Елизавета Салиас-де-Турнемир - Княжна Дубровина
Но Николай Николаевичъ взглянулъ на дѣло иначе. Онъ затруднялся, какъ сказать дѣтямъ, что рѣшился жениться. Въ воскресенье утромъ пошелъ онъ къ обѣднѣ, горячо молился Богу, пришелъ домой и созвалъ въ кабинетъ всѣхъ дѣтей своихъ.
— Ну, дѣти мои милыя, сказалъ онъ имъ, — я долженъ сообщить вамъ очень важное, великое для васъ и для меня извѣстіе. Выслушайте меня внимательно.
Дѣти насторожили уши.
— Богъ взялъ у меня милую мать вашу. Остался я одинъ; занятый службой, за вами наблюдать не имѣю времени, а за домомъ и подавно. У васъ шумъ, шалости, ссоры…
— Папочка милый, заговорили дѣти.
— Молчите и слушайте; въ домѣ безпорядокъ. Я рѣшился всему этому положить конецъ; я женюсь. Конечно вамъ матери никто замѣнить не можетъ, но… Агаша, о чемъ ты плачешь! Не плачь, а слушай; никто матери не замѣнитъ, но я вамъ дамъ друга, руководительницу, которую вы должны уважать и слушать какъ жену мою.
Дѣвочки заплакали, но Анюта всплеснула руками и воскликнула:
— А я не хочу, папочка!
Мальчики сидѣли понуря голову и молчали.
— Молчи… Анюта. Слушайте, дѣти! Я надѣюсь, что вы будете довольны, я женюсь на Марьѣ Петровнѣ.
— На какой Марьѣ Петровнѣ? спросилъ Митя недоумѣвая.
— На Марьѣ Петровнѣ, которую вы зовете Машей.
— На Машѣ, крикнули всѣ дѣти въ одинъ голосъ; — ахъ, папочка, милый папочка, и всѣ стремительно бросились обнимать и цѣловать его.
— Маша будетъ жить съ нами!
— Въ одномъ домѣ!!
— Будетъ играть, читать и гулять всегда съ нами, вотъ такъ папочка! Какое умное дѣло придумалъ, восклицали дѣти, перерывая одинъ другаго.
Николай Николаевичъ былъ такъ растроганъ, что обнималъ дѣтей со слезами на глазахъ.
— Пойдемте къ ней, сказалъ онъ, и всѣ дѣти стремглавъ побѣжали къ сосѣдкамъ, ворвались въ домъ съ шумомъ, съ крикомъ бросились къ Машѣ на шею и осыпали ее поцѣлуями.
— Маша, Маша! ты теперь наша Маша.
— Ваша, всею моею душой ваша, говорила растроганая Маша и протянула руку столь же растроганному отцу дѣтей. Онъ поцѣловалъ ея руку и сказалъ, обращаясь къ своей невѣстѣ:
— Но мнѣ кажется неловко, что они зовутъ васъ Машей и говорятъ вамъ ты, это неумѣстно.
— Ахъ нѣтъ, пожалуста, сказала она, — пусть я всегда остаюсь ихъ любящая Маша. Мнѣ дорога ихъ любовь и дорого мнѣ это имя.
— Какъ же! и мальчики? сказалъ недоумѣвая Николай Николаевичъ. Ужь это какъ-то совсѣмъ… неумѣстно!
— Что это папочка, сказалъ Митя негодуя. — Она моя Маша, я съ ней первый познакомился и всѣхъ сестеръ ей привелъ. Черезъ меня и вы ее узнали, правда, Маша?
— Правда, Митя, я всегда ваша Маша, любящая васъ и любимая вами, такъ ли?
— Такъ! Такъ! закричали дѣти хоромъ.
Свадьбу не откладывали. Николай Николаевичъ спѣшилъ ввести въ свой домъ молодую хозяйку. Приданое сдѣлали маленькое, простенькое. Маша говорила, что ничего ей не нужно — все у ней есть. Она сама сшила себѣ немного бѣлья и три платья. Одно для свадьбы бѣлое кисейное, Дарья-няня и даже Агаша помогали ей и рубили платки. Насталъ Свѣтлый праздникъ. Какъ весело всѣ они встрѣчали его. Всѣ пошли къ заутрени, потомъ пришли разговляться къ маменькѣ, и Николай Николаевичъ подарилъ Машѣ прелестный перстень. Она очень обрадовалась, удивилась, но смутилась.
— Ужь слишкомъ красивъ, сказала она надѣвая его на палецъ, — много стоитъ! Зачѣмъ тратишь столько денегъ. Они дѣтямъ нужны.
Святая прошла какъ одинъ день и свадьба была назначена на Красной горкѣ.
Одѣлась Маша въ свое бѣлое новое платье и горько плакала прощаясь съ матерью, принимая ея благословеніе. Пришелъ Митя, принесъ ей отъ отца букетъ цвѣтовъ и бѣлые цвѣты. Она приколола ихъ къ своей густой и пышной косѣ и отправилась въ приходскую церковь пѣшкомъ, такъ какъ церковь находилась въ двухъ шагахъ.
Тамъ увидалъ ее Николай Николаевичъ окруженный дѣтьми. Старый священникъ, духовникъ Маши, обвѣнчалъ ихъ. Горячо молилась Маша и просила Бога дать ей разумъ и силу воспитать дѣтей своего мужа и составить его счастіе.
