Санин Евгений - Чудо - из чудес
— Нет, конечно, но дело в том, что сами римляне предпочитали пользоваться в основном медью. А серебро отдавали охочим до его блеска — варварам. То есть, нашим с тобой предкам, жившим, может, где-то на севере Фракии, но, скорее всего, густо населявшим тогда Карпаты.
— Кар-р-рпаты? — встрепенулась уснувшая уже было Горбуша. — Пр-редки?!
— Ну да, и, возможно, твои тоже! — кивнул ей Стас. — Ведь вы же всегда следуете за нами, людьми!
— Надо же, — слегка огорчилась Лена. — В интернете о таких римских привычках не было ни словечка…
— Ничего, век живи — век учись! — посоветовал Стас и улыбнулся. — Не все ж тебе больше меня знать!
Постепенно увлекаясь, он выкладывал одну монету за другой.
Говорил, что эта связана с Юнием, эта — с Элией, эта — с Ахиллом…
— Тут, — положил он на название «Колхида» крошечную, но очень толстую серебряную монетку с рогатой головой барана, словно напоминавшим всем, что именно здесь находилось знаменитое золотое руно, — проходил путь Апостола…
— Давай, Стасик, давай! — поддерживая мужа, шептала Лена, — Это же так интересно…
Еще бы!
Не умолкая, Стас выкладывал маршрут апостольского путешествия драхмами, тетрадрахмами и оболами.
И только, споткнувшись на одной слегка продолговатой медной монете, задумчиво почесал висок:
— А вот тут сложно понять: Аполлония это или Византий… То есть, город, на месте которого, спустя несколько веков, император Константин основал Константинополь и появилось великое православное государство — Византия. Видишь, голова Аполлона с надчеканкой, а на обороте якорь. Буквы полузатерты. Она лет сто, не меньше ходила по агоре и торговым лавкам. У меня когда-то была точно такая же Аполлония. Но Владимир Всеволодович почему-то убежден, что это — именно Византий!
— Тот самый, в гостинице которого остановился Ахилл? — сразу же оживилась Лена.
— Ну да, — подтвердил Стас. — После шторма, бунта и расставания с благородным капитаном Сизифом и коварным сенатором Муреной.
— Тогда пусть это будет Византий!!!
— Согласен! Тем более, что это, скорее всего, соответствует действительности. Да и мне только лучше, — не стал возражать Стас. — Ведь именно здесь Ахилл приказал слуге подать ему лист папируса и письменные принадлежности и на римский манер написал: «Ахилл — своей жене Ириде — привет!»
— Погоди! — умоляюще остановила его Лена. — Я — сейчас!
К счастью, Стас был так занят своими мыслями и монетами, что не даже обратил на это внимания.
Воспользовавшись этим, Лена быстро достала плеер-диктофон.
Как учил Стас, поменяла старую батарейку на новую.
Включила его в режиме диктофонной записи и попросила:
— Ну, а теперь, продолжай!
— А что продолжать…
Стас на несколько мгновений задумался и начал:
— Значит, так, Ахилл написал письмо, закончив его так же, по-римски, неизменным у них пожеланием «Будь здорова!», отдал слуге, и оно, конечно, не так быстро, как теперь, хотя это еще как сказать, наконец, оказалось в Синопе…
4
Элия не на шутку перепугалась тем, что написал о своем брате Ахилл.
«Ахилл — своей жене Ириде — привет!»
Не умевшая сама читать Ирида, стараясь не пропустить ни слова, слушала, как читает ей письмо от мужа, так и оставшаяся жить в ее доме, Элия.
Она гордилась тем, что Ахилл коротко подружился с самим римским сенатором.
Правда, имя у того какое-то хищное…
Но разве дело в имени?
Главное, чтобы он помог добраться до Нерона и император распорядился немедленно отыскать и освободить несчастного Лакона.
В ужасе прижимала она ладони к щеках, когда речь зашла о шторме и бунте.
Всхлипнула, узнав о гибели Фраата.
А потом пришла очередь Элии.
Она не на шутку перепугалась тем, что написал о своем брате Ахилл.
Первым ее желанием было немедленно броситься вслед за попавшим в беду Юнием.
