Андрей Зубов - Русский XVI век: от соборности к опричнине
Вторая вещь — началось массовое переселение. Бояр, которые имели вотчины в опричной части Руси, их выгоняли, причем просто выгоняли, если не было причин казнить, просто выгоняли с женами и детьми на улицу. И говорят: вот ваше новое место, в земщине, где-нибудь, например, в Козельском уезде, вот туда идите. Но ничего нельзя взять, ни коровы, ни одежды, ни золота. Ничего. Они с клюкой шли. Когда они приходили, им давали земли, на которых жили крестьяне. А шла война. Они должны были тут же выставлять войско. А какое войско, если у них ничего нет. Соответственно, с этих крестьян они брали за один раз десятилетний оброк, крестьяне разорялись. В итоге перемещение населения привело к полному экономическому разорению Московской земли. Если к этому прибавить еще военные поражения, поборы и постоянные бандитские налеты. Станет ясно как небогатую, но полнокровную страну опричный эксперимент за десять лет превратил в запустелое пепелище с совершенно терроризированным и сильно поредевшим населением. Новгород Великий выжжен дотла. Его жители, включая монахов и священников — перебиты или угнаны на южную границу. Не многим лучше участь Торжка, Твери…
Все, кто пишут об этом времени, будь то Соловьев, будь то Платонов, будь то Георгий Федотов, они все стесняются говорить, что творили опричники, да и сам царь. Ужасные преступления на сексуальной почве, жесточайшие немотивированные убийства, казни такой изощренности, что просто человеческий язык это не может выговорить. Ограничусь словами митрополита Московского Филиппа: «Доколе хочешь ты лить неповинную кровь твоих верных людей и христиан? Доколе неправда будет царить в русском царстве? Татары и язычники, весь свет говорит, что у всех народов есть закон и правда, а на Руси их нет. Во всем свете преступники, которые ищут милосердия у властей, находят его, а на Руси нет милосердия и для невинных и праведных… Бог взыщет с рук твоих невинную кровь. Камни под ногами твоими, если не живые души, возопиют и будут обвинять тебя и судить». Естественно все знают судьбу митрополита Филиппа. По повелению царя Ивана его первого из всех митрополитов свели с кафедры и убили за это обличение. Такое впервые произошло на Руси.
У царя Ивана никакого конфессионального фанатизма не было. Был религиозный бред — истерические покаяния после умонепостигаемых жестокостей, Но фанатизма не было. Об этом свидетельствует сватовство Ивана Грозного в 1582 году. 52-х летний, по тем временам, старый человек, он при живой седьмой жене Марии Нагой, у которой только что родился сын Дмитрий, посылает послов к Елизавете Английской. Он просит, чтобы кто-нибудь из ее родственниц королевского дома стал его законной женой. При этом царь велит передать, что веру менять жене не обязательно, она может оставаться англиканкой. Поскольку еще в лучший период Ивана IV в 1553 году открывается торговля очень интенсивная между Англией и Россией через Архангельск, и англичане наживают большие деньги, ну и русские от этого немало имеют, то Елизавета совершенно не хочет рвать отношения с Россией. Но, разумеется, она ни одну свою соотечественницу за это чудовище не отдаст. Поэтому она говорит: я уже наметила, у меня есть чудная племянница Мэри Гастингс, но она пока немного больна… Религиозная идеология нужна была Ивану для внешнеполитического и внутреннего употребления. На себя самого принципы православной веры потомок Навуходоносора и Августа не распространял.
IX.
Опричнины все время стыдятся. Царь Иван объясняет русским дипломатам: не говорите нигде на Западе, что у нас опричнина, говорите, что царь правит по старине. То есть, это внутренняя тайна.
Опричнина официально заканчивается после того, как в 1572 году происходит огромный набег крымского хана Дивлет Гирея на Русь и на Москву. Москва кроме Кремля вся сожжена, и люди уведены в полон. После этого царь понял, что земская рать хотя и деморализованная, еще хоть как-то сражается, а опричная рать вообще не сражается, потому что это бандиты и разбойники, и воевать они не хотят. Они награбили, пожили всласть — зачем им еще воевать и погибать? После 1572 г. очень многих опричников казнят. И восстанавливается единое государство, правда, не до конца. Есть Дворец и Земщина. Дворец, фактически, та же опричнина, но без ее крайних эксцессов. Число казней несколько снижается.
