели на улицу. Под ногами скрипит щебень — обочина.
— Давай нож, — сказал один.
Мысль: «Все. Здесь и кончат».
Перерезают скотч, обмотанный вокруг кистей рук.
— Становись на колени, — приказывают.
Опять мысль: «Сейчас будут стрелять в голову».
— На четвереньки!
«Последний удар в голову».
Прикрываю рукой голову.
Звук отъезжающего автомобиля.
Снимаю с головы мешок и с наслаждением вдыхаю свежий ночной воздух. Обочина дороги показалась прекрасным ухоженным садом. Поднимаюсь на ноги и осматриваюсь. Справа — поле. Неосвещенная дорога, а машины уже и след простыл.
Я шел счастливый по дороге и повторял: «Вы не убили генерала». Ощущение было такое, как будто я возвращаюсь с сельской дискотеки. Молодой, счастливый и побитый иду утром домой…
Через минут 20 увидел вдалеке огни. Дошел до заправки. В карманах у меня пусто — ни денег, ни телефона, ни паспорта. Присматриваюсь в темноте — машина с двумя парнями внутри. Своих похитителей я не видел, поэтому с опаской спрашиваю:
— Где я?
— В Бахчисарае, — отвечают.
— А который час?
Мне почему-то казалось, что не более половины девятого вечера. Они говорят:
— Половина двенадцатого.
— Ого…
Какой, оказывается, у меня выносливый организм! Прошел на заправку, умылся и попросил помощи.
Как Геннадий Балашов оказался в Бахчисарае связанный и выкинутый на обочину
В понедельник было скучновато. События на Майдане угасли, и все внимание страны было теперь обращено на Крым, где готовился референдум по присоединению автономной республики к России и где находились неопознанные военные вооруженные люди. Россия отказывалась признавать в «зеленых человечках» своих солдат, хотя весь западный мир считал это захватом чужой территории. Тогда я предложил своему помощнику, который занимается видеоблогами:
— Серега, давай смотаемся на пару часов в Симферополь? Снимем несколько видеороликов, пообщаемся с крымчанами и российской армией… Это будет интересно.
И он согласился. Авиабилеты туда и обратно на 4 марта лежали у меня на столе.
Всю дорогу мы веселились. Я ему сказал: «Если нас будут убивать, убегай. Спасай видеоматериал! Последний снятый тобой кадр должен быть такой — я тебе говорю «Снял?» и теряю сознание. А ты говоришь «Снял» и тоже теряешь сознание. Мы будем двумя погибшими героями».
Перед посадкой меня озарила изумительная идея — атаковать российскую армию бананом, держа его, как пистолет. Смысл заключался в том, чтобы показать, насколько уязвимы молодые солдаты, присланные на территорию чужой страны — любой может к ним подойти и перестрелять, если вместо банана у него будет настоящее боевое оружие. Уже в аэропорту как раз и находилось несколько военных, и я решил их тут же «расстрелять» из банана, чем привлек к себе внимание местной самообороны. Ко мне подошло несколько человек с красными повязками на рукавах «Дружинник АР Крым», которые были сильно возмущены моими действиями. Но, на мой взгляд, они были совершенно не опасны. Мы переговорили с ними, и я поехал на площадь им. В. И. Ленина, в центр Симферополя.
Там как раз проходил небольшой пророссийский митинг — около 50 женщин с флажками и расписанными ватманами. Крымчанки были уверены, что с большой земли, захваченной радикально настроенными националистами, на них надвигается угроза и что только Россия может их защитить. Я стал говорить (на чистом русском языке, который для меня родной), что я из тех самых «бандеровцев», которыми их пугают российские телеканалы, что все мое оружие — это банан. Они смеялись вместе со мной, реагировали довольно дружелюбно, говорили, что хотят быть с Россией, с Путиным, потому что в Украине фашисты, которых они боятся. Пока я с ними общался, не заметил, как за спиной у меня стали собираться те же «дружинники», постепенно оттесняя меня от крымчан. И когда один из них, армянин по имени Самвел, меня ударил и меня поволокли, я понял, что будут бить. Тогда же он попытался отнять видеоматериал у моего помощника, но тот героически скрылся. А я крепко ухватился за поручень возле одного из зданий и продолжал говорить людям, что я такой же «бандеровец», как и они. Тут появилась милиция. Меня посадили в машину, рядом со мной сел какой-то прохожий, представившийся журналистом, и нас повезли в отделение. Следом поехал Самвел.
