Книга шестая. Решатель - Харитон Байконурович Мамбурин
— Я думал о нем как о последней линии обороны… — признается детектив, когда мы уже будем уходить.
— У вас она в виде Пангао. Он справится лучше, чем дивизия таких как наш генерал без армии.
Демонова панда помогает Хаттори, потому что имеет с ним какие-то свои взаимоотношения, но плачу за её помощь, почему-то, я. В основном бамбуком, так как жрёт это животное в невероятных количествах. К счастью, кормить его куда проще, чем пробираться в ту дыру, куда спрятались наши беглецы.
Дом встретил нас тишиной, покоем и мягким укором пьющего на кухне чай отца. Он шепотом признался, что вовсе не ждал нас в три часа ночи, а просто пытается отойти приступа невероятно высокой активности своей дорогой жены, которую чересчур захватила идея сделать интерьер родному сыну (и уже не менее родной дочери в виде Маны). Причем, чем дополнительно и с особой тревогой поделился Харуо с нами — Эна, которая во всем этом участвовала, не проявила никаких признаков душевной опустошенности, чем ввергла любимого отца в дополнительное уныние.
— Боюсь, что мне нужно познакомиться с этим её Хидэо, — со вздохом признался глава семьи, — Папе уже хочется быть уверенным, что его маленькую прелесть кто-нибудь возьмет замуж… Кстати, идите уже спать, вам же в школу…?
— С завтра начинаются каникулы, ото-сан, — устало отреагировал я, — Неделя.
— Ох… — побледнел отец.
— Думаю, тебя горе не коснется, — отреагировал я, — Вы с Хоппо договорились?
— Да! — ожил Харуо, — Внесли залог, назначили время сделки. Я вынес нужные деньги из депозита на специальный счет, прислал ему копию выписки из банка, и он сказал, что можете считать дом своим. Завтра дорогая и… приступит. Её не будет дома! Банзай!
— Громче, ото-сан. Кажется, она тебя не услышала.
— Ох!
В отличие от Такао. Брат, выходивший по ночным делам из комнаты, лишь смерил нас с Маной угрюмым взглядом, а затем, не проронив ни звука, ушел к себе. Мы с женой лишь взглядами обменялись. Мальчик вырос в мужчину, но мир ему внезапно показал, что не так хорош и удобен, как ему бы хотелось… или виделось.
Взросление — это не чувство самостоятельности, а, скорее, коктейль из чувства одиночества и возникшей необходимости иметь контроль над ситуацией.
Случилось так, как я и предрекал. Всю неделю Ацуко Кирью провела с нами, командуя, требуя, заказывая и беспощадно тратя деньги. Её распоряжения звучали так громко, что пара людей нашего соседа напротив, отиравшаяся у входа в надежде поздороваться и перекинуться словом-другим, попросту сбежали от греха подальше. Мана исполняла возле моей матери роль секретарши, но при этом бдительно следила, чтобы дорогую вторую мать не заносило, а это происходило постоянно. Я же, отговорившись делами, засел в доме родителей, пытаясь поймать себе ушлого русского хакера, сменившего уже третьего работодателя.
Не сказать, что дело шло тяжко, всё-таки квалификация Андрея была ниже моей и, как он как-то признался, в последние годы не было стимулов её развивать… но мне приходилось быть очень осторожным и последовательным, охотясь за такой добычей. В итоге, сложилось так, что вечером отец млел, поглаживая свою выдохнувшуюся жену, Эна устало возилась у себя в комнате, а два мрачных подростка, то есть я и Такао, занимались своими делами, никому не мешая и ни с кем не пересекаясь.
В конце недели мы с Маной переехали. Представляла нам наш новый интерьер сама его создательница, Ацуко Кирью-сама.
— Будь это обычный дом, я бы расстроилась, — говорила родительница, — потому что вы оба, что Кира, что Мана, зануды страшные! Но тут, с этими колоннами, вышло очень интересно… вот смотрите!
Как оказалось, я в своем предварительном анализе ошибся, матери было виднее. Как оказалось, кроме массивных, крепящихся перекрытий, существовала конструкционная возможность поставить куда более легкие, почти декоративные, полностью соответствующие канонам старинных японских бумажных стен. Это повышало модульность до каких-то неприличных значений.
— В общем, мы с Маной решили так, — бодро объясняла Ацуко, — Передняя половина дома у тебя, Кира-чан, будет приспособлена для официальных мероприятий. То есть, убираешь вот эти перегородки, затем раздвигаешь… видишь, мы тут вложили внутрь секцию?… вот. Раздвигаешь её, получаешь то, что нужно. Большой зал, например. С другой стороны также, но там придётся убирать спортзал. Не думаю, что тебе когда-нибудь понадобятся два больших зала…
— Но зала для спаррингов у нас теперь нет… — грустно призналась Мана, — И не будет…
— Внутри дома, — поправил её я, — За ним полно места для этих целей.
— А что мы будем делать с тем, что перед домом? — поинтересовалась девушка, явно имея свой интерес.
— Как и в случае с интерьером, всё, что захочешь.
Меня волновала только функциональность, а здесь, в этом особняке, она была на очень приемлемом уровне. Коридор в форме католического креста разделял дом на четыре части. Меньшая половина представляла из себя хозяйские и гостевые спальни, а также детскую, пока назначенную кладовкой, хозяйственные помещения вроде кухни с туалетом находились ближе к центру, а «лицо» дома было представлено просторной гостиной и залом для приема гостей. Интерьер представлял из себя полную японскую классику в виде стилизации под старый особняк, что и было изначальным условием Маны, не захотевшей, вопреки всем усилиям моей матери, нечто модерновое.
Меня всё это дело целиком устраивало, особенно после того, как я понял, что могу расположить серверную в бункере, обеспечив компьютерным блокам нормальное охлаждение. Как таковой кабинет мне был не нужен, хотя места было и так много, а монитор, стул и клавиатуру можно было расположить и спрятать где угодно.
В целом получилось просто, недорого и со вкусом. Относительно, конечно, потому что особняку за три миллиона долларов требовался соответствующий интерьер… но здесь на помощь пришла как моя мать, так и традиции этой страны, отдающие приверженность минимализму.
— Кира-чан… — тут мать сделала таинственный и осторожный вид, — Я, конечно, знаю, что у нас здесь в Аракаве особая атмосфера и что у моего прадеда есть определенные связи, но… Ты теперь будешь жить напротив группировки якудза! У тебя и у Маны-чан не будет проблем⁈ Мама волнуется!
— А вот Эна не волнуется… — пробормотала моя младшая сестра, почему-то долго разглядывавшая нашу новую спальню, — … совсем не волнуется.
— Эна! — Ацуко определенно была обеспокоена, причем всерьез.
Я решил с этим разобраться сразу.
— Мана, — обратился