Но положения на фронтах это не меняет. Крымский хан, с которым в далеком 1558 г. царь решил не воевать, теперь сжег Москву и продолжал набеги. С Польшей и Литвой после того, как избрали польским королем Стефана Батория, поражение следовало за поражением, и в 1582 году был подписан мирный договор, по которому ни один квадратный километр, завоеванный когда-то Иваном, ему не достался. Граница, какой была до Ливонской войны, такой и осталась. И это был еще выгодный договор. Со Швецией не обошлось так просто. Договор был подписан в следующем 1583 году, но по этому договору Москва потеряла свой последний выход к Балтийскому морю — от устья Сестры до устья Наровы. Это то, что принадлежало Новгороду Великому. Россия была полностью отсечена от Балтийского моря и, кстати, потеряла северную часть Ладожского озера, город Карелу (нынешний Приозерск) и остров Валаам.
В 1584 году Иван IV умер. К этому времени он в 1581 году убил своего старшего сына, и власть досталась слабоумному Федору — оба дети Анастасии. Царь семь раз женился, и ни одна церковь их не признала, в том числе и Московская митрополия. Он убил через два месяца после убийства митрополита Филиппа своего дядю Владимира Андреевича Старицкого, и тем самым пресеклась последняя линия, которая могла бы продолжить род Рюриковичей. Так Иван пресек варяжскую династию, принадлежностью к которой так кичился. Когда государь Иван IV венчался на царство в 1547 году в России было 200 боярских знатных родов, когда он умер в 1584 году осталось 15-20 боярских родов и то сильно поредевших. Остальные пресеклись. Московия была залита кровью, нравственно опустошена и разорена. Вот, собственно, итог царского политического эксперимента. Итог, но не конец.
После смерти Ивана, прозванного «Грозным», наступило затишье. Правление Федора Иоанновича и Бориса Годунова при том, что, конечно, не все было идеально, прошло под знаком восстановления законности, соборности и восстановления связей с Западом. Но теперь всё шло прахом, несмотря на неуемную энергию и политические способности фаворита, а потом и царя Бориса.
Беда заключалась в том, что русский народ, обольщенный идеей величия и власти над окружающими государствами, ненавистью к богатым и, часто, корыстным боярам, которых уничтожал Грозный царь, был готов ему простить все остальное и забыть годы соборного правления, когда ему, после ста лет деспотии, возвращены были Избранной Радой свобода и достоинство граждан. Как оказалось, всего на 15 лет. Народ не восстал против тиранствовавшего царя, он стерпел его, он стерпел все его бесчинства, все его людодерство, все казни. Люди не встали на защиту своего достоинства, своей свободы. Кто-то бежал за кордон, кто-то укрывался в заволжских скитах, кто-то уходил к казакам, кто-то думал затаиться в своем домике, а кто-то, тряхнув головой, сам шел в опричники. И это пассивное, а то и активное согласие на зло было самым страшным.
Поэтому, когда умер Иван и воцарился Федор, а за ним и Борис, народ был неспособен ни к какой самоорганизации на добро. На зло — сколько угодно, шаек бандитских было полно, потому что столько пролилось крови, такое было презрение к собственности показано за правление Ивана Грозного, что люди лихие находились в изобилии, которые хотели на микроуровне продолжать ивановские бесчинства.
Поэтому правление Ивана с его невероятными амбициями, с его невероятной жестокостью, с его невероятным авантюризмом и с полным презрением к человеку как ценности и полной зацикленности на себе (единственная ценность — это моя власть, мой сын, моя страна, что хочу в ней то и делаю, я природный государь), — все это привело к смутному времени и фактически к гибели России в Смуте. И только невероятным и чудесным образом самоорганизовавшись на добро, земские люди, нижегородская рать Минина и Пожарского, до этого рязанское войско Прокопия Ляпунова смогли вытащить Россию из полной и окончательной гибели.
Развратившая и унизившая народ абсолютистская затея Ивана Грозного вполне могла обернуться концом России.
