Борьба на Юге. Жаркое лето и зима 1918. - Alexandr Dornburg
Между тем, события на Дону развивались довольно быстро не в нашу пользу.
На северном фронте к противнику безостановочно подходили все новые и новые подкрепления и он проявлял чрезвычайную активность, в то время, как наши части, поколебленные самовольным оставлением некоторыми полками своих позиций, не оказывая должного сопротивления, постепенно катились назад.
А союзники все сватали своего клоуна Деникина, как залежалый товар, как главное условие оказания казакам помощи. Ну и ну! И развал Дона им не страшен! Интересно почему?
Перед самым Новым годом, в конце 1918 года, Дон уступил и отдал себя под власть имбецила Деникина, но помощи все равно так и не дождался... Что называется, поручили козлу стеречь капусту. Мля, все просрали полимеры! На Дону многие приняли эту новость как-то печально, мрачно и во всяком случае без всякого одушевления, как день великого позора. Снова воспользуюсь цитатой Стругацких: «Они его знали. Они его очень хорошо знали». Простой народ – он, знаете ли, отнюдь не дурак…
Атаман Краснов, выборный руководитель Дона, присягавший на службу Всевеликому Войску Донскому, подчинился необходимости с тяжелым сердцем, обращаясь к представителям держав-победительниц: "Во всем мире тишина и радость покоя и только в России не прекращаясь -- вот уже пятый год гремят выстрелы, льется кровь и сироты, без дома и крова, умирают от голода ... Несите нам свободу, пока не поздно. Несите теперь, пока еще есть живые люди в Русской земле ... Идите туда, где Вас ждет триумфальное шествие среди ликующего народа. Пройдут недели и, если не пойдете Вы, там будут пепелища сожженных деревень и плач и трупы, и вместо богатого края -- пустыня. Время не ждет. Силы бойцов тают. Их становится все меньше и меньше..."
Никто даже не почесался! После многократных официальных заверений полномочных представителей союзных армий, можно ли было, спрошу я, сомневаться или не верить их обещаниям? Верили все и все радовались и ликовали в предчувствии скорой победы и скорого мира. И события на Донском фронте, и колебания казачьих частей, и наши временные неуспехи на севере, -- уже не казались столь грозными - ведь долгожданная помощь союзников была не за горами.
Уверенность в скорую помощь союзников была настолько сильна, что вносила известные коррективы и в оперативные соображения. Все считали главной задачей Донских армий -- удержать лишь завоеванное до прибытия сильных армий союзников, а затем, получив материальную и моральную поддержку, опять перейти к решительным активным действиям.
Еще большую надежду на эту помощь возлагали сами войсковые начальники. В тяжелые, самые критические моменты они поддерживали угасший дух бойцов, обещая им близкую помощь союзников и требуя от войск напрячь последние силы и ни шагу не уступать противнику. Все жили, я бы сказал, иллюзиями. И эти иллюзии внедрили в казачество сами представители союзников, своими официальными заверениями о близкой помощи, быть может, не сознавая, что за неисполнение ими своих обещаний, казачеству придется расплачиваться потоками человеческой крови.
Мрачен был командующий Донскими армиями генерал Денисов. Он ворчал, говоря, что подписав соглашение Атаман Краснов этим, только подписал смертный приговор и себе и Войску. Прав был незабвенный Виктор Степанович Черномырдин: хотели как лучше, а получилось как всегда… Все оставалось по-прежнему, и даже намного хуже.
Трагедия продолжалась. За следующий январь месяц 1919 года пала под ударами большевиков вся Украина, богатая и пышная, с обильной жатвой недавнего урожая. Усталые полки Южной армии и истомленные непосильной борьбой на многокилометровом фронте казаки, сдали большую часть Воронежской губернии.
Богатый хлебом плодородный край быстро превратился в безлюдную пустыню. Без перерыва там шли кровавые расстрелы и тысячи невинных людей гибли в вихре жуткого безумия. Отчего-то все стремящиеся к всеобщему счастью или справедливости рано или поздно непременно приходят к убийству. Это прямо закон природы какой-то…
Союзники же казаков только продолжали манить медовыми обещаниями. Их неявка фронт разлагала. Казаки были уже больны последними событиями на северном Донском фронте, а союзные представители ежедневными категорическими лживыми заявлениями о скорой помощи, давали им наркотик, забывая, что долго держать больного в таком состоянии нельзя, так как он просто умрет.
Так и произошло... За неисполнение союзниками своих обещаний, казачеству пришлось платить реками человеческой крови... Потому, что на Западе в молодом Советском государстве не видели для себя никакой опасности, справедливо говоря, что большевизм (коммунизм) -- удел только глупых и слабых.
Но все еще шли ужасные кровавые бои и казачество, напрягая последние остатки сил, нервно и нетерпеливо ожидало обещанную "союзниками" помощь. А ее все не было. Подобно осажденному псами медведю, донцы не имели и возможности передохнуть: им приходилось терпеть все эти выпады и уколы, наносившиеся им с севера из-за пелены снега.
Обстановка, между тем, делалась все хуже и хуже. Две роты из крестьян Ставропольской губернии, перебили своих офицеров и передались на сторону красных. Достигнув бескровной победы на северо-западном Донском фронте, противник всеми силами обрушился против севера Области -- Хоперского округа.
Громадное численное превосходство красных, трудность вследствие большого снега и сильных морозов маневрировать и бить противника по частям, наконец, угроза тылу с запада, со стороны Верхне-Донского округа, -- все это, вынудило Хоперцев к отходу на юг. В добавок к прочим бедам, на мир обрушилась эпидемия испанского гриппа, убившая 1/25 населения планеты, и Дону от нее тоже досталось полной мерой.
Казаки единому командованию из трусливых псов-добровольцев не верили ни на йоту и были правы. Опыт боевых действий русского Воронежского корпуса привел их сознание к тому, что неказаки лишь упорно теряют все то, что казаками с таким трудом было занято.