И — остановить его!
Предупредить об опасности…
Но, с одной стороны, одна мысль хоть на день оставить Синопу, где в это время, как это частенько бывает, словно нарочно — мог появиться разыскивающий ее отец — приводила ее в отчаяние.
Да и Ирида принялась отговаривать ее.
— Даже самые сильные, крепкие мужчины стараются не ходить по нашим дорогам из города в город, я уже не говорю, чтобы в другой царство — поодиночке.
— Почему? — удивилась Элия.
И услышала:
— Боятся! Как ни навел порядок во врем Римском мире еще великий Август, но разбойники да пираты, а то и просто лихие люди остались повсюду. Они промышляют не только грабежом путников, но и похищают самих людей! Продают на отдаленные виллы и в загородные дома, где несчастных заковывают и держат в рабстве у жерновов или на кузницах до самой смерти!
Ирида посмотрела на Элию.
Красивую.
Стройную.
Юную.
Покачала головой и добавила:
— Если уж это творят с мужчинами… То что тогда говорить о молодой женщине, тем более, такой, как ты? Жалко, конечно, Юния. Он ведь мне давно, как брат… Но тебе не остается ничего другого — как только выбросить его из головы. И, судя по письму Ахилла, навсегда!
Элия молча выслушала Ириду.
Ни слова не говоря, ушла спать в комнату Юния.
А наутро, встревоженная тем, что она долго не выходит, Ирида сама вошла к ней, и сдавленно охнула.
В комнате никого не было.
Зато на постели лежала туника Элии и ее отрезанные длинные волосы.
Одежда же Юния и его фригийский колпак — исчезли…
5
Стас не любил работать медленно.
Стас замолчал.
— А дальше? — умоляюще посмотрела на него Лена.
— Дальше мама права — мне действительно нужно немного позаниматься и освежить знания перед олимпиадой, — вздохнул Стас.
Все названия царств и городов на карте-схеме были закрыты монетами.
Некоторые — сразу несколькими!
В руках Стаса оставалась самая главная — динарий кесаря.
— Даже не знаю, куда его положить… — вслух задумался он. — Вроде бы, нужно там, где Рим, но ведь Тиберий в основном жил на Капри…
Лена осторожно взяла из его пальцев денарий.
И уверенно опустила на надпись «Иерусалим».
Где уже лежали медные лепты времен царя Ирода Великого, прокуратора Понтия Пилата, императоров Калигулы, Клавдия, Нерона, монеты воевавших с Иудеей Веспасиана и Тита…
— Точно! — ахнул Стас. — Ведь точно такой динарий фарисеи показывали Христу, искушая Его и пытаясь найти повод для обвинения в призыве не платить подати кесарю и значит, непочтении к суровым римским законам!
С помощью Лены, придумавшей, как без ущерба для сохранности накрыть монеты стеклом, он положил по углам стола четыре планшета.
Стекло, благодаря этому, лежало, совершенно их не касаясь.
— Только не представляю, как ты теперь будешь работать? — понимая шаткость такой конструкции, огорчилась Лена.
Этого она как раз и не успела учесть.
Но Стас тут же успокоил ее.
— А я за рабочим столом только обдумываю темы или делаю небольшие наброски на бумаге. Все основное — за компьютерным!
Словно в подтверждение своих слов, он переехал на кресле с колесиками к своему большому компьютеру и включил его…
Он не любил работать медленно.
На дисплее быстро-быстро замелькали портреты античных и средневековых правителей, ученых, поэтов, изображения древних городов — от первоначальных до нынешних руин.
Лена стояла за его спиной и, судя по тому, что не просила переключаться медленнее, тоже привыкшая к такому темпу, успевала следить за всем.
Время от времени она комментировала увиденное.
Причем, с такими малоизвестными подробностями, что, в конце концов, Стас не выдержал и с улыбкой спросил:
— Слушай, а может, ты вместо меня на олимпиаду поедешь?
— А что, и поехала бы, — без тени смущения заявила Лена и, подумав, вздохнула: — Но только не вместо, а вместе. В смысле, с тобой! Чтобы не так скучать. У тебя ведь олимпиада будет историческая, а у меня…
