Unknown - i af522bf4bbc33ae4

— Ну а пока я не увижу доказательства, настоящие доказательства, я буду верить, что Майкл и Джон живы. Все еще серферы, и все еще вместе. И я собираюсь их найти.

— Венди... — пытается Фиона, но я встаю.

— Я очень устала, — лгу я. — Думаю, мне нужно немного вздремнуть.

Фиона кивает.

— Ладно. Я позвоню тебе позже.

Я пожимаю плечами.

— Конечно. Поговорим позже.

Прежде чем выйти, Фиона обнимает меня и гладит спину, будто я маленький ребенок, который разбил колено и подошел к ней за помощью. Позже, я комкаю визитку, и она отправляется в мусорное ведро вместе со штрафом за покрытие песком.

Я собираюсь вернуться на пляж, скоро. Но я не собираюсь говорить Фионе об этом. Она не поймет.

Той ночью я думала о Кенсингтоне, а утром, когда я проснулась, мои простыни пахли соленой водой. Я скучаю по прикосновениям Пита. Мои губы теплые, где он прикасался их; мои ладони горят, когда я думаю о том, как он держал меня за руки. Я все еще могу чувствовать его дыхание на моем лице, оставшемся после поцелуя.

Я хочу снова с ним встретиться. Я хочу это так же сильно, как хочу найти братьев.

8 глава

Навигатор в машине, кажется, запомнил дорогу к Кенсингтону. Уже сумерки, когда я подъезжаю к пляжу. Я сказала родителям, что вернусь сегодня поздно. И еще, что, может быть, переночую у Фионы, хотя я сбрасывала ее звонки — напишу позже сообщение.

Я снимаю сандалии с ног, чтобы можно было пройти в камышах. Чувствовать песок в ногах — это круто; он немного влажный из-за прилива, который обливает его.

Когда я выхожу на пляж, я ищу на волнах Пита, но его там нет. Пляж пустой. Где горел огонь, не осталось ничего кроме пепла. Но из-за рева прибоя, сверху доносятся крики и возгласы. Я нашла деревянную лестницу и полезла вверх по ней. Все это время, пока я поднималась, я задыхалась.

Лестница ведет к заднему двору дома Пита. Я проскальзываю в свою обувь и иду к пустому бассейну с видом на скалы. Группа парней отдыхает на шезлонгах, и я задерживаю дыхание, когда один из них прыгает прямо в пустой бассейн. Моргая, я замечаю, что он просто катается на скейтборде. Он по ­– мастерски объезжает стороны бассейна, вокруг лужи и снова выезжает оттуда. Звук колес на бетоне похож на взлет самолета.

Внезапно Белла появляется рядом со мной, стоя на краю бассейна. Она появляется рядом так быстро, что мне даже кажется, что она ждала меня. Белла не здоровается, и я тоже. Вместо этого я спрашиваю:

— Все вы живете здесь? — я не посчитала, сколько всего здесь находится людей, внутри и снаружи.

Белла пожимает плечами.

— Некоторые из нас, — говорит она. — Остальные, как и ты — просто проходили мимо.

— Но откуда они все? — я не могу не думать: их родители тоже здесь или нет?

Белла снова пожимает плечами.

— Многие беглецы. Приемные дети, как Пит.

— Пит приемный ребенок? — я представляю его маленьким мальчиком, переезжающим из дома в дом, но все, что я вижу — это его сейчас.

— Что ты думала? — спрашивает Белла, сужая глаза. — Что он просто появился из воздуха для твоего развлечения?

Она стоит так близко, что я думаю, если она захочет, то легко пихнет меня со скалы.

Я отрицательно качаю головой и смотрю на пустой бассейн, дом, где живут Пит с друзьями. В доме нет света, но даже в темноте видно, что в большей части дома стены деревянные, должно быть, раньше они были белыми. На крыльце деревянные доски; в некоторых местах они отсутствуют, а вокруг бассейна поврежденные.

— Просто я не знала, что он приемный ребенок, — говорю в конце.

— Конечно, ты не знала, — Белла поднимает одну ногу и балансирует на ней как гимнастка на бревне. Стараясь не обращать внимания на ее акробатику, я спрашиваю:

— Пит здесь?

— Пит всегда где-то здесь, — говорит она, склонив голову набок. ­­­— Почему ты ищешь моего парня?

Я сутулюсь и чувствую, как из тела выходит весь воздух. Парень. Пит — парень Беллы. Но он же просил меня вернуться. Он был так близко. Он целовал меня. Он не мог целовать меня, если у него есть девушка, верно?

— Прости, — говорю я, стараясь произнести это как можно быстрее. Я помню Пит и Белла стояли друг с другом на пляже; я думала, они были тесно связаны, как брат и сестра, но на самом деле это была тесная связь пары. Я не могу сказать, что за тепло появляется у меня на лице — гнев или стыд.