И вошла Маша въ домъ своего мужа и принялась за дѣло умѣючи и потихоньку, съ дѣтьми хлопотъ не было, они ее любили и охотно ее слушались. Одна Анюта не покорялась ей, но Маша скоро поняла ея характеръ и настаивала кротко, съ лаской и добрыми словами; Анюта полюбила Машу крѣпко и изъ любви уступала ей. Бывала закапризится Анюта, а Маша поглядитъ на нее добрыми глазами и покачаетъ головой — и стихнетъ Анюта. Бывало Анюта вспылитъ, слова такъ и бѣгутъ, такъ и сыплятся, а Маша выслушаетъ внимательно, молча, и скажетъ:
— Ты все сказала?
— Все.
— Ну теперь выслушай и меня. Тогда Маша принималась говорить разумно и ласково, и если ей не удавалось уговорить Анюту, она прибавляла:
— Не огорчай меня и папочку.
И Анюта переставала спорить.
Не такъ-то легко было сладить съ распущенною и избалованною прислугой. Но Маша черезъ три мѣсяца сладила и съ этимъ. Самые лѣнивые ушли, осталась старая няня, съ которою Маша обращалась ласково, ничего ей не приказывала, но всегда просила и твердо на своемъ желаніи настаивала.
Она черезъ Дарью-няню нашла другую кухарку, новую горничную и работящаго дворника; перевела отъ маменьки куръ и помѣстила ихъ у себя, въ новомъ курятникѣ. Въ домѣ и хозяйствѣ, даже въ саду и огородѣ скоро все пришло въ надлежащій порядокъ. За мужемъ Маша заботливо ухаживала и зажили они счастливо.
Глава III
Не теряя времени Маша начала учить дѣвочекъ тому что сама знала, ариѳметикѣ, правильно читать и писать по-русски, священной исторіи и рукодѣльямъ, къ которымъ Агаша не только была способна, но и пристрастилась, а Анюта терпѣть не могла и всегда такъ устраивала, что дѣвочки вяжутъ или шьютъ, а она читаетъ. Маша учила дѣвочекъ шить и вязать, а Агаша даже скоро выучилась штопать.
— Это дѣло въ хозяйствѣ необходимое, а всѣ эти канвовыя работы только денежный переводъ, говорила Маша, да и времени у меня на это нѣтъ. Это выдумано для богатыхъ, чтобы время коротать.
— Развѣ мы бѣдные? спрашивала Лида.
— Благодаря Бога нѣтъ, но и не богатые. Вамъ надо знать всякое домашнее, полезное рукодѣлье.
И Маша сама, по ея выраженію, дѣтей обшивала, то-есть сама шила имъ и бѣлье и платья и Агаша вскорѣ оказалась хорошею ей помощницей. Скоро наступили ваканціи и счастію дѣтей и веселости Маши конца не было. Начались длинныя прогулки, полдники въ лѣсу, катанья на лодкѣ, громкій говоръ и хохотъ, собираніе грибовъ въ бору и трав на дугу и цвѣтовъ въ полѣ. Маша была охотница до всего этого, она сушила травы, отбирала ихъ, какія цѣлительныя для домашняго обихода, а какія красивыя для украшенія комнатъ. Она дѣлала изъ длинныхъ травъ и высокихъ султановъ букеты и ставила ихъ въ вазочки. И чудесные это были букеты. Травки такія тоненькія, всякаго сорта и разной формы, и хотя уже пожелтѣвшія, но красивыя. Всю зиму напоминали они о веснѣ и лѣтѣ. Особенно любила Маша и дѣти уходить въ теплый лѣтній вечеръ на берегъ Оки, переправиться въ лодкѣ на другую сторону и погулявъ около опушки бора, набравъ грибовъ возвращаться къ рѣкѣ, садиться на берегъ. распѣвая хоровыя пѣсни, которыхъ Маша знала много и которымъ научила дѣтей. Мальчики принимались за работу. Они натаскивали хворосту и сухаго ельника изъ бору и раскладывали костеръ на самомъ берегу Оки на сухомъ пескѣ. Маша вынимала изъ корзины небольшую сковородку, кусокъ масла и принималась жарить набранные грибы. И никогда никакой роскошный обѣдъ не могъ быть такъ пріятенъ, какъ этотъ ужинъ у веселаго огня, на берегу быстрой Оки, при лунномъ свѣтѣ, тихимъ, теплымъ лѣтнимъ вечеромъ. Смѣхъ и говоръ, говоръ и смѣхъ оглашали воздухъ, а когда надо было наконецъ идти домой, то подымались всѣ они не вдругъ, такъ не хотѣлось имъ оставить свою стоянку — и шли они домой распѣвая хоромъ какую-нибудь русскую пѣсню. Маша научила ихъ пѣть согласно, не фальшивя и безъ писку. Слухъ у ней былъ замѣчательный. Больше всѣхъ любили дѣти пѣть хоромъ:
Ахъ по морю, ахъ по морю, морю синему,По синему, по синему, по Хвалынскому
Или хоровую, веселую:
Подлѣ рѣчки, подлѣ мостуТрава росла, трава росла зеленая…
И заслышавъ ихъ издали выходилъ къ нимъ папочка и они всѣ окружали его и разсказывали ему въ запуски свои похожденія на дальней прогулкѣ. Маша тоже какъ и дѣти звала мужа своего папочка и она съ жаромъ и смѣхомъ разсказывала ему, какъ Анюта прозѣвала цѣлую семью боровиковъ, а она, сама Маша, въ одномъ мѣстѣ въ кругу, двадцать боровиковъ нашла.
— Да и я нашла, кричала Агаша.
— И я, и я, подхватывали другія дѣвочки.
— Гляди, папочка, завтра сдѣлаемъ тебѣ тушеные грибы, говорила Агаша, становившаяся домовитою.
— Погодите, замѣчала Маша, сперва мы посолимъ и отваримъ лучшіе грибы а остальные ужо къ столу пойдутъ.
