Архимаг с пеленок. Том 4 - Валентин Якимов
Только вот начинается всё это на пять-шесть лет раньше. У нас первые полевые испытания в условиях реальной опасности — двенадцать лет. А для некоторых и вовсе доходит до четырнадцати!
Похоже, век назад дворяне действительно не очень дорожили жизнями отпрысков!
— Да. — сухо ответил Дашков. — Мне самому это не очень нравится, у этого метода нашёлся очень неприятный побочный эффект, но да. Россия пошла по пути магикал-дарвинизма. По пути, на котором выживает самый магически приспособленный.
— А другие пути какие?
Не то чтобы мне было это сейчас важно. Пролистав книгу, я увидел, что методы такого вот «стресс-развития» здесь уже отработаны блестяще. И, учитывая, что я — взрослый в детском теле, мне они подходят идеально.
Но нужно ведь знать, с чем я ещё могу столкнуться в будущем.
— Их всего три, пути этих. — воодушевлённо произнёс Дашков. Старику явно нравится кого-то учить, что-то объяснять. — О первом я уже сказал. Второй практикуют на востоке. Третий — за Атлантическим Океаном. Кстати, Мирон — яркий пример третьего пути. А Твердыня, которую мы видели в пути — детище второго.
Второй путь оказался противоположностью первого. Впервые его опробовали японцы в Японо-Китайской войне полтора века назад. Суть его в следующем:
Если у вас полно слабых магов, а сильных не появляется… перестройте всю военную машину под слабых. Создайте артефакты, машины и заклинания, которые будут работать только коллективными усилиями.
Нет магов, способных устроить ядовитый туман на пару километров? Хорошо. Разработайте ритуал чародеев на сто. Пусть устраивают туман вместе. Заодно будут под большим контролем армии!
А то сильные одиночки о себе много думают. Государство такое не устраивает.
Ну а третий — заменить человеческий потенциал на техномагический. Выдрать из человеческого тела все жизненно-важные органы, пересобрать их и поместить в голема. Позже — в киборга.
В общем, в максимально наполненную агрессивной маной среду. Тогда душа может до упора накачиваться силой, а на потенциальный распад тела уже плевать — его всё равно почти не осталось!
Потому за океаном уже век правят бал артефакторы. Вообще все остальные маги зависят от них, но уж они способны творить истинные чудеса техномагии.
— Не понял. А почему тогда Твердыня это второй путь? Это же тоже техномагия?
— Так да не так. — покачал головой Дашков. — Да, Твердыня — это артефакт. Но артефакт очень простой, грубый, призванный просто давить мощью и поражать крепостью. Такое могли построить и сто лет назад, и двести. А вот поднять в небо и сделать полезным — нет. Если бы не ритуалы японцев, украденные Китаем, а потом и всем миром, не видать нам таких вот устройств.
Я понимающе кивнул. Это звучит разумно. Ведь одно дело создать идеальную копию человека, почти не отличимую, но искусственную и магическую. А совсем другое — тупо выточить голема из куска стали, а затем заставить его двигаться как балерина грубой силой.
Слушая рассказ Дашкова, я продолжал туда-сюда листать Регистратор. Очень и очень занятная книжица, но я уже сейчас вижу откровенную ерунду.
— Вот этот график не так работает. — ткнул я пальцем в схему корреляции толщины ручного канала и скорости творения боевых чар.
Этот показатель, очень важный для любого элементалиста, кинетика, или оружейника, был высчитан в книге вообще без учёта глазных и носовых каналов!
А это в корне неверно. Ведь качество восприятия виляет на скорость творения почти также как качество каналов самой творящей руки!
Всё это я предельно упрощённо объяснил Дашкову.
— Интересные вы вещи говорите, молодой человек! — хмыкнул генерал. — Это для меня не новость, конечно. Только вот сия информация считается секретной. Причём настолько, что не фиксируется в письменности.
— И вы каждый раз делаете в уме поправку⁈ — поразился я такой нелепице. Дашков кивнул.
— Да. Вот тут, например, — перелистнул он на нужную страницу. — Указано, что в восемь лет скорость творения огненных форм правой рукой у меня была одна целая и две десятых секунды.
— А на самом деле ноль целых и восемь десятых? С погрешностью до десятой доли. — чисто рефлекторно пробормотал я. Генерал удивлённо приоткрыл рот.
— Так ты ещё и точные значения знаешь⁈ Малыш, не знаю, откуда у тебя в голове берётся эта информация, но очень хотел бы узнать! Быть может, ты — какая-то специфическая реинкарнация?
— Что такое рекоренация? — тут же сыграл я в дурачка.
— Да пока неважно. Если это так — память о прошлом придёт к тебе с возрастом. Пока это всё равно ничего не значит. Давай-ка лучше расскажу, как собираюсь учить вас.
— Нас?
— Ну да. Тебя и друзей твоих. Они не показывают таких удивительных способностей, но тоже недурны. Все по-своему.
— А что вам в ком из них нравится? — заинтересовался я. Всегда полезно услышать анализ со стороны, да ещё не от абы кого. — Они классные!
— В первую очередь — тяга к исследованиям! — улыбнулся старик. — В каждом из них я узнаю себя! Что в полудемонице, уже обращающейся к своей демонической силе, несмотря на тяжёлый опыт прошлого. Что к полуангеле, или кто там был родителем Саши, уже сумевшем вырастить себе фамильяра и всюду за ним бегающим. И Лиза, без тени брезгливости ковыряющаяся в вороньем трупике, просто «патамушта я негроман» — это просто нечто!
Я захихикал. Да, Лиза-негроман — это из совсем недавнего. И запомнилось всем даже больше, чем Саша, мечтающий стать «садистом».
— Да, они здоровские! — кивнул я. — С ними не скучно, им нравится всё вокруг. А щас они ещё сад вырастят!
— Ты, кстати, не хочешь поучаствовать? Я планирую посадить там эфирогоны, кое-какие зачарованные травы ещё…
Я отрицательно помотал головой.
— Мне это неинтересно. А значит никакой пользы не принесёт. делать надо только то, что нравится. Или то, что считаешь правильным.
— Ох ты… Это тоже у тебя просто было в голове, Костя?
— Нет. Этому меня научили родители.
Я даже не соврал. Просто не упомянул, что научили меня прошлые родители. Заставляя делать то, что мне не нравилось и что я не считал правильным.
Мой побег из дома, в корне изменивший всю мою жизнь, стал для меня величайшим уроком.
— Значит у тебя отличные родители, молодой человек. А теперь давай-ка я расскажу тебе, чему собираюсь учить
