Тот самый сантехник 9 - Степан Александрович Мазур
— Ну, пока одни кровь проливают, другие на этой крови зарабатывают, — вздохнул Боря. — Это понятно, своей родины у олигархата никогда нет и не было. Они все, мол, космополиты. Дети общества с парой-тройкой гражданств. И съебуться первыми туда, где безопаснее в случае чего. То ли по бункерам, то ли сразу на Луну или Марс, пока не ясно. Пока ресурсы копят.
— Да, но требуют спроса-то с меня! — возмутилась Лера. — А я никогда не беру денег из нашего фонда благотворительной медицины на свои нужды. Напротив, Боря! Я его основной инвестор и с самого основания часть своих средств трачу на поддержание работы нашего движения и конфиденциальную помощь тем, кто просит не рассказывать о них. А таких не мало, поверь мне.
Она пригубила кофе, чтобы глаза не выдали, что на пределе уже. Ещё и это непродуманная поездка порядком повлияла на бюджет.
— Сама я живу скромно, — глядя в одну точку перед собой, призналась Лера. — Мне много не надо. Машины нет, телефон простой, китайский. Обои в комнате подклеиваю, периодически отваливаются. А о ремонте не думаю. О людях думаю, понимаешь? — она повернулась к нему, и предательская слезинка-таки потекла по щеке. — Помощь старикам, инвалидам и одиноким матерям Донецка, как и всей России! Вот что считаю для себя важным. Работа в этих направлениях как велась, так и будет вестись.
— А государство хоть как-то помогает? Ну… решает проблемы?
— Государство — это система, Боря. Система всегда несовершенна. Одна часть решает поставленные задачи, поставляя снаряды, технику, ГСМ, выделяя средства на материалы и распределяя зарплаты в срок, к ним вопросов нет. Но другая создаёт препоны, устраивая проверки на границе, задерживая конвои, утраивая проверки по согласованным грузам и требуя деньги за проезд на платных участках дорог, — вздохнула Лера и заявила чуть тише. — Но мы и есть это самое государство! Мы — народ. Глубинный там или прикопанный, уже толком и не понятно. Когда лопатой по голове бьют, поневоле встанешь на колени.
— Но главное, я считаю, утереться и дать бой! — тут же поднялся Боря и сам пошёл к раздевалке, откуда уже доносилось. — Забрать эту лопату и наковылять самому могильщику.
Лера, посчитав, что сантехник уже отбывает, снова взяла телефон и прочитала ему в спину.
— А ты слышал, что они пишут? Эти, которые требуют чеков? Ну или просто требуют и возмущаются? А ты послушай! «Пусть уезжают, если стреляют!», «Детей травмированных и нищету плодят!», «Пусть учатся пользоваться презервативами!», «Не собираюсь поддерживать тех, кто не пользуется контрацепцией!», «Не проще сделать аборт?», «А где правительство⁈».
Но Боря лишь взял куртку и пошёл обратно к столу. И Лера продолжила по инерции:
— Какая вообще контрацепция, если решаем демографический кризис? Но это так, присказка. А многие женщины ДНР узнали, что в положении вообще вскоре после того, как потеряли мужей и близких. И что я таким сказать должна? «Пусть учатся пользоваться презервативами?». Да кто я такая, чтобы их судить и давать советы? Нужны ли им сейчас вообще чьи-то комментарии? — Лера уже читала с телефона, не обращая внимания на сантехника, который встал рядом, хлопая куртку по карманам. — Я готова всей душой поддерживать, защищать, оказывать содействие в получении медицинской помощи и постараться дать опору до того момента, пока они не почувствуют землю под ногами. Все эти люди. Такова концепция благотворительного фонда. Помочь и защитить тех, кто защищает. Нам не престало бросать в беде слабого. Нам некогда давать непрошенных советов, но находим время защищать и любить. По-христиански, так. Всех людей любим. С их ошибками, трудностями, страхами, даже порой колкими фразами, которые слышу от недоверия в самом начале знакомства.
Боря, наконец, достал из внутреннего кармана две пачки пятитысячных по полмиллиона каждая и возложил рядом с телефоном.
— Вот. Бери.
Лера от удивления телефон уронила. Тот брякнулся о столешницу, но поскольку был простым и в противоударном корпусе, не обратил внимания. Одной трещиной на экране больше, одной меньше — какая разница?
— Что это? — не поняла их рыжий ангел этого дома, который ещё не проснулся, но уже разгребал дела с утра пораньше.
— Это миллион, — следом накинул на плечи куртку Боря. — В твой фонд. Хотя… давай так. Половину в фонд, а другую лично тебе.
— Как это? — подскочила со стола Лера. — В смысле мне?
— Ну… На… непредвиденные расходы, — улыбнулся Боря, застёгивая молнию. — Ты знаешь, как их потратить. Но если сама не доберёшься до нужного человека или вовремя не закроешь поставку, тоже хорошего мало. Организация простаивает. А вам ещё добро творить. Так что можешь считать меня инвестором в… общее дело.
— Погоди, Боря, — нервно улыбнулась она. — Я не могу принять от тебя эти деньги.
— Послушай, Лера. Ещё сутки назад я сам был должен шестьдесят миллионов и поблажек от жизни не ждал. Я не из тех, кто рассчитывает на мусульманскую беспроцентную ипотеку в банке или выигрыш в лотереи, не покупая билетика. Но Шац буквально обнулил мой долг… отцовский. Я за батю вписался, Матвей Алексеевич за меня. А ведь он сам ещё пару дней назад уже гроб себе заказывал. А потом явилась ты и вдохнула в него свет. Так что этот миллион я Ларисе в качестве первого взноса должен был вручить за этим завтраком… Бери! И не думай ни о чём. Всё в жизни относительно. Помоги тем, кому реально надо.
«Ну на самом деле ты два хотел отдать», — напомнил внутренний голос: «Но Шацу тоже какой-нибудь подгон надо сделать, да и Вику без внимания теперь не оставить».
Лера застыла напротив оранжевых пачек, а Боря уже собирался уходить, когда дверь в прихожую открылась и оттуда донеслось на кухню:
— Лер! Выйди на улицу, пожалуйста!
Это был голос Шаца. И пока Боцман забежал в дом, чтобы проверить тарелку, Лера с Борей вышли на улицу.
А у крыльца мотоцикл стоит. Японский. Красного цвета. Осторожно тряпочкой протёртый на сидушке и по спидометру.
— Вот, садись и лети! — заявил с довольным видом Шац и подул на шлем в руках. — Я помню, ты с таким азартом рассказывала про мотоциклы