Самообороновцы оказались в районном отделе внутренних дел вместе со мной. Капитан медлительно оформляет протокол, много раз задавая вопросы. Я, видя, что у журналиста отобрали аппаратуру, скинул в милицейской машине диктофон, чтобы потом его забрать. Я предложил деньги, чтобы меня отвезли к аэропорту на той же машине. Они ответили что-то невразумительное. Вдруг с победоносной миной появляется милиционер с моим диктофоном в руке и говорит:
— Посмотрите, что я нашел! Этот негодяй скинул аппарат!
Самвел тут же схватил мой диктофон, достал карточку памяти и обрадовано стал комментировать находку. Потом на камеру он скажет, что я скинул специальное подслушивающее устройство…
Я понимаю, что на обратный авиарейс я едва успеваю, но опасности все равно не чувствовал. Я вышел из отделения милиции в сопровождении Самвела и еще нескольких людей, которыми он командовал. Мы подходим к его микроавтобусу, меня хватают «зеленые человечки» в камуфляже, с рациями и в полной экипировке, сажают в автомобиль, сами садятся с обеих сторон, чтобы я не двигался, и подставляют пистолет под бок. Я успеваю только сказать:
— А, все ясно.
И я говорю:
— Вы же с открытыми лицами. Самвел меня сдал, я его потом буду искать.
Один из них мне отвечает:
— Должны быть жертвы. Пойми, в Крыму идет война.
Они меня обыскали, забрали телефон, все наличные деньги, банковскую карточку, документы и даже ключи от машины, которая осталась меня ждать на стоянке киевского аэропорта. Спросили у меня код от карточки, но я его не помнил.
Потом автомобиль повернул на Севастополь, и похитители сказали, что передадут меня другим «хорошим» людям. Думаю, блин, везут на российскую базу, наверное, дали команду меня поймать за мой последний видеоролик «Путин, пошел вон!», а там будут пытать или вербовать, или я не знаю что делать. Я все время что-то им говорил. Машина еще раз куда-то свернула, мои руки привязали скотчем и перемотали им глаза, чтобы я ничего не видел. Этого им показалось мало, и один из них приказал перемотать мою голову еще раз, чтобы я еще и ничего не слышал. А потом у них закончился скотч. В итоге достали мешок и надели мне на голову. Но до меня все равно долетали обрывки фраз: «Так, работаем», «везем», «встречаемся там».
Какое-то время спустя меня пересадили в другую машину, и я понял, что это уже другие люди. Я продолжал говорить с похитителями, но тут же получил удар локтем в челюсть. «Еще раз что-нибудь скажешь, еще ударю», и я замолчал, думая, как жаль было бы потерять мои новые красивые зубы, которые стоили мне очень много денег. Мы проезжали какие-то блок-посты, и меня пригибали вниз. Потом меня уложили на дно. Я просил воды. Бандиты спросили:
— А какую ты пьешь?
— Evian, Vittel, — честно ответил я.
Что мне дали, я не знаю, но меня все-таки напоили.
Меня долго возили, мы куда-то постоянно сворачивали, разобрать, куда и зачем мы направляемся, было уже невозможно. В конце концов шины затарахтели по неровной проселочной дороге, и мы вышли. Под ногами у меня был, судя по всему, строительный мусор. Меня завели в какое-то помещение, посадили на стул и привязали проводами. Думаю, черт возьми, сейчас током будут пытать. Я уже смирился с тем, что будут бить, и к току морально не был готов. Что происходит вокруг, я не вижу, только слышу методичный стук чего-то металлического. Как будто Доктор Зло готовит свои инструменты для истязаний. Стало жутковато — точно не выпустят…
Меня почему-то подняли, повели в соседнее помещение и примотали к другому стулу какими-то ремнями.
— Ты нам все расскажешь! Кто тебя сюда прислал? Кто тебе платит?
И как только я пытался сказать, что я сам сюда прилетел, что мне никто не платит, что я работаю сам на себя, меня стали бить по голове. Так и не услышав того, чего хотел, один из преступников заявил, что у него лопнуло терпение. Затем я услышал щелчок — передернули затвор, и почувствовал через мешок, как в мой висок уткнулось дуло. Я отталкиваю его головой:
— Убивай сразу, раз достал пистолет! Я тебе нового ничего не скажу!
