Невеста обезьяны - Автор Неизвестен -- Народные сказки
— Давай ту, что потяжелее!
Взвалила старуха корзину на спину, попрощалась кое-как и отправилась в обратный путь. Корзина и так была тяжела, а как понесла ее старуха, стала она еще тяжелее. Трещат у старухи кости, вот-вот хребет переломится. Как ни упорствовала она, а пришлось сдаться.
— Уф!.. Уж если она такая тяжелая, то сколько же в ней добра! Вот радость-то! — бормочет старуха. — Дай-ка посмотрю, что там есть! Заодно и отдохну немного.
Присела она на камень, что лежал на обочине дороги, опустила на землю корзину и быстро подняла крышку. Но вместо ослепительных сокровищ вдруг стали выползать оттуда разные чудовища и гады.
— Вот она, эта старая жадная ведьма! — закричали они и набросились на старуху. Одни уставились на нее страшными глазами, другие стали лизать ей лицо липкими языками. Помертвела старуха.
— Помогите! Спасите! — закричала она диким голосом и бросилась опрометью бежать.
Лишь под утро, еле живая, добралась она кое-как до дому.
— Что с тобой, старуха? — испугался старик.
Рассказала она, что с ней приключилось, а старик ей и говорит:
— Вот видишь, в какую беду ты попала. В другой раз не будешь такой бессердечной и жадной!
КИНТАРО
В давние времена жил в провинции Сагами мальчик по имени Кинтаро. Родился он в горах Асикага и жил там вместе с матерью.
С детства был Кинтаро силы необычайной. Восьми лет от роду свободно поднимал он каменную ступку и мешок с обмолоченным рисом. Немногие из взрослых брались с ним состязаться в сумотори[9]. И скоро в округе не стало никого, кто бы решился помериться с ним силою.
Заскучал Кинтаро. Стал уходить в горы и бродить целыми днями по лесу. Взвалит на плечи огромный топор и ходит, крушит великаны-криптомерии, словно заправский дровосек. Тем и забавлялся.
Однажды забрел Кинтаро в самую чащу леса и валит там деревья. Вдруг откуда ни возьмись здоровенный медведь. Загорелись у медведя глаза:
— Кто это мой лес рубит?! — заревел он и бросился на мальчика.
— А ты что, меня не знаешь? — отозвался Кинтаро. Бросил он топор, и схватились они с медведем в обнимку. Недолго борьба длилась, прижал Кинтаро медведя к земле. Видит медведь: дело худо! Запросил он пощады и стал с тех пор верно служить Кинтаро.
Узнали заяц, олень и обезьяна, что сам хозяин леса, медведь, сдался на милость Кинтаро. Пришли к нему и просят:
Ну возьми и нас в услужение!
— Ладно, идите за мной! — согласился Кинтаро. И звери стали его слугами.
Наберет, бывало, Кинтаро у матери рисовых колобков и отправляется с утра в лес. Придет, свистнет:
— Эй, все сюда!
И бегут к нему слуги: впереди всех медведь, а за ним олень, обезьяна да заяц. И пойдут они вместе бродить по горам.
Вот однажды бродили так целый день и вышли на лужайку. Трава что шелк. Стали тут звери валяться да кувыркаться. А солнце светит так весело! Вот Кинтаро и говорит:
— А ну, поборитесь, кто кого одолеет? Победителю — рисовый колобок.
Разгреб медведь сильными лапами землю и сделал круг. В первой паре вышли заяц и обезьяна. Олень судил. Ухватил заяц обезьяну за хвост и хотел было вытащить за черту крута. Разозлилась обезьяна, схватила сама зайца за длинные уши и ну тянуть! Не вытерпел заяц, отпустил обезьяну. На этом и кончилась борьба: никто не победил, никто и награды не получил.
Во второй паре сошлись олень и медведь. Теперь стал судьею заяц. Пригнулся олень да как поддаст медведя рогами! Кубарем выкатился медведь из круга.
Кинтаро от удовольствия даже в ладоши захлопал.
Наконец, вышел он сам на середину круга.
— А ну, подходите по очереди! — сказал он и расставил руки. Заяц, обезьяна, олень, а за ними и медведь — все попробовали свою силу, и все оказались битыми.
— Эх вы, горе-богатыри! А ну, давайте все разом!
Навалились звери: заяц тащит Кинтаро за ногу, обезьяна за шею, олень в спину толкает, а медведь спереди наседает. Все пыхтят, тужатся, Кинтаро свалить пытаются, да куда там! Надоела Кинтаро эта возня, тряхнул он плечами, и полетели звери во все стороны! Опомнились, охают все, один спину трет, другой плечо щупает: не сломано ли?
— Жаль мне вас! — сказал Кинтаро. — Так уж и быть, угощу всех.
Усадил он в кружок зайца, медведя, оленя и обезьяну, а сам сел в середине и раздал всем рисовые колобки.
Подкрепились они и отправились в обратный путь.
Идут, по дороге песни поют, ни о чем не заботятся. Но вот дошли они до глубокого ущелья. На дне его бурный поток шумит, а моста, как назло, нет — водой снесло. Что тут делать?
— Давай вернемся назад! — предложили звери.
— Ничего, обойдется, — говорит Кинтаро.
Посмотрел он вокруг, видит у самого края ущелья стоит высокая криптомерия в два обхвата толщиной. Положил Кинтаро па землю свой топор, а сам взялся руками за ствол. Нажал раз, другой, и дерево-великан со страшным треском рухнуло поперек ущелья. Получился прекрасный мост.
Поднял Кинтаро свой топор и первым перешел по дереву через ущелье.
— Вот это силища!
В изумлении переглянулись звери и последовали за своим повелителем.
А как раз в это время неподалеку сидел на скале один дровосек. Увидел он, как Кинтаро без особого труда повалил огромное дерево, и подумал: «Вот это мальчик! Откуда такой силач взялся?» Слез он со скалы и незаметно пошел следом за Кинтаро. Вскоре простился Кинтаро со своими зверями и один отправился дальше. Легко и проворно перебирался он через пропасти, поднимался на утесы и, наконец, пришел к хижине, что стояла в самой глуши среди диких гор. Над хижиной вился белый дымок.
Дровосек с трудом поспевал за мальчиком. Наконец, и он очутился возле хижины. Заглянул внутрь: сидит Кинтаро у очага и рассказывает матери о том, как боролись медведь и олень. Слушает его мать, смеется.
Просунул тут дровосек голову в окно и говорит:
— Послушай, малыш, а со мной ты поборешься?
Не дожидаясь ответа, зашел он в хижину, сел на пол и выставил перед Кинтаро волосатую толстую руку.
— Ах! — испуганно вскрикнула мать. Но Кинтаро только обрадовался.
— Ну что ж, давай! — сказал он и выставил тоже свою маленькую руку. Некоторое время каждый из борцов силился пригнуть руку другого к земле, но, сколько они ни старались, никто не мог одолеть.
— Ну, хватит, вижу, силой мы одинаковы! — сказал дровосек и первый убрал руку. Потом он опустился на циновку и, поклонившись,