Белла улыбается, ее зубы сверкают на оливковой коже.

— До свидания, Венди Дарлинг, — говорит она, а потом уходит.

Не помню, что говорила ей свою фамилию, может быть Пит сказал. Что еще он ей рассказал? Она знает, что мы целовались? Дотрагиваюсь до своих губ. Она должна ненавидеть меня. Она имеет на это полное право.

Когда Белла ушла, я стараюсь не обращать внимания на взгляды других присутствующих и бегу обратно к лестнице, спускаюсь, держась за перила, но лестница настолько крутая, что я боюсь, как бы не упасть вниз лицом. Не могу поверить, что Пит целовал меня, когда его девушка находилась всего в нескольких ярдах в его доме, на вершине скалы.

Она волновалась, когда он не пришел домой прошлой ночью? Знала ли, что он был со мной? Может она кричала на него, когда он вернулся утром; не могу этого представить. Белла похожа на тот тип людей, которые молчаливы и сильны, но не на тех, кто будет постоянно кричать.

Я спустилась с лестницы и прошла в камыши. Начинается прилив, вода уже намочила мне джинсы, но на этот раз я не позволю ей меня остановить. Я хочу уйти, прежде, чем Пит меня увидит. Никогда больше не хочу видеть это место.

9 глава

Этой ночью я сплю очень плохо, я чувствую, как будто поднимаюсь и опускаюсь на волнах. Мне снится серфинг с Питом, его руки вокруг меня, он помогает мне балансировать на ногах. Я просыпаюсь и мысленно ругаю себя за то, что думаю о нем.

Еще рано. Нана крепко спит в ногах моей кровати, ее лапы дергаются во сне.

Я пытаюсь снова уснуть, но я не устала. На самом деле, я такая бодрая, как будто выпила дюжину чашек кофе или меня сильно ударило током. Я спускаюсь со своей кровати и выхожу в коридор. Нана двигает головой и издает странный звук, жалуясь, что я ее потревожила.

— Шшш, — говорю ей, когда она спрыгивает с кровати вслед за мной. — Хорошо, девочка.

Комната моих братьев находится прямо напротив моей. Я на секунду задерживаю взгляд на двери и прежде, чем уйти в зал, я дергаю за дверную ручку. Я еще не входила в их комнату с того дня, когда они пропали.

В комнате на удивление светло. Никогда не замечала, что их окна выходят на восток. Другие подростки жаловались бы, что свет разбудил их рано; другие подростки хотели бы спать допоздна. Но они любили просыпаться на час раньше всех, всегда полны решимости поймать большую волну до школы. Я глубоко вдыхаю, ожидая запах Джона и Майкла, но воздух чист. Я думаю, время может стереть все, что угодно.

Нана стоит в дверях, будто понимает, что я игнорирую негласные правила родителей: мы не должны даже заглядывать в эту комнату. Здесь все также, как и в тот день, когда пропали мальчики. Полицейские обыскивали ее месяц назад, пытаясь найти ключ к разгадке; почему мои братья ушли? Но они ничего не нашли.

Я вошла внутрь. Две кровати, те, в которых они спали с пяти лет. Они не должны были жить в одной комнате, но они так захотели. Два письменных стола и огромная доска завалены фотографиями их любимых серферов на огромных волнах. Провожу рукой вдоль стола, оставляя следы пальцев на пыли, собравшейся здесь за последний месяц.

Открываю и закрываю ящики. Останавливаю взгляд на доске с фотографиями и изучаю коллажи и картинки.

Одна картинка стоит, как маяк: высокие волны совершенно прозрачные и полые. Фотография, должно быть, была сделана в океане, так как за волнами виднеется песчаный пляж в тени огромной скалы, с шаткой деревянной лестницей в ней. Я наклоняюсь, чтобы рассмотреть лучше.

Вода необычно голубая, а песок белый как сахар.

Вешаю картинку обратно на доску, аккуратно, чтобы не испортить, переворачиваю. На обратной стороне узнаю корявый почерк Майкла: "Идеальные волны".

Я знаю только одно место, где вода такая голубая, а песок сахарно-белый и идеальные волны. Я знаю эту лестницу; я бежала по ней несколько часов назад. Древесина может и выглядит грубой и обветренной, но она гладкая, как стеклышко. Я не подцепила занозу, когда рука скользила по крутой части.

Нана тихо скулит в двери, я оборачиваюсь к ней и сталкиваюсь лицом к лицу с отцом. Он с каменным лицом стоит за собакой.

Папа делает несколько медленных шагов в сторону открытой двери комнаты его сыновей, будто он боится взглянуть сюда.

— Венди, — говорит он, выдыхая. — Что ты здесь делаешь? — он смотрит через дверь.

— Ничего, — качаю головой.

Отец отходит назад в коридор. Я еще раз осматриваю комнату, задерживаясь на картине за спиной.